Это жуткое зрелище, когда перед вами стоит четырнадцатилетняя девочка, в которой нет даже полных 28 килограммов. Такие больные, можно сказать, погибают с попустительства большинства медицинских работников, которые во время лечения больше озабочены соблюдением медицинской этики и собственного профессионального достоинства.
Мать девочки прочитала «Необычайную терапию», книгу Джея Хейли о моих методах лечения, и обратилась ко мне: «Мы с мужем убеждены, что если кто и может спасти нашу дочь, так это вы». Я ответил: «Дайте мне подумать пару дней и позвоните». Я обмозговал этот случай и, когда мать снова мне позвонила, пригласил ее с девочкой ко мне в Феникс.
И вот Барби со своей мамой у меня в кабинете. Барби оказалась очень милой, жизнерадостной и умной девочкой, если не считать того, что ее единственной пищей в сутки был один крекер и стакан имбирного эля. И все. Мы начали беседовать с Барби. Я спросил номер ее дома в Торонто – и ответила мамаша. Попросил назвать улицу – и ответила мамаша. Я спросил Барби, в какой школе она учится, – и ответила мамаша. Как называется улица, где находится школа? И ответила мамаша. Беседа с Барби продолжилась и на следующий день, но на все вопросы отвечала мать.
На третий день мать заявилась ко мне с жалобой: «Последние три ночи я совершенно не сплю, потому что Барби тихо плачет каждую ночь напролет и не дает мне спать». Я повернулся к Барби и спросил: «Это правда, Барби?» Мать уставилась на Барби, и та ответила: «Да. Я не знала, что мешаю маме спать. Прости, пожалуйста». Я заметил: «Знаешь, Барби, твоего „прости“ недостаточно. Ты, конечно, не нарочно мешала маме спать, но, мне кажется, тебя надо все-таки наказать». Барби тут же согласилась: «И я так думаю».
Я по секрету предупредил мать, какое это будет наказание. «Мамаша, приготовьте болтунью из одного яйца и пусть Барби съест ее в качестве наказания». Мать сделана яичницу из двух яиц и заставила Барби съесть ее в наказание. Барби восприняла это как наказание, но ее желудок, я думаю, обрадовался этой яичнице, как манне небесной. (Эриксон улыбается.)Я переборол ее физиологию, и она добровольно приняла наказание.
За первые две недели Барби поправилась на три фунта, затем похудела на фунт, но снова его набрала.
Так вот, на третий день, когда я по секрету наставлял мамашу, как наказывать Барби, я добавил: «О чем бы я ни спрашивал Барби, за нее неизменно отвечаете вы. Усвойте одну вещь: если я спрашиваю Барби, то отвечать должна она сама. Поэтому, мамаша, отныне прошу вас заткнуться». (Эриксон делает энергичный жест левой рукой.)
Представляете потрясение Барби, когда почти незнакомый человек предложил ее матери «заткнуться»? Мне надо было эмоционально спровоцировать Барби и заставить ее кардинально изменить свое эмоциональное отношение к матери. Потому что, пока мать не научилась по-настоящему держать язык за зубами, беседа с Барби была безнадежным делом.
Лечение сводилось к тому, что я рассказывал Барби короткие истории, иносказательные или держащие слушателя в постоянном напряжении, загадочные и скучные тоже. О чем я только ей ни рассказывал. Однажды я рассказал Барби, что моя мать родилась в шикарной избе. Барби выросла в богатой семье, поэтому ей не приходилось слышать из первых рук о ком-нибудь, кто родился в шикарной избе. (Обращается к группе.)Хоть вы все университеты пооканчи-вали, а небось не знаете, что такое шикарная изба.
Шикарная изба – это четырехстенка из неотесанных бревен и с дощатым полом. Я печально поведал Барби, что я тоже родился в избе. В самой заурядной избе, в шахтерском поселке в горах Сьерра-Невада. Три стены были бревенчатые, а четвертая была отвесным склоном горы, а пол земляной.
Я рассказал, как моя мать держала постоялый двор, потому что шахтерский состав все время менялся. Мать приехала в этот поселок из Висконсина. Отец был одним из совладельцев шахты, и он предложил матери переехать из Висконсина в Неваду и взять на себя постоялый двор. Мать узнала, что главное, за что она отвечает, это продуктовые запасы: соль, перец, корица, пищевая сода, мука, запас сушеных яблок, солонина, соленое сало – все, что понадобится на полгода, потому что торговец приезжал со своим громадным фургоном, который тянули 20 мулов, всего два раза в год. Когда содержишь постоялый двор, нельзя, чтобы запасы кончились раньше срока.
(Обращается к группе.)Представляете, как трудно рассчитать даже любому из вас, если вы сами готовите, сколько продуктов потребуется хотя бы на неделю. На Барби это произвело глубокое впечатление, потому что еще до болезни мать учила ее кухонным премудростям. История ее весьма заинтересовала.
Затем я рассказал ей еще одну быль о своей матери. Они с отцом прожили в браке 73 года и, когда отец умер, мать побыла вдовой всего три часа, но для нее это показалось слишком долго и она последовала за отцом. Эта история повергла Барби в глубочайшие раздумья, потому что трудно представить женщину, бывшую 73 года замужем за одним и тем же человеком и ставшую вдовой всего на три часа.
Я рассказал Барби следующую историю:
В шахтерской бригаде, где мой отец был мастером, работал один шахтер по прозвищу Паскуда Сойер. В те времена каждый носил с собой шестизарядный револьвер. Паскуда Сойер любил убивать из засады и после удачного выстрела делал насечку на рукоятке. Его никак не могли уличить в преступлении, потому что никогда не было свидетелей… Находили только мертвое тело.
Однажды в понедельник утром Паскуда Сойер заявился на работу пьяным. Отец сказал ему: «Пьяному тебе в шахте делать нечего. Иди домой и проспись». Сойер попытался выхватить револьвер, но отец его опередил. «Сойер, – сказал отец, – ты слишком пьян, чтобы выяснять отношения на револьверах». Тогда Сойер предложил отцу объясниться на кулаках. Отец ответил: «Ты так напился, что со своими собственными кулаками не управишься. Уходи и проспись. Если еще раз явишься пьяным, считай себя уволенным».
В следующий понедельник Сойер опять явился пьяным. Все шахтеры собрались вокруг, выжидая, как поступит отец. «Сойер, – сказал отец, – в прошлый понедельник я тебя предупредил: если снова напьешься, уволю. Иди к учетчику, получи деньги и чеши отсюда». (Кристине.)«Чесать» значит убираться ко всем чертям (смеется),и чем дальше, тем лучше.
Сойер опять схватился за револьвер, но отец сказал: «Ты слишком пьян, чтобы стреляться со мной. И слишком пьян, чтобы драться. Иди получи свой заработок и чеши».
Шахта находилась далеко в стороне от нашего дома, где оставалась моя мать с двумя сестрами, одна старше меня, другая – младше. Сойер долго бродил в горах, пока добрался до нашего дома. Кто пазил по горам, знает, что это дело нелегкое. За это время Сойер изрядно протрезвел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101