Тут и впрямь было над чем задуматься. Жили два друга, два однокаш-
ника. Пришли из армии в сельский клуб: Виктор баянистом, Иван киноме-
хаником. Оба поступили на заочный. Обоих выдвинули в райком, сначала -
комсомола, а там и повыше. Так и шли параллельно, в одной связке, пока
один из них не ушел в отн рыв - взяли в область, потом на учебу, так и
пошло. Иван до сих пор в райкоме, а Виктор... да, представьте, это он,
тот самый Виктор Сергеевич, чьи портреты вы таскали на демонстраци-
ях...
Надо сказать, большой демократ. Как-то раз встретились с Иваном на
юбилее общего друга: приехал, не погнушался, охрана осталась на улице.
Иван ему - "вы", "Виктор Сергеевич", как положено. А тот - что бы вы
думали: брось, Иван, придуриваться, как, мол, тебе не стыдно!
Вот так: вместе начинали, и родословные одинаковые, и сказать, что
кто-то умнее, кто-то глупее... да ничего подобного. А вот поди ж ты!
С тех пор Иван Иванович в свободное от аппаратной работы время все
еще размышляет над этой загадкой. Ну как вы объясните сей парадокс:
почему один, а не другой, в чем тут дело? Слепая фортуна? Да нет же.
Наверняка существуют какие-то особенности характера, скрытые от глаза.
Какое-то особое, если хотите, вещество... фермент, гормон, как угодно
называйте - то, что есть у одного и чего нет у другого.
Так и не найдя искомой формулы, Иван Иванович тем не менее угадывал
чутьем этот таинственный гормон, он же фермент, в других людях. И, на-
до сказать, не ошибался. Так и на этот раз, когда взгляд его в первую
же минуту, еще там, в прядильном цехе, угадал Екатерину Дмитриевну.
С того дня и до недавних пор ее вела от ступеньки к ступеньке все
та же невидимая рука Ивана Ивановича.
В его покровительстве не было никакого расчета, ни доли своекорыс-
тия, ну разве некая мужская симпатия, да и то слабо выраженная: Иван
Иванович был человеком скромным и держался правил (не это ли, кстати,
и помешало ему в жизни?). Был, пожалуй, некоторый спортивный интерес,
что-то подобное азарту тренера, выпускающего своих питомцев на беговую
дорожку... А может быть, где-то в глубине души он предчувствовал буду-
щее - день, когда все еще в ранге рядового инструктора запишется на
прием к секретарю горкома, и недоступная начальница примет его без
проволочек и со всей возможной благосклонностью - усадит за приставной
столик, сама напротив, и они с доверием улыбнутся друг другу, и он,
Гусев, волнуясь, изложит свою просьбу, а она, Екатерина Дмитриевна,
тут же поднимет трубку телефона - об чем разговор!
Это был уже другой кабинет, все другое: вкрадчивые трели телефонов,
еле слышные голоса, неподвижная убаюкивающая тишина, которую не нару-
шит ни один резкий звук. Иван Иванович мог вспомнить, как сам когда-то
наставлял Екатерину Дмитриевну: старайся в любом случае успокоить че-
ловека. Да и сейчас, перейдя вслед за ней на полушепот, он не преминул
снабдить свою питомицу одним-двумя полезными советами на разные случаи
аппаратной жизни, и Екатерина Дмитриевна выслушала его, как всегда
терпеливо и отзывчиво, на этот раз с улыбкой...
А из просьбы Ивана Ивановича, той, с которой он приходил, увы, так
ничего и не вышло. Екатерина Дмитриевна снимала трубку еще и в другой
раз, уже без него, и может быть, даже в третий, и кто-то что-то обе-
щал, куда-то "ушло письмо", но, видимо, так и не дошло... Кто думает,
что такие люди, как Екатерина Дмитриевна, из своих кабинетов управляли
жизнью, тот глубоко ошибается. Жизнь управлялась, да и управляется
совсем другими способами и другими людьми, если вообще может быть уп-
равляемой... Вот, кстати, одна из истин, которые не умел понять Иван
Иванович Гусев, отчего и устарел раньше времени. Но это уж совсем дру-
гая тема...
5
Труд жизни между тем подвигался медленно; романисты народ, как из-
вестно, усидчивый, и этого качества Льву как раз не хватало, если счи-
тать, что были все другие. Мешали также увлечения: сначала гитара, по-
том кактусы, потом еще свечи различной конфигурации - Лев возил их из
Прибалтики; потом чеканка грузинской работы, а вскоре и иконы, соби-
ранью которых он отдавал немало времени. Возвращаясь с работы, Екате-
рина Дмитриевна все еще заставала мужа за пишущей машинкой, но случа-
лось, что он просто дремал, обложившись газетами. Прошло время, и Лев
в эти предвечерние часы оказывался на кухне: в нем прорезался новый
талант - кулинара. Екатерина Дмитриевна, а иногда и гости - старые
друзья все еще хаживали к ним - могли оценить его фирменные блюда,
иногда уж такие замысловатые, что ни одна хозяйка не догадалась бы,
что из чего сделано.
Каждое из новых увлечений встречалось, как ни странно, полным одоб-
рением жены. Кажется, ни разу за все годы Катя не упрекнула мужа за
странный образ жизни. Были ли у них вообще размолвки, взаимные обиды,
конфликты? Да, в общем-то, не было, если не считать случаев, когда
Екатерина Дмитриевна могла - имела основание - приревновать своего
благоверного к кому-то из гостей женского пола или, как это случилось
однажды, к молодой врачихе из спецполиклиники, которой больной Лева
слишком уж упоенно вешал лапшу на уши, как выразилась Екатерина после
того, как бедная врачиха удалилась, - и что тут было!
Она оказалась ревнивой!
Вот уж чего был лишен сам Лев. Впрочем, Екатерина и не давала серь-
езных поводов, при том, что была хороша и соблазнительна и окружена
мужчинами. И, представьте, она не хитрила. Ей никто не был нужен, кро-
ме ее Льва. Так она прямо и заявляла, открытым текстом, в те разы,
когда объявлялся некий претендент. Это мог быть, сами понимаете, не
каждый встречный, а только человек ее круга, не иначе, и в обстоятель-
ствах особых, лучше всего - подальше от Москвы, скажем, где-нибудь в
городе Будапеште, в командировке. Как раз в городе Будапеште, в отеле,
во втором часу ночи Екатерина Дмитриевна выталкивала из номера своего
спутника по делегации, перед тем основательно набравшегося на приеме в
посольстве. Сама Екатерина хоть и не пила, по обыкновению, но все же
пригубила бокал шампанского на этот раз. Казалось бы, что могло поме-
шать совершиться греху в эту ночь, но... Екатерина Дмитриевна была и
оставалась верной супругой, о чем напрямик и в грубых выражениях, не
стесняясь, заявила спутнику. Это был человек в больших чинах, и еще не
стар, и, как выяснилось, охотник до приключений, особенно вдали от
отечества. И тем не менее оказался за дверью!
Лев, в свою очередь, также мог бы сказать, что не нуждается ни в
ком, кроме собственной жены, хотя время от времени и отдавал дань тра-
диции, существовавшей в его кругу, и позволял себе так называемые ле-
вые заходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17