Мысль о том, что вы уплатите за мои платья, была бы мне невыносима. Но вместо этого вы можете пригласить меня к обеду. Должна признаться, что я нуждаюсь в еде не меньше, чем в платье. Я очень голодна.
Мы повернули на Риджент-стрит и пообедали в известном ресторане, который одинаково охотно посещается артистами и всякой другой публикой. Она не хотела сказать мне правды о своей жизни; но, судя по некоторым ее замечаниям, я понял, что каждый день ее заполнен борьбой за существование. Она справилась о моем адресе, но не решилась сообщить мне своего. Мне показалось, что она ожидает от меня вторичного приглашения, но когда я пригласил ее, она отказалась прийти. На прощание она сказала серьезно:
– Свидания с вами всегда волнуют меня больше, чем я могу выразить; долго после этого я испытываю что-то такое, чего не могла бы объяснить. Не думаю, что мне придется еще раз пообедать с вами, сэр Норман, – во всяком случае это будет нескоро.
Она взглянула на часы и торопливо ушла. У меня создалось впечатление, что она спешила на свою ежедневную работу. Я пошел в клуб, беседовал со своими друзьями и вернулся после этого в свою квартиру. Я был в тревожном состоянии и до смешного рассеян. Казалось слишком странным, что я встретил эту женщину в первый же день моего приезда. К счастью, дела скоро отвлекли меня от этих мыслей.
– Мистер Ремингтон ждет уже довольно долго, – сказал мой слуга. – Он у вас в салоне с каким-то господином.
Когда я вошел, мой друг радостно поднялся мне навстречу, и мы сердечно поздоровались. Я протянул руку его спутнику, которого знал мельком.
– Шеф поручил мне привести к вам лорда Хэмпдона, – объяснил Ремингтон. – Он пришел к нам сегодня утром по делу, лежащему вне круга наших обязанностей. Шеф полагает, что вы могли бы оказать ему помощь.
– Расскажите, пожалуйста, что случилось?
Мой знатный посетитель тотчас же приступил к изложению дела.
– Все это очень просто, но серьезно. Вы, вероятно, знакомы, сэр Норман, с политикой французских дипломатов?
– Нет, последние восемь месяцев я провел в Индии и только вчера вернулся в Лондон.
– Французская политика вращается, главным образом, вокруг того, какую позицию следует занять по отношению к Германии. Одна партия – военно-шовинистическая – твердо решила принудить Германию уплатить весь долг и силой выжать из нее последнюю каплю крови. Оппозиция же за то, чтобы облегчить торговые отношения с Германией и даже сблизиться с нею. Известен вам глава партии шовинистов?
– Лютард, если не ошибаюсь.
– Филипп Лютард, – подтвердил мой гость. – Против него ведет борьбу партия – дружественная Германии, ненавидящая его, во-первых, за закоренелую вражду к Германии и преданность Англии, и, во-вторых, за безупречную честность. Еще недавно на него было произведено покушение, и французская полиция получила приказание охранять его день и ночь. Несмотря на это, его сторонники теперь более чем когда-либо опасаются за его жизнь. Обстоятельства сложились так, что полицейский инспектор принадлежит к партии, дружественной Германии. Против Лютарда же, несомненно, организуется новый заговор. Мне предложили поручить раскрытие его какому-нибудь талантливому английскому сыщику. Надеюсь, вы понимаете меня, сэр Норман?
– Думаю, что да. Но в чем, собственно, заключается цель заговора?
– Не думаю, чтобы они имели в виду убить Лютарда. Это бы только сделало его мучеником за идею и окружило ореолом святости. Мы хотели бы, чтобы вы поехали в Париж и завязали отношения с человеком, к которому мы вас направим. Все принятые вами меры будут поддерживаться и оплачиваться очень влиятельным лицом. Это трудное и в известной мере неопределенное поручение, но вы можете быть уверены, что, если ваше дело увенчается успехом, правительство будет считать себя глубоко обязанным вам.
– Постараюсь сделать все возможное, – пообещал я. – Когда я должен выехать?
– Я был бы очень доволен, если бы вы поехали завтра утром эльфурским поездом. Если вы согласитесь в 8 часов поужинать со мной на террасе отеля «Карлтон», я ознакомлю вас со всеми подробностями.
Таким образом, случилось, что меньше чем через сутки по возвращении в Англию я оказался вынужденным уехать снова. Мне оставалось сдать в багаж вещи и поместить свой ручной чемодан в оставленное для меня купе. После этого я отправился к книжному киоску закупить некоторые вещи. Там я столкнулся с Дженет, которая покупала дорожную литературу. Она перелистывала модный журнал и обернулась на звук моего голоса. На мгновение спокойствие покинуло ее. Она казалась совершенно растерянной.
– Вы? – воскликнула она. – Куда вы едете?
– В Париж. А вы?
– Значит, мы попутчики, – медленно проговорила она. – Почему вы не предупредили меня вчера?
– Во время перемирия враги не обязаны раскрывать друг другу своих планов на будущее.
Она немного побледнела.
– Итак, снова война? – пробормотала она.
– Кажется, вы любили борьбу?
– Я немного устала.
В дороге я оказывал ей разные маленькие услуги, за которые она была мне, по-видимому, благодарна. В Кале она не могла найти себе места в переполненном поезде. Я напрасно старался помочь ей.
Мне не оставалось ничего другого, как пригласить ее в мое купе. Она выглядела очень слабой и усталой. С благодарной улыбкой приняла она мое предложение и опустилась в свободное кресло.
– Вы очаровательный враг, – сказала она. – Мне становится все труднее и труднее ненавидеть вас. Я хочу быть справедливее, чем вы, и признаться вам, что вчера не имела ни малейшего представления о том, что сегодня должна буду уехать. Я не привыкла к езде по железным дорогам и не выношу качки.
Она свернулась грациозно, как кошечка, в углу и скоро уснула. Когда она раскрыла глаза, пассажиры толпились в проходе, чтобы поспеть к обеду в вагон-ресторан.
– Ели вы уже что-нибудь сегодня? – спросил я.
– Нет, и умираю от голода.
Против обыкновения я в половине шестого заказал ужин. После этого она снова уселась в свой угол и зажгла папиросу. Она отдохнула, и силы вернулись к ней.
– Вас вызвал муж? – спросил я прямо.
– Перемирие закончено, – напомнила она мне.
– Я хочу доверить вам, что нахожусь здесь не по поручению Скотленд-Ярда. Я не знаю, где ваш муж. Моя поездка в Париж не имеет никакого отношения ни к нему, ни к его делам. Но вы должны принять к сведению: если я где-нибудь случайно нападу на его след, я постараюсь его поймать и предать в руки правосудия. Ничто, – сказал я твердо, взглянув ей в глаза, – не сможет отклонить меня от этого намерения.
На этот раз она не приняла вызова. Она только вздохнула и посмотрела в окно.
– Вы очень жестоки.
– Я служу закону, и принадлежу к тем, кто предпочитает признавать законы.
– Почему же вы не предали меня суду за убийство человека в Уокинге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56