Он единым духом проскочил малорослый лесок и вышел прямо к зарослям высокой, шелестящей на ветру кукурузы.
- Ах, черти! Ах, дьяволы! Ведь могут... Все умеют, - бессвязно вслух произносил он, идя по дороге, и трогал, оглаживал рукой кукурузные листья, словно волосы малого ребенка.
Под высоким тальниковым кустом на обочине дороги сидел Степан в выгоревшей добела майке. Перед ним лежали на брезенте культиваторные лапки, окучники, тракторные запчасти, резиновые камеры.
Поздоровались.
- Наша семейная мэтээс, - усмехнулся Степан, указывая на все это добро.
С увала прямо на них шел "Беларусь". За рулем, часто подпрыгивая, потряхивая головой, сидел Егор Иванович. Поравнявшись с кустом, он заглушил мотор и, кинув обычное приветствие в сторону Песцова, спросил Степана:
- Ну как, подобрал культиваторные лапки?
- Подобрал.
- Ну и добре.
Егор Иванович слез с трактора. На нем была такая же выгоревшая добела майка, рубаху он скрутил жгутом и повязал через плечо.
- Вот оно дело какое: хватились было окучивать, да земля не пускает. У нее свои законы, - заговорил он с Песцовым.
- А у вас?
- Наше дело - приноравливаться. Неволить землю нельзя.
Песцов смотрел на его небольшую сутуловатую фигуру, припорошенную золотистой пыльцой, на пыльные сапоги, на выгоревшие, землистого цвета волосы, и казалось ему, что Егор Иванович сам вышел из этой горячей земли и, как вещун, знает все ее повадки.
- Земля - дело живое, - говорил Егор Иванович, присаживаясь. - Вот она, видишь, травка выросла, - указал он на высокий мятлик. - А на другой год здесь все по-другому вырастет, и метелки будут не те. А наше дело чувствовать, как оно растет, и способствовать этому.
Он скрутил толстую цигарку и долго курил ее до самого основания, прикапчивая пальцы, курил, как человек, знающий цену табаку.
С пригорка, от куста, далеко, куда хватает глаз, видны картофельные грядки, в которые глубоко врезается клин шелестящей на ветру кукурузы.
- Это все ваше? - спросил Песцов.
- И тут наше, и там, за увалами, тоже наше. А скажите мне, у американского фермера, такого, что в средних ходит, больше земли?
- Меньше. - Песцов улыбнулся.
- Вот так и запиши, что фермер Никитин рабочих не держит, все делает своими руками.
- Правда, племянница помогает... спасибо ей, - добавил он после паузы, испытующе глядя на Песцова.
- А кто она?
- Надя... агрономша.
- Она ваша племянница?! - удивился Песцов.
- Да.
- Вот оно что! Тогда все ясно.
- Что ж это у вас прояснилось, если не секрет, извиняюсь? - Егор Иванович прищуркой смотрел на Песцова.
- Это я так, свое.
- Ну да, свое - не чужое.
Песцов отвел глаза и стал оглядывать поле.
- Ну как, хороша? - спросил тем же тоном Егор Иванович.
- Кто? - отозвался Песцов.
- Про кукурузу спрашиваю, - улыбнулся Егор Иванович.
- Ах, кукуруза!
- Да, да, кукуруза.
- Очень хороша! Очень...
- Ну то-то! - удовлетворенно крякнул Егор Иванович.
Степан, заметив, что батька собирается основательно поговорить, сел за руль. Через минуту его трактор, поднимая легкое пыльное облачко, поплыл по картофельному морю, туда, где виднелись две фигурки пропольщиц.
- Это моя хозяйка с невесткой. Она у нас продавец, по вечерам в магазине, днем - в поле. Стараемся. Работаем, как на огороде...
- Ну, там в основном мотыгой стараются, - усмехнулся Песцов.
- Мотыгой, известно... Ноне, спасибо Надьке, хоть трактором вспахали, а то ведь лопатами вскапывали...
- Неужели нельзя избавиться от этой огородной каторги?
- Если по-хорошему взяться за землю, никакой нужды в огородах не будет. Ведь раньше, до колхозов, у нас сады были, а картошка - в поле. Бывало, и яблоки, и сливы, и вышенье... За садом отведешь грядок десять под капусту да огурцы, и хватит... Теперь все картошка заняла. Съела сады... И село облысело, смотреть тошно. Срамота.
- Так что же нам мешает? В чем собака зарыта?
- А я тебе скажу... Все дело в подходе к земле. Вон давеча Степка стал окучивать. Смотрю, ведет окучники, и где картошку заваливает, а где и совсем подрезает ее. Стой, говорю! Жесткая земля! Подсохла... Да в каком же наряде такое предвидеть можно. Хорошо, как это моего звена картошка. А если бы она ничейной была, просто колхозной? Послали Степку, он и попер бы. Ну, подваливает чуток картошку - подумаешь! Не такое бывает. Ноне здесь Степка царапал, завтра Сидора пришлют, потом Ивана... не уродится кто виноват? И концов не найдешь. Главное - к сроку окучили, план, значит, выполнили... Отчитались. А коль отчитались, у тебя и все козыри на руках. Так-то, дорогой товарищ. Как вас по батюшке, извиняюсь?
- Матвей Ильич.
- Вот тебе, Матвей Ильич, и сады-огороды. Надо сперва наладить порядок на большой земле, а потом уж за малую браться. Тут, как говорится, не до поросят, когда свинью палить тащат. А то ведь у, нас как думают иные начальники: прикажи эту самую чудесницу посеять или удобрения завезти - и в момент изобилие настанет. Ну, ты положи удобрение, а вон Степка вовремя корку не собьет... и все дело погубит. Ему-то что? Он за культивацию получит, что причитается.
- Но ведь есть же люди, которые следят за качеством, контролируют...
- Следят, контролируют... Да нешто на земле за всем усмотришь? Она велика, матушка. Вы сколько у нас живете? Недели две?
- Да.
- А все ли поля обошли?
- Еще не успел.
- То-то и оно. А ведь их не просто надо обойтить. Каждый клин свою личность имеет. Тут единой меркой не обойдешься: один участок требует одну культивацию, другой - две, а то и три. Не в контроле дело. Я-то ведь знаю - земля не девка уличная, переспал с ней ночку, бросил и пошел дальше. Ее любить надо да обхаживать, тогда и она тебе откроется. А мы все норовим пройтиться по ней скопом, как в строю, да сорвать поболе...
- Да, Егор Иванович, да! - Песцов глядел в землю широко открытыми глазами, подперев пальцами левой руки подбородок.
- Вы какой-то чудной, - усмехнулся Егор Иванович.
- Почему?
- Да как вам сказать... Не встречал я еще, чтоб начальник мужика слушал. Все учить тебя норовят.
- В том-то и беда.
Помолчали.
Егор Иванович снова достал кисет, свернул цигарку толщиной в добрый палец и затянулся, собираясь с мыслями.
- Теперь бы вот с планами еще дело наладить, и тогда жить можно.
Но Егор Иванович не успел досказать. По еле заметной травянистой дороге к его полю подкатила двуколка. В ней сидели Волгин и Круглов. Отпустив чересседельник и разнуздав лошадь, Волгин пустил ее прямо в картошку.
- А мы по твою кукурузу приехали, - говорил он, подходя к Егору Ивановичу.
- Кукуруза у тебя отменная, - весело сказал Круглов, почтительно поздоровавшись с Песцовым; он бил тальниковым прутом по блестящим голяшкам своих щеголеватых хромовых сапог. - И подумать только: на буграх такая выросла. В жисть не поверил бы.
- Мы хотим этот участок скосить на подкормку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
- Ах, черти! Ах, дьяволы! Ведь могут... Все умеют, - бессвязно вслух произносил он, идя по дороге, и трогал, оглаживал рукой кукурузные листья, словно волосы малого ребенка.
Под высоким тальниковым кустом на обочине дороги сидел Степан в выгоревшей добела майке. Перед ним лежали на брезенте культиваторные лапки, окучники, тракторные запчасти, резиновые камеры.
Поздоровались.
- Наша семейная мэтээс, - усмехнулся Степан, указывая на все это добро.
С увала прямо на них шел "Беларусь". За рулем, часто подпрыгивая, потряхивая головой, сидел Егор Иванович. Поравнявшись с кустом, он заглушил мотор и, кинув обычное приветствие в сторону Песцова, спросил Степана:
- Ну как, подобрал культиваторные лапки?
- Подобрал.
- Ну и добре.
Егор Иванович слез с трактора. На нем была такая же выгоревшая добела майка, рубаху он скрутил жгутом и повязал через плечо.
- Вот оно дело какое: хватились было окучивать, да земля не пускает. У нее свои законы, - заговорил он с Песцовым.
- А у вас?
- Наше дело - приноравливаться. Неволить землю нельзя.
Песцов смотрел на его небольшую сутуловатую фигуру, припорошенную золотистой пыльцой, на пыльные сапоги, на выгоревшие, землистого цвета волосы, и казалось ему, что Егор Иванович сам вышел из этой горячей земли и, как вещун, знает все ее повадки.
- Земля - дело живое, - говорил Егор Иванович, присаживаясь. - Вот она, видишь, травка выросла, - указал он на высокий мятлик. - А на другой год здесь все по-другому вырастет, и метелки будут не те. А наше дело чувствовать, как оно растет, и способствовать этому.
Он скрутил толстую цигарку и долго курил ее до самого основания, прикапчивая пальцы, курил, как человек, знающий цену табаку.
С пригорка, от куста, далеко, куда хватает глаз, видны картофельные грядки, в которые глубоко врезается клин шелестящей на ветру кукурузы.
- Это все ваше? - спросил Песцов.
- И тут наше, и там, за увалами, тоже наше. А скажите мне, у американского фермера, такого, что в средних ходит, больше земли?
- Меньше. - Песцов улыбнулся.
- Вот так и запиши, что фермер Никитин рабочих не держит, все делает своими руками.
- Правда, племянница помогает... спасибо ей, - добавил он после паузы, испытующе глядя на Песцова.
- А кто она?
- Надя... агрономша.
- Она ваша племянница?! - удивился Песцов.
- Да.
- Вот оно что! Тогда все ясно.
- Что ж это у вас прояснилось, если не секрет, извиняюсь? - Егор Иванович прищуркой смотрел на Песцова.
- Это я так, свое.
- Ну да, свое - не чужое.
Песцов отвел глаза и стал оглядывать поле.
- Ну как, хороша? - спросил тем же тоном Егор Иванович.
- Кто? - отозвался Песцов.
- Про кукурузу спрашиваю, - улыбнулся Егор Иванович.
- Ах, кукуруза!
- Да, да, кукуруза.
- Очень хороша! Очень...
- Ну то-то! - удовлетворенно крякнул Егор Иванович.
Степан, заметив, что батька собирается основательно поговорить, сел за руль. Через минуту его трактор, поднимая легкое пыльное облачко, поплыл по картофельному морю, туда, где виднелись две фигурки пропольщиц.
- Это моя хозяйка с невесткой. Она у нас продавец, по вечерам в магазине, днем - в поле. Стараемся. Работаем, как на огороде...
- Ну, там в основном мотыгой стараются, - усмехнулся Песцов.
- Мотыгой, известно... Ноне, спасибо Надьке, хоть трактором вспахали, а то ведь лопатами вскапывали...
- Неужели нельзя избавиться от этой огородной каторги?
- Если по-хорошему взяться за землю, никакой нужды в огородах не будет. Ведь раньше, до колхозов, у нас сады были, а картошка - в поле. Бывало, и яблоки, и сливы, и вышенье... За садом отведешь грядок десять под капусту да огурцы, и хватит... Теперь все картошка заняла. Съела сады... И село облысело, смотреть тошно. Срамота.
- Так что же нам мешает? В чем собака зарыта?
- А я тебе скажу... Все дело в подходе к земле. Вон давеча Степка стал окучивать. Смотрю, ведет окучники, и где картошку заваливает, а где и совсем подрезает ее. Стой, говорю! Жесткая земля! Подсохла... Да в каком же наряде такое предвидеть можно. Хорошо, как это моего звена картошка. А если бы она ничейной была, просто колхозной? Послали Степку, он и попер бы. Ну, подваливает чуток картошку - подумаешь! Не такое бывает. Ноне здесь Степка царапал, завтра Сидора пришлют, потом Ивана... не уродится кто виноват? И концов не найдешь. Главное - к сроку окучили, план, значит, выполнили... Отчитались. А коль отчитались, у тебя и все козыри на руках. Так-то, дорогой товарищ. Как вас по батюшке, извиняюсь?
- Матвей Ильич.
- Вот тебе, Матвей Ильич, и сады-огороды. Надо сперва наладить порядок на большой земле, а потом уж за малую браться. Тут, как говорится, не до поросят, когда свинью палить тащат. А то ведь у, нас как думают иные начальники: прикажи эту самую чудесницу посеять или удобрения завезти - и в момент изобилие настанет. Ну, ты положи удобрение, а вон Степка вовремя корку не собьет... и все дело погубит. Ему-то что? Он за культивацию получит, что причитается.
- Но ведь есть же люди, которые следят за качеством, контролируют...
- Следят, контролируют... Да нешто на земле за всем усмотришь? Она велика, матушка. Вы сколько у нас живете? Недели две?
- Да.
- А все ли поля обошли?
- Еще не успел.
- То-то и оно. А ведь их не просто надо обойтить. Каждый клин свою личность имеет. Тут единой меркой не обойдешься: один участок требует одну культивацию, другой - две, а то и три. Не в контроле дело. Я-то ведь знаю - земля не девка уличная, переспал с ней ночку, бросил и пошел дальше. Ее любить надо да обхаживать, тогда и она тебе откроется. А мы все норовим пройтиться по ней скопом, как в строю, да сорвать поболе...
- Да, Егор Иванович, да! - Песцов глядел в землю широко открытыми глазами, подперев пальцами левой руки подбородок.
- Вы какой-то чудной, - усмехнулся Егор Иванович.
- Почему?
- Да как вам сказать... Не встречал я еще, чтоб начальник мужика слушал. Все учить тебя норовят.
- В том-то и беда.
Помолчали.
Егор Иванович снова достал кисет, свернул цигарку толщиной в добрый палец и затянулся, собираясь с мыслями.
- Теперь бы вот с планами еще дело наладить, и тогда жить можно.
Но Егор Иванович не успел досказать. По еле заметной травянистой дороге к его полю подкатила двуколка. В ней сидели Волгин и Круглов. Отпустив чересседельник и разнуздав лошадь, Волгин пустил ее прямо в картошку.
- А мы по твою кукурузу приехали, - говорил он, подходя к Егору Ивановичу.
- Кукуруза у тебя отменная, - весело сказал Круглов, почтительно поздоровавшись с Песцовым; он бил тальниковым прутом по блестящим голяшкам своих щеголеватых хромовых сапог. - И подумать только: на буграх такая выросла. В жисть не поверил бы.
- Мы хотим этот участок скосить на подкормку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52