.. У нас поэтому и логика совершенно другая. У вас линейная...
- А у вас нелинейная, - сказал Сапожников. - Я давно об этом догадался.
- А если это мы догадались?
- Нет... Я сам до всего дошел, - сказал Сапожников.
- Почему ты так решил?
- А потому, что если в моей природе нет способности воспринимать будущее, то никакие сигналы не помогут. Это раз, а во-вторых, если у меня нет хотя бы зародыша этой способности, то и у вас бы ее не было... Вы - мои потомки, а не я - ваш. И выходит, что передача от меня к вам важнее, чем от вас - ко мне, - сказал Сапожников. И вдруг сообразил: - Но ведь тогда совсем по-другому объясняется такая вещь, как расы и прочая этнография... Вы прилетали уже изменившиеся во времени и плодились здесь, скрещивались и выводили новую породу.
- И не один раз, - сказал Скурлатий. - Саморазвитие - медленная штука. А так - мы вас развивали, а вы нас... Жизнь-то колесом катится, а не копьем летит.
- А что вам-то предстоит?
- Ну, судя по тому, что мы есть, - наше будущее нас не угробило.
- И то хлеб... - сказал Сапожников. - Интересно... Выходит, возникновение новых рас - это скрещивание с будущим... Будущее влияет на нас сознательно и бессознательно, а вовсе не только прошлое, как мы предполагали. То есть причины наших поступков лежат и после нас, а не только до нас... Но почему вы считаете, что если переменить причину, то изменятся и последствия?
- Как же иначе?
- Господи, уткнулись носом... Дескать, вот пара - молоток - гвоздь... Молоток ударил, гвоздь вошел в стену. А это все ерунда. Главная причина твое желание вбить гвоздь. А бить можно и не молотком, а микроскопом. А можно вообще не бить. Поставь с другой стороны магнит - гвоздь сам влезет... Каждое явление есть следствие бесчисленных причин, а не одной...
- Вот ты как... Это надо запомнить, - сказал Скурлатий. - Вообще мы тебя у нас в школах проходили... Ты у нас считаешься основоположником.
- А тебе сколько за меня поставили?
- Пару.
- Малограмотный, черт. Никакого от тебя толку... Хотя к двоечникам я почему-то испытываю слабость, А почему - непонятно.
- Понятно, - сказал Магома. - Мы развиваемся по неизвестной программе, а отличники по известной.
- А почему бы вам просто не улучшить нашу жизнь! Ну, сделать ее хотя бы похожей на вашу... А мы бы тем самым еще более улучшили бы вашу жизнь...
- А почему именно вашу жизнь улучшать? - спросил Магома Скурлатий. - А до вас что? Не люди жили?
- Тоже верно... Значит...
- Ага, - сказал Магома. - Мы этим и занимаемся... Мы ищем, как запустить в оборот такой главный фактор, который бы выстроил и выправил всю человеческую историю заново и сделал бы ее счастливою.
- Ну? И нашли такой фактор?
- Нет. Ты должен найти этот фактор.
- Я?!
- Ты.
- Ну почему я?! Почему опять я?! - завопил и заныл Сапожников и проснулся".
В черном небе стояли неподвижные звезды. Аркадий Максимович и Филидоров смеялись, когда вспоминали сапожниковский рассказ и его нелинейную логику. - Хотя в этом что-то сеть, - сказал Филидоров. - В нелинейной логике.
Пахло олеандрами и прочими магнолиями, и посторонний мужчина в шляпе и белой майке скрипел галькой, укладываясь спать у тихою моря на надувном матрасе.
- Слава богу, машина времени принципиально невозможна, - сказал Филидоров. - Иначе пришлось бы допустить, что время это материя.
- Я допускаю, - сказал Сапожников.
- Ну, это понятно... Нет, я серьезно! - сказал Филидоров. - Это я понял... Все сверхъестественное вам по душе.
- Кстати о сверхъестественном, - сказал Сапожников. - Если завтра кто-то пройдет пешком по воде - это тут же перестанет быть сверхъестественным... Доказать же, что такого не может быть ни при каких условиях, - тоже невозможно. Если захотеть, можно придумать, как это сделать... Можно только сомневаться, так ли это было, как рассказано в мифе... Да и в мифе, я думаю, фантастичны не факты, а их объяснение.
- Вы это к чему? - спросил Аркадий Максимович и напрягся.
- Возьмите Посейдона, - сказал Сапожников. - Что в древние времена мог подумать человек, впервые увидевший колесницу, которая летит по морю-окияну, а перед ней мчатся дельфины? Он решил бы, что колесницу везут дельфины... А что подумали бы мы, впервые увидев это? Мы бы начали искать скрытый мотор. Чье же объяснение фантастичней, если факт относится к прошлому? Конечно, наше. Потому что дрессировать дельфинов можно было и тогда, а для мотора нужна технология... А что это значит еще?
- Что?
- Что люди уже знали колесницу и могли ее отличить от лодки.
- Колесница Посейдона - это просто метафора, - сказал Филидоров. - Это метафора.
- Пусть метафора. Но за метафорой лежит нечто реальное и привычнее, иначе не поймешь, что с чем сравнивается, что на что похоже... За мифом всегда почва... Если завтра окажется, что гравитации нет вовсе, то ньютоновское притяжение окажется мифом, и от него откажутся. Но это не будет означать, что яблони перестанут падать на землю.
- ...Значит, вы считаете, что был некто реальный, кто мчался по морю на чем-то похожем на колесницу? - спросил Филидоров.
- Я пока ничего не считаю, -сказал Сапожников. - Я думаю... А вообще нужна сравнительная мифология... Есть такая наука?
- Нет пока, - сказал Аркадии Максимович.
И вдруг занервничал так очевидно, будто пытался заглушить некое соображение, которое явно просилось наружу.
- Что с вами? - не выдержал Сапожников.
- Значит, вы считаете, что в мифе фантастичны не факты, а их объяснения? - спросил Аркадий Максимович.
- Ну?
- Я с этим согласен... И я считаю, что была цивилизация в Атлантике...
- Атлантида? - обрадовался легкомысленный Сапожников.
- Ну, пусть Атлантида, -сказал Аркадий Максимович. - Я гоню от себя эту идею... и не могу прогнать.
- Ха-ха-ха... - сказал Филидоров. - Я вас вполне понимаю.
Еще бы не понимал! У него самого сапожниковский абсолютный двигатель не шел из ума. Сапожникова всегда поражало, что научные люди относятся к некоторым проблемам со злорадством и негодованием. И даже самый интерес к этим проблемам грозит человеку потерей респектабельности.
- Ну почему же вы так мучаетесь и страдаете, Аркадий Максимович? спросил Сапожников. - Ведь если вам пришла в голову мысль, то ведь она же пришла вам в голову почему-нибудь?
- Так-то так... - ответил Аркадий Максимович.
- Ведь ничего из ничего не рождается, закон сохранения энергии не велит. Вот спросите у профессора. Все из чего-нибудь во что-нибудь перетекает, - сказал Сапожников. - Значит, были у вас причины, чтобы появилась эта мысль. Вот и исследуйте все это дело, если оно вас волнует. Почему вы должны отгонять ее от себя, как будто она гулящая девка, а вы неустойчивый монашек?
- Так-то оно так, - сказал Аркадий Максимович. - Но вокруг проблемы Атлантиды образовался такой моральный климат, что ученого, который за нее возьмется, будут раздраженно и свысока оплевывать, как будто он еще один псих, который вечный двигатель изобрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- А у вас нелинейная, - сказал Сапожников. - Я давно об этом догадался.
- А если это мы догадались?
- Нет... Я сам до всего дошел, - сказал Сапожников.
- Почему ты так решил?
- А потому, что если в моей природе нет способности воспринимать будущее, то никакие сигналы не помогут. Это раз, а во-вторых, если у меня нет хотя бы зародыша этой способности, то и у вас бы ее не было... Вы - мои потомки, а не я - ваш. И выходит, что передача от меня к вам важнее, чем от вас - ко мне, - сказал Сапожников. И вдруг сообразил: - Но ведь тогда совсем по-другому объясняется такая вещь, как расы и прочая этнография... Вы прилетали уже изменившиеся во времени и плодились здесь, скрещивались и выводили новую породу.
- И не один раз, - сказал Скурлатий. - Саморазвитие - медленная штука. А так - мы вас развивали, а вы нас... Жизнь-то колесом катится, а не копьем летит.
- А что вам-то предстоит?
- Ну, судя по тому, что мы есть, - наше будущее нас не угробило.
- И то хлеб... - сказал Сапожников. - Интересно... Выходит, возникновение новых рас - это скрещивание с будущим... Будущее влияет на нас сознательно и бессознательно, а вовсе не только прошлое, как мы предполагали. То есть причины наших поступков лежат и после нас, а не только до нас... Но почему вы считаете, что если переменить причину, то изменятся и последствия?
- Как же иначе?
- Господи, уткнулись носом... Дескать, вот пара - молоток - гвоздь... Молоток ударил, гвоздь вошел в стену. А это все ерунда. Главная причина твое желание вбить гвоздь. А бить можно и не молотком, а микроскопом. А можно вообще не бить. Поставь с другой стороны магнит - гвоздь сам влезет... Каждое явление есть следствие бесчисленных причин, а не одной...
- Вот ты как... Это надо запомнить, - сказал Скурлатий. - Вообще мы тебя у нас в школах проходили... Ты у нас считаешься основоположником.
- А тебе сколько за меня поставили?
- Пару.
- Малограмотный, черт. Никакого от тебя толку... Хотя к двоечникам я почему-то испытываю слабость, А почему - непонятно.
- Понятно, - сказал Магома. - Мы развиваемся по неизвестной программе, а отличники по известной.
- А почему бы вам просто не улучшить нашу жизнь! Ну, сделать ее хотя бы похожей на вашу... А мы бы тем самым еще более улучшили бы вашу жизнь...
- А почему именно вашу жизнь улучшать? - спросил Магома Скурлатий. - А до вас что? Не люди жили?
- Тоже верно... Значит...
- Ага, - сказал Магома. - Мы этим и занимаемся... Мы ищем, как запустить в оборот такой главный фактор, который бы выстроил и выправил всю человеческую историю заново и сделал бы ее счастливою.
- Ну? И нашли такой фактор?
- Нет. Ты должен найти этот фактор.
- Я?!
- Ты.
- Ну почему я?! Почему опять я?! - завопил и заныл Сапожников и проснулся".
В черном небе стояли неподвижные звезды. Аркадий Максимович и Филидоров смеялись, когда вспоминали сапожниковский рассказ и его нелинейную логику. - Хотя в этом что-то сеть, - сказал Филидоров. - В нелинейной логике.
Пахло олеандрами и прочими магнолиями, и посторонний мужчина в шляпе и белой майке скрипел галькой, укладываясь спать у тихою моря на надувном матрасе.
- Слава богу, машина времени принципиально невозможна, - сказал Филидоров. - Иначе пришлось бы допустить, что время это материя.
- Я допускаю, - сказал Сапожников.
- Ну, это понятно... Нет, я серьезно! - сказал Филидоров. - Это я понял... Все сверхъестественное вам по душе.
- Кстати о сверхъестественном, - сказал Сапожников. - Если завтра кто-то пройдет пешком по воде - это тут же перестанет быть сверхъестественным... Доказать же, что такого не может быть ни при каких условиях, - тоже невозможно. Если захотеть, можно придумать, как это сделать... Можно только сомневаться, так ли это было, как рассказано в мифе... Да и в мифе, я думаю, фантастичны не факты, а их объяснение.
- Вы это к чему? - спросил Аркадий Максимович и напрягся.
- Возьмите Посейдона, - сказал Сапожников. - Что в древние времена мог подумать человек, впервые увидевший колесницу, которая летит по морю-окияну, а перед ней мчатся дельфины? Он решил бы, что колесницу везут дельфины... А что подумали бы мы, впервые увидев это? Мы бы начали искать скрытый мотор. Чье же объяснение фантастичней, если факт относится к прошлому? Конечно, наше. Потому что дрессировать дельфинов можно было и тогда, а для мотора нужна технология... А что это значит еще?
- Что?
- Что люди уже знали колесницу и могли ее отличить от лодки.
- Колесница Посейдона - это просто метафора, - сказал Филидоров. - Это метафора.
- Пусть метафора. Но за метафорой лежит нечто реальное и привычнее, иначе не поймешь, что с чем сравнивается, что на что похоже... За мифом всегда почва... Если завтра окажется, что гравитации нет вовсе, то ньютоновское притяжение окажется мифом, и от него откажутся. Но это не будет означать, что яблони перестанут падать на землю.
- ...Значит, вы считаете, что был некто реальный, кто мчался по морю на чем-то похожем на колесницу? - спросил Филидоров.
- Я пока ничего не считаю, -сказал Сапожников. - Я думаю... А вообще нужна сравнительная мифология... Есть такая наука?
- Нет пока, - сказал Аркадии Максимович.
И вдруг занервничал так очевидно, будто пытался заглушить некое соображение, которое явно просилось наружу.
- Что с вами? - не выдержал Сапожников.
- Значит, вы считаете, что в мифе фантастичны не факты, а их объяснения? - спросил Аркадий Максимович.
- Ну?
- Я с этим согласен... И я считаю, что была цивилизация в Атлантике...
- Атлантида? - обрадовался легкомысленный Сапожников.
- Ну, пусть Атлантида, -сказал Аркадий Максимович. - Я гоню от себя эту идею... и не могу прогнать.
- Ха-ха-ха... - сказал Филидоров. - Я вас вполне понимаю.
Еще бы не понимал! У него самого сапожниковский абсолютный двигатель не шел из ума. Сапожникова всегда поражало, что научные люди относятся к некоторым проблемам со злорадством и негодованием. И даже самый интерес к этим проблемам грозит человеку потерей респектабельности.
- Ну почему же вы так мучаетесь и страдаете, Аркадий Максимович? спросил Сапожников. - Ведь если вам пришла в голову мысль, то ведь она же пришла вам в голову почему-нибудь?
- Так-то так... - ответил Аркадий Максимович.
- Ведь ничего из ничего не рождается, закон сохранения энергии не велит. Вот спросите у профессора. Все из чего-нибудь во что-нибудь перетекает, - сказал Сапожников. - Значит, были у вас причины, чтобы появилась эта мысль. Вот и исследуйте все это дело, если оно вас волнует. Почему вы должны отгонять ее от себя, как будто она гулящая девка, а вы неустойчивый монашек?
- Так-то оно так, - сказал Аркадий Максимович. - Но вокруг проблемы Атлантиды образовался такой моральный климат, что ученого, который за нее возьмется, будут раздраженно и свысока оплевывать, как будто он еще один псих, который вечный двигатель изобрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83