Совершенно неосознанно она уронила одну из бумаг и резко обернулась. Ахмат не встал, чтобы ей помочь. Даже движения не сделал. Напротив, он смотрел в окно, словно не замечал ничего. Чарли пришлось нагнуться. На ней была длинная юбка с глубоким разрезом, но и тут он не повернулся в ее сторону. Создавалась совершенно непонятная для Чарли ситуация. Она вдруг с раздражением подумала, что этот неотесанный кавказец может решить, будто она специально уронила бумаги, чтобы привлечь его внимание. От досады у нее покраснели мочки ушей. Пауза затягивалась.
Ахмат же не испытывал ровно никакого неудобства. Он просто не знал, с чего начать, и та многозначительная пауза, что возникла между ними, не имела для него никакого значения. Во всяком случае, не досаждала. Просто он всегда придерживался правила, – когда не знаешь, что сказать, лучше молчи, ибо наговоришь глупостей. Очень часто его молчание воспринимали за глубокомыслие или наличие своего собственного мнения.
Такое поведение снова себя оправдало.
– Господин Калтоев, я хотела бы сказать вам, что я… Тогда, в тот день, я была не в себе… А теперь мы постараемся все забыть, не так ли?.. Это не должно мешать работе.
Он оказался прав. Она начала первая, давая ему зацепку в разговоре и относительную свободу действий. Теперь, по правилам плохого романа, он должен либо возмутиться и прижать ее к себе, либо равнодушно согласиться. Тогда он или наживет себе врага, или приобретет друга.
И Ахмат уже хотел было проделать первое, но что-то его удержало. Все так же глядя в окно, он сказал:
– А не уехать ли нам куда-нибудь подальше из этого города?
Сказал – и сам в глубине души удивился собственному решению. Еще минуту назад у него и в мыслях ничего подобного не было.
Он встал и взял из ее рук бумаги. Их было много. Посмотрел и медленно разжал пальцы. Бумаги посыпались на пол, а она подумала про себя: какой он все-таки странный человек. Или очень опытный сердцеед, или абсолютный профан в любовных делах.
– Куда? – совершенно неожиданно для самой себя спросила она.
– Не знаю. У меня полный бак.
Чарли деловито подхватила папку с бумагами. Но он решительно отобрал ее и швырнул на стол. Взамен подал маленькую сумочку.
Зачем все это было ей нужно? Этот вопрос она задавала себе тогда. Задает и сейчас, рассматривая глянцевую обложку путеводителя, коронованную птицу герба города. Считая себя великими знатоками человеческих душ, мы в собственных поступках разбираемся крайне слабо. Что подвигает нас на те или иные действия или бездействие? Педагог, получивший с утра нагоняй от жены, словно коршун терзает добычу, треплет похмельного студента… Да что там говорить. Не стоит даже задумываться о первопричинах. Вот сидит сейчас Чарли в своем кабинете и до сих пор понять не может, почему она в тот момент спокойно взяла из рук Ахмата свою сумочку, спустилась вместе с ним в гараж и села в его машину. Шэрон Стоун так не поступила бы…
Они ехали по Москве, и рекламные отблески создавали причудливый узор цветных пятен на лицах. Атмосфера совершенно фантастическая, сродни сказке. Сладко быть похищенной.
– И все-таки куда едем? – спросила она.
– Не знаю, – ответил он, но ей, вопреки всему, стало спокойнее.
Они выехали за пределы города и мчались вдоль русских деревень, и по мере удаленности деревни становились все меньше и безлюднее.
Все реже во дворах можно было заметить личные автомобили и мотоциклы, все чаще навстречу попадались автофуры и раздолбанные тракторы. Ехали, пока на приборной доске не замигала лампочка расхода топлива.
А потом была чудная гора. Оттуда открывался совершенно невероятный вид. Чарли и Ахмат вышли из машины и смотрели, как заходящее солнце последними лучами отражалось от куполов многочисленных церквей и часовен. Каждый такой отблеск был окружен купами плодовых деревьев, от чего создавалась иллюзия многочисленного архипелага зеленых островов.
Им дали два номера в местной гостинице, причем приняли почему-то за итальянцев. Чарли с интересом наблюдала за манипуляциями Ахмата при переговорах с администрацией гостиницы. За время пребывания в стране американка многому научилась. Здесь она получала дополнительную информацию. Она не переставала удивляться и сложности, и легкости, с которой разрешались все возникающие вопросы, принимались решения. Казалось, что никакой логики в действиях обеих сторон не было, но на самом деле она присутствовала. Железная логика нищей российской глубинки. Здесь был ее центр, причина и следствие одновременно. Она присутствовала при всех переговорах чеченца, и здесь ей удалось узнать о России больше, чем она узнала в Москве. Здесь все было обнажено, откровенно и просто. Необходимо знать только имя и должность человека-начальника, от благосклонности которого зависело, жить в гостинице или не жить. Зато, если ты пришелся ко двору, никому не наступил на больную мозоль и правильно распределил количество и качество улыбок и баксов, комфорт и неназойливый сервис обеспечен. «Зеленые» открывали все двери.
Нельзя сказать, что Ахмат горел желанием впитывать в себя элементы славянской культуры. Но Чарли открыла одно из качеств любовника: он мог прослушать камерный концерт музыкантов местной филармонии и ни разу не зевнуть при этом.
Нищая страна обладала вкусом и желанием поделиться своими традициями, талантом, хлебосольством и всем, что имела в тайниках непонятной, размытой западными причиндалами культуры.
Ахмат выложил пятьсот долларов, и в два часа ночи в городе Владимире в одном из соборов для них пела капелла местного хора.
Именно тогда, в гостинице, лучшей в городе, Чарли пришла в голову мысль о том, что главная беда российского гостиничного сервиса состоит в наплевательском отношении персонала к самому себе. Им не принадлежала гостиница, им не принадлежало право на оказание услуг, им не принадлежало право раскрыть собственные возможности. И даже глубокий непрофессионализм в постановке туристического бизнеса с лихвой окупался доброжелательностью людей, их окружавших.
Все внутри Чарли кричало. Как бизнесмен, она видела громадные возможности по превращению этого захолустья в аттракцион с мировой славой. Даже местечковость при хорошей организации могла стать дополнительной статьей дохода, лицом грандиозного проекта. Едут же люди в джунгли, на вулканы, в пески пустынь, где заведомо нет того комфорта, который могут предложить развитые европейские страны. Почему же нельзя колорит российской глубинки поставить на службу бизнесу? Есть громадный слой людей, которые смирятся с неудобствами, а неудобства даже можно будет дозировать, создавая иллюзию патриархальности. Разумеется, придется вложить массу денег, но это окупится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Ахмат же не испытывал ровно никакого неудобства. Он просто не знал, с чего начать, и та многозначительная пауза, что возникла между ними, не имела для него никакого значения. Во всяком случае, не досаждала. Просто он всегда придерживался правила, – когда не знаешь, что сказать, лучше молчи, ибо наговоришь глупостей. Очень часто его молчание воспринимали за глубокомыслие или наличие своего собственного мнения.
Такое поведение снова себя оправдало.
– Господин Калтоев, я хотела бы сказать вам, что я… Тогда, в тот день, я была не в себе… А теперь мы постараемся все забыть, не так ли?.. Это не должно мешать работе.
Он оказался прав. Она начала первая, давая ему зацепку в разговоре и относительную свободу действий. Теперь, по правилам плохого романа, он должен либо возмутиться и прижать ее к себе, либо равнодушно согласиться. Тогда он или наживет себе врага, или приобретет друга.
И Ахмат уже хотел было проделать первое, но что-то его удержало. Все так же глядя в окно, он сказал:
– А не уехать ли нам куда-нибудь подальше из этого города?
Сказал – и сам в глубине души удивился собственному решению. Еще минуту назад у него и в мыслях ничего подобного не было.
Он встал и взял из ее рук бумаги. Их было много. Посмотрел и медленно разжал пальцы. Бумаги посыпались на пол, а она подумала про себя: какой он все-таки странный человек. Или очень опытный сердцеед, или абсолютный профан в любовных делах.
– Куда? – совершенно неожиданно для самой себя спросила она.
– Не знаю. У меня полный бак.
Чарли деловито подхватила папку с бумагами. Но он решительно отобрал ее и швырнул на стол. Взамен подал маленькую сумочку.
Зачем все это было ей нужно? Этот вопрос она задавала себе тогда. Задает и сейчас, рассматривая глянцевую обложку путеводителя, коронованную птицу герба города. Считая себя великими знатоками человеческих душ, мы в собственных поступках разбираемся крайне слабо. Что подвигает нас на те или иные действия или бездействие? Педагог, получивший с утра нагоняй от жены, словно коршун терзает добычу, треплет похмельного студента… Да что там говорить. Не стоит даже задумываться о первопричинах. Вот сидит сейчас Чарли в своем кабинете и до сих пор понять не может, почему она в тот момент спокойно взяла из рук Ахмата свою сумочку, спустилась вместе с ним в гараж и села в его машину. Шэрон Стоун так не поступила бы…
Они ехали по Москве, и рекламные отблески создавали причудливый узор цветных пятен на лицах. Атмосфера совершенно фантастическая, сродни сказке. Сладко быть похищенной.
– И все-таки куда едем? – спросила она.
– Не знаю, – ответил он, но ей, вопреки всему, стало спокойнее.
Они выехали за пределы города и мчались вдоль русских деревень, и по мере удаленности деревни становились все меньше и безлюднее.
Все реже во дворах можно было заметить личные автомобили и мотоциклы, все чаще навстречу попадались автофуры и раздолбанные тракторы. Ехали, пока на приборной доске не замигала лампочка расхода топлива.
А потом была чудная гора. Оттуда открывался совершенно невероятный вид. Чарли и Ахмат вышли из машины и смотрели, как заходящее солнце последними лучами отражалось от куполов многочисленных церквей и часовен. Каждый такой отблеск был окружен купами плодовых деревьев, от чего создавалась иллюзия многочисленного архипелага зеленых островов.
Им дали два номера в местной гостинице, причем приняли почему-то за итальянцев. Чарли с интересом наблюдала за манипуляциями Ахмата при переговорах с администрацией гостиницы. За время пребывания в стране американка многому научилась. Здесь она получала дополнительную информацию. Она не переставала удивляться и сложности, и легкости, с которой разрешались все возникающие вопросы, принимались решения. Казалось, что никакой логики в действиях обеих сторон не было, но на самом деле она присутствовала. Железная логика нищей российской глубинки. Здесь был ее центр, причина и следствие одновременно. Она присутствовала при всех переговорах чеченца, и здесь ей удалось узнать о России больше, чем она узнала в Москве. Здесь все было обнажено, откровенно и просто. Необходимо знать только имя и должность человека-начальника, от благосклонности которого зависело, жить в гостинице или не жить. Зато, если ты пришелся ко двору, никому не наступил на больную мозоль и правильно распределил количество и качество улыбок и баксов, комфорт и неназойливый сервис обеспечен. «Зеленые» открывали все двери.
Нельзя сказать, что Ахмат горел желанием впитывать в себя элементы славянской культуры. Но Чарли открыла одно из качеств любовника: он мог прослушать камерный концерт музыкантов местной филармонии и ни разу не зевнуть при этом.
Нищая страна обладала вкусом и желанием поделиться своими традициями, талантом, хлебосольством и всем, что имела в тайниках непонятной, размытой западными причиндалами культуры.
Ахмат выложил пятьсот долларов, и в два часа ночи в городе Владимире в одном из соборов для них пела капелла местного хора.
Именно тогда, в гостинице, лучшей в городе, Чарли пришла в голову мысль о том, что главная беда российского гостиничного сервиса состоит в наплевательском отношении персонала к самому себе. Им не принадлежала гостиница, им не принадлежало право на оказание услуг, им не принадлежало право раскрыть собственные возможности. И даже глубокий непрофессионализм в постановке туристического бизнеса с лихвой окупался доброжелательностью людей, их окружавших.
Все внутри Чарли кричало. Как бизнесмен, она видела громадные возможности по превращению этого захолустья в аттракцион с мировой славой. Даже местечковость при хорошей организации могла стать дополнительной статьей дохода, лицом грандиозного проекта. Едут же люди в джунгли, на вулканы, в пески пустынь, где заведомо нет того комфорта, который могут предложить развитые европейские страны. Почему же нельзя колорит российской глубинки поставить на службу бизнесу? Есть громадный слой людей, которые смирятся с неудобствами, а неудобства даже можно будет дозировать, создавая иллюзию патриархальности. Разумеется, придется вложить массу денег, но это окупится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82