Я обошел вокруг стола, пожимая руки, — это была самая простая и трогательная из всех церемоний нашего Ордена. Жюстина, подав мне свою длинную изящную кисть, сказала:
— Как жаль, что Соли этого не видит. Я уверена — он гордился бы не меньше, чем я.
Я не стал ей напоминать, что Соли, будь он здесь, скорее всего наложил бы вето на решение коллегии.
Когда каждый из мастеров меня поздравил, у дверей конклава меня встретила мать. Мы вместе прошли через почти безлюдный зал.
— Вот ты и мастер, — сказала она. — Теперь Хранителю Времени придется отнестись к твоему прошению более внимательно. Если он даст согласие, мы переделаем наши тела и отправимся к алалоям, где нас ждет слава — все равно, найдем мы что-то или нет.
Мне показалось забавным то, что даже мать не устояла перед общим порывом. Прикусив губу, я спросил:
— Неужели ты всерьез, мама?
— А ты как думал? Я твоя мать, мы одна семья. В глазах алалоев это будет выглядеть более естественно.
— Нет, это невозможно.
— Я слышала, что для алалоев семья — это главное.
— Хранитель Времени мне скорее всего откажет.
Она склонила голову набок и засмеялась тихо, почти про себя.
— Откажет? Помешает тебе использовать такой шанс? Не думаю. Впрочем, поживем — увидим.
Позже состоялась грандиозная пьянка. Бардо был так счастлив за меня, что чуть не плакал.
— Клянусь Богом, это надо отметить! — заявил он. — Мы поставим Город с ног на голову!
Его слова, наряду с предчувствиями матери, оказались, как ни странно, пророческими. (Иногда мне кажется, что моя мать — тайный скраер.) Через два дня после моего избрания, восемьдесят пятого числа, в день рыхлого снега и глубокой иронии, вернулся из Экстра Леопольд Соли. Он пришел в бешенство, узнав, что я жив — такие ходили слухи. Движимый мстительным чувством — так сказал мне Бардо, — он потребовал от Хранителя Времени, чтобы тот отказал мне. Но Хранитель его провел. Хранитель провел всех, а прежде всего меня. Он удовлетворил мою просьбу, но с условием: я должен был взять в экспедицию всех своих родных, а именно мать, Жюстину и Катарину. И Соли тоже. Соли, как мой дядя, должен войти в состав, иначе никакой экспедиции не будет. А поскольку Соли Главный Пилот, он и должен возглавить экспедицию — вот такое условие поставил мне Хранитель. Услышав об этом, я не поверил. Не подозревал я также, что Бардо оказался прав и Город в результате нашей экспедиции действительно станет с ног на голову.
7
СКУЛЬПТУРА РЕЙНЕРА
Я был экспериментом природы, прорывом в неизвестность, поставленным то ли с какой-то целью, то ли просто так, и моей единственной задачей было позволить этой игре первобытных стихий развиться, ощутить ее волю внутри себя и сделать ее своей. Либо так, либо никак!
Эмиль Синклер, эсхатолог Века Холокоста
Несколько дней я сидел у себя и дулся. Мне стыдно в этом признаваться, но что правда, то правда: я надулся, как маленький мальчик, узнав об условии Хранителя Времени. Я велел Катарине не приходить, сказав, что сержусь на нее: почему она не предупредила меня об уготованном мне унижении? (Я солгал. Как я мог сердиться на моего прекрасного скраера, давшего обет никому не открывать своих видений?) Я читал мою книгу, колол дрова или разыгрывал на шахматной доске гроссмейстерские партий, все это время проклиная Соли за то, что он загубил мою экспедицию. В том, что это Соли убедил Хранителя передать командование ему, я не сомневался.
Вскоре после своего возвращения Соли пришел ко мне — обсудить планы экспедиции, а заодно и позлорадствовать (так, во всяком случае, думал я). Я принял его в комнате с камином, который давно остыл. Он сразу заметил мелкое оскорбление, состоявшее в том, что я не зажег огонь, но не усек более крупного: я усадил его на те самые меха, на которых трахал его дочь. И бесстыдно наслаждался этим тайным оскорблением. Есть во мне жестокая жилка — Бардо часто напоминал мне об этом.
Я был удивлен, увидев, как постарел Соли. Сидя на шкурах с поджатыми ногами, он тер морщинистый лоб и теребил отвисшую кожу под длинным подбородком — он выглядел лет на двадцать старше прежнего. Я слышал, что он почти что прошел во внутреннюю оболочку Экстра. Но ценой, которую он платил за штурм этих недосягаемых пространств, было время, зловременье. Даже голос у него постарел, стал ниже, с новыми интонациями.
— Прими мои поздравления — сказал он. — Коллегия правильно поступила, сделав тебя мастером.
Я не мог не признать, что он может быть любезным, когда хочет, — даже если откровенно лжет при этом. Мне хотелось сказать, чтобы он не тратил слов попусту, но я не хотел быть грубым и сказал:
— Расскажите мне об Экстре.
— Да, Экстр… Впрочем, что о нем рассказывать? Звезды вспыхивают и умирают. Экстр растет. И скорость, с которой это происходит, тоже растет. Что еще ты хочешь знать? Что составить карту этих пространств невозможно? Что пилот в Экстре вынужден пользоваться замедленным временем почти постоянно? Посмотри на меня и увидишь.
Мы поговорили еще немного о наших путешествиях. Мне казалось, что ему это неприятно, поскольку я добился успеха, а он нет. Но он удивил меня, поздравив еще раз по поводу маршрутов, которые я проложил в Тверди.
— Изящный пилотаж, — сказал он, подчеркнуто избегая, однако, упоминаний о моем открытии.
Я предложил ему кофе, но он отказался.
— Кофе подстегивает мозг, а моему и без того уже досталось.
— Может, тогда виски?
— Нет, пилот, спасибо. Не очень-то уютно пить виски перед погасшим камином, верно?
— Я могу разжечь его, если хотите.
— Сделай одолжение.
Я положил в камин сырых поленьев, зажег огонь, и Соли перешел к цели своего визита.
— Похоже, экспедиция к алалоям все-таки состоится.
— И возглавите ее вы?
— Да.
— Понимаю. Вам нужна слава, — скрипнув зубами, вымолвил я.
— Неужели? Напрасно ты так думаешь. Возглавить экспедицию мне приказал Хранитель Времени.
— Зачем?
— Разве его поймешь?
Лжец, подумал я. Лжец!
— Я сам поговорю с ним.
— Устроишь ему допрос?
— Это мое открытие. И план насчет алалоев тоже мой. И экспедиция моя.
— Я вижу — это тебе нужна слава, — с легким наклоном головы заметил он.
— Не слава — только знание.
— Это ты себе так говоришь. — Он отпил глоток виски, которое я ему налил.
— Ваше участие только повредит экспедиции. — Я посмотрел на его длинный нос, сломанный мною. — Между нами кровь.
Он почесал переносицу и сказал:
— Ошибаешься. Никакой крови между нами нет.
Я проглотил добрую четверть собственного виски. Сосновый дым, идущий в комнату, ел глаза.
— Если Хранитель не снимет свое условие, я откажусь от экспедиции и не пойду с вами.
— Я понимаю, твоя гордость затронута, — улыбнулся Соли, — но выбора у тебя нет.
— В каком смысле?
— Я для того и пришел, чтобы сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
— Как жаль, что Соли этого не видит. Я уверена — он гордился бы не меньше, чем я.
Я не стал ей напоминать, что Соли, будь он здесь, скорее всего наложил бы вето на решение коллегии.
Когда каждый из мастеров меня поздравил, у дверей конклава меня встретила мать. Мы вместе прошли через почти безлюдный зал.
— Вот ты и мастер, — сказала она. — Теперь Хранителю Времени придется отнестись к твоему прошению более внимательно. Если он даст согласие, мы переделаем наши тела и отправимся к алалоям, где нас ждет слава — все равно, найдем мы что-то или нет.
Мне показалось забавным то, что даже мать не устояла перед общим порывом. Прикусив губу, я спросил:
— Неужели ты всерьез, мама?
— А ты как думал? Я твоя мать, мы одна семья. В глазах алалоев это будет выглядеть более естественно.
— Нет, это невозможно.
— Я слышала, что для алалоев семья — это главное.
— Хранитель Времени мне скорее всего откажет.
Она склонила голову набок и засмеялась тихо, почти про себя.
— Откажет? Помешает тебе использовать такой шанс? Не думаю. Впрочем, поживем — увидим.
Позже состоялась грандиозная пьянка. Бардо был так счастлив за меня, что чуть не плакал.
— Клянусь Богом, это надо отметить! — заявил он. — Мы поставим Город с ног на голову!
Его слова, наряду с предчувствиями матери, оказались, как ни странно, пророческими. (Иногда мне кажется, что моя мать — тайный скраер.) Через два дня после моего избрания, восемьдесят пятого числа, в день рыхлого снега и глубокой иронии, вернулся из Экстра Леопольд Соли. Он пришел в бешенство, узнав, что я жив — такие ходили слухи. Движимый мстительным чувством — так сказал мне Бардо, — он потребовал от Хранителя Времени, чтобы тот отказал мне. Но Хранитель его провел. Хранитель провел всех, а прежде всего меня. Он удовлетворил мою просьбу, но с условием: я должен был взять в экспедицию всех своих родных, а именно мать, Жюстину и Катарину. И Соли тоже. Соли, как мой дядя, должен войти в состав, иначе никакой экспедиции не будет. А поскольку Соли Главный Пилот, он и должен возглавить экспедицию — вот такое условие поставил мне Хранитель. Услышав об этом, я не поверил. Не подозревал я также, что Бардо оказался прав и Город в результате нашей экспедиции действительно станет с ног на голову.
7
СКУЛЬПТУРА РЕЙНЕРА
Я был экспериментом природы, прорывом в неизвестность, поставленным то ли с какой-то целью, то ли просто так, и моей единственной задачей было позволить этой игре первобытных стихий развиться, ощутить ее волю внутри себя и сделать ее своей. Либо так, либо никак!
Эмиль Синклер, эсхатолог Века Холокоста
Несколько дней я сидел у себя и дулся. Мне стыдно в этом признаваться, но что правда, то правда: я надулся, как маленький мальчик, узнав об условии Хранителя Времени. Я велел Катарине не приходить, сказав, что сержусь на нее: почему она не предупредила меня об уготованном мне унижении? (Я солгал. Как я мог сердиться на моего прекрасного скраера, давшего обет никому не открывать своих видений?) Я читал мою книгу, колол дрова или разыгрывал на шахматной доске гроссмейстерские партий, все это время проклиная Соли за то, что он загубил мою экспедицию. В том, что это Соли убедил Хранителя передать командование ему, я не сомневался.
Вскоре после своего возвращения Соли пришел ко мне — обсудить планы экспедиции, а заодно и позлорадствовать (так, во всяком случае, думал я). Я принял его в комнате с камином, который давно остыл. Он сразу заметил мелкое оскорбление, состоявшее в том, что я не зажег огонь, но не усек более крупного: я усадил его на те самые меха, на которых трахал его дочь. И бесстыдно наслаждался этим тайным оскорблением. Есть во мне жестокая жилка — Бардо часто напоминал мне об этом.
Я был удивлен, увидев, как постарел Соли. Сидя на шкурах с поджатыми ногами, он тер морщинистый лоб и теребил отвисшую кожу под длинным подбородком — он выглядел лет на двадцать старше прежнего. Я слышал, что он почти что прошел во внутреннюю оболочку Экстра. Но ценой, которую он платил за штурм этих недосягаемых пространств, было время, зловременье. Даже голос у него постарел, стал ниже, с новыми интонациями.
— Прими мои поздравления — сказал он. — Коллегия правильно поступила, сделав тебя мастером.
Я не мог не признать, что он может быть любезным, когда хочет, — даже если откровенно лжет при этом. Мне хотелось сказать, чтобы он не тратил слов попусту, но я не хотел быть грубым и сказал:
— Расскажите мне об Экстре.
— Да, Экстр… Впрочем, что о нем рассказывать? Звезды вспыхивают и умирают. Экстр растет. И скорость, с которой это происходит, тоже растет. Что еще ты хочешь знать? Что составить карту этих пространств невозможно? Что пилот в Экстре вынужден пользоваться замедленным временем почти постоянно? Посмотри на меня и увидишь.
Мы поговорили еще немного о наших путешествиях. Мне казалось, что ему это неприятно, поскольку я добился успеха, а он нет. Но он удивил меня, поздравив еще раз по поводу маршрутов, которые я проложил в Тверди.
— Изящный пилотаж, — сказал он, подчеркнуто избегая, однако, упоминаний о моем открытии.
Я предложил ему кофе, но он отказался.
— Кофе подстегивает мозг, а моему и без того уже досталось.
— Может, тогда виски?
— Нет, пилот, спасибо. Не очень-то уютно пить виски перед погасшим камином, верно?
— Я могу разжечь его, если хотите.
— Сделай одолжение.
Я положил в камин сырых поленьев, зажег огонь, и Соли перешел к цели своего визита.
— Похоже, экспедиция к алалоям все-таки состоится.
— И возглавите ее вы?
— Да.
— Понимаю. Вам нужна слава, — скрипнув зубами, вымолвил я.
— Неужели? Напрасно ты так думаешь. Возглавить экспедицию мне приказал Хранитель Времени.
— Зачем?
— Разве его поймешь?
Лжец, подумал я. Лжец!
— Я сам поговорю с ним.
— Устроишь ему допрос?
— Это мое открытие. И план насчет алалоев тоже мой. И экспедиция моя.
— Я вижу — это тебе нужна слава, — с легким наклоном головы заметил он.
— Не слава — только знание.
— Это ты себе так говоришь. — Он отпил глоток виски, которое я ему налил.
— Ваше участие только повредит экспедиции. — Я посмотрел на его длинный нос, сломанный мною. — Между нами кровь.
Он почесал переносицу и сказал:
— Ошибаешься. Никакой крови между нами нет.
Я проглотил добрую четверть собственного виски. Сосновый дым, идущий в комнату, ел глаза.
— Если Хранитель не снимет свое условие, я откажусь от экспедиции и не пойду с вами.
— Я понимаю, твоя гордость затронута, — улыбнулся Соли, — но выбора у тебя нет.
— В каком смысле?
— Я для того и пришел, чтобы сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161