Похоже, они сговорились заранее: связали Каору руки сзади, протянули ленту к плечам и между ног, на пояснице сделали бант, а к шее прикрепили карточку, на которой было написано: «Для Фудзико Асакавы». Затем они надели на Каору плащ-дождевик и отвели к дому неподалеку. Перед воротами скинули с него плащ и толкнули ко входу. Это был дом Фудзико, мимо которого он проходил сотни раз. Подростки сгребли в охапку его одежду, швырнули за забор, нажали кнопку домофона и пустились наутек.
В домофоне послышался старческий голос. Нужно скорее смываться, – подумал Каору. Но как он побежит по улице голым? Да и ответить на вопрос «Кто там?» ему было нечего, так он и стоял, как идиот. Увидев свое отражение в стекле входной двери, он наконец понял, что с ним произошло: это была месть Мамору. Судя по школьной форме подростков, они учились со старшим братом в одной школе. Ну и что с того, что он догадался. Все равно стыда не оберешься.
Входная дверь приоткрылась. Единственное, что пришло ему в голову, – надо бежать от неминуемого позора. Каору бросился во двор, куда кинули его одежду. Туда вела железная калитка, и, к счастью или на горе, она оказалась не заперта. В это время входная дверь распахнулась, и из нее выглянула бабушка, одетая в кимоно. Слава богу, обошлось: она не заметила мальчишку – перевязанный лентами подарок для Фудзико.
Одежда висела на азалии. Каору схватил ее заведенными за спину руками – она еще хранила его тепло – и спрятался у стены, которая не была видна ни от входа, ни из окон. Со связанными руками не удастся одеться – сначала нужно распутать веревку. Но узел был такой тугой, что затекли руки. Будь это во сне, все решилось бы само собой, без всяких усилий. Каору умолял, заклинал, внушал себе: это сон. Сосчитаю до трех и окажусь в кровати в своей комнате.
Но чары не рассеивались, приходилось смириться с мыслью, что все происходит наяву. Ему показалось даже, что он предвидел нечто подобное. Как будто сейчас его заставляют испытать в реальности продолжение недавнего сна. В том сне он выпрыгнул из окна комнаты Фудзико во двор, как раз на то место, где он прячется в данный момент. Его, испытывающего удовольствие от ночного семяизвержения, вырвали из сна и поставили – уже в действительности – на край пропасти. Вот оно, возмездие за украденные фотографии Фудзико в нижнем белье, наказание за то, что он пачкал ее образ своими снами и фантазиями, – думал Каору.
Чтобы хоть как-то избежать позора, нужно было или выбраться со двора и переждать до темноты в безлюдном парке, или попросить кого-нибудь о помощи. Каору попытался открыть железную калитку и опять подойти ко входу, но не смог: услышал голоса Фудзико и Андзю. Голос, о котором он мечтал постоянно, прозвучал в тот момент, когда ему этого меньше всего хотелось.
– Ну, до завтра. Передавай привет своему хорошенькому младшему брату.
Фудзико прощалась с Андзю. В связи с чем упоминался младший брат, Каору было неведомо. Фудзико и представить себе не могла, что этот младший брат голым прячется у нее во дворе. Андзю – единственный человек, которого можно было бы просить о помощи, ушла.
Оставался только один способ избежать этой унизительной пытки: рвануть наутек, улучив момент, когда Фудзико войдет в дом и закроет дверь; догнать Андзю, пока она не ушла далеко, и попросить ее развязать веревку. Но случилось невероятное: Фудзико закрыла на ключ приоткрытую калитку, ведущую во двор, и отрезала Каору все пути к отступлению.
Он ненавидел Фудзико. Проклинал псов Мамору, крепко затянувших узел. Клялся убить брата, придумавшего такую ужасную месть.
5.3
Теперь Каору ничего не оставалось, как прятаться во дворе, затаив дыхание. Тем временем стемнело. В комнате Фудзико и в комнате над головой Каору зажегся свет, послышался звук льющейся воды. Судя по всему, за стеной, к которой прижимался Каору, была ванная комната. Издалека донесся женский голос, наверное, матери Фудзико:
– Фудзико, прими ванну первой.
Через некоторое время в ванную вошли, заплескалась вода. Должно быть, за стеной принимала ванну обнаженная Фудзико. А по другую ее сторону, как крот, по ошибке вылезший на поверхность земли, затаив дыхание, трясся от холода голый Каору со связанными за спиной руками. Стена развела их на огромное расстояние друг от друга. Каору оказался здесь не по своей воле, и ему лучше было бы превратиться в прозрачную тень. Фудзико и представить себе не могла, что он стоит за стеной ванной комнаты.
Каору беззвучно позвал мать. Она всегда оберегала его, растворившись в воздухе, которым он дышал. Когда Каору не хватало на что-то смелости, когда он нуждался в терпении, когда ждал утешений, он вдыхал в себя воздух, в котором чувствовалось присутствие матери. Мамы здесь нет. Он не может вернуться в чайную комнату, не может вернуться в то время, когда она была там. Сейчас он очень далеко от нее. Но все равно Каору вызывал ее с того света, чтобы вспомнить о том, какой ужас он пережил, лишившись матери.
Однажды его уже охватывало чувство беспросветной тоски, ему нечего больше бояться. По сравнению с потерей человека, который любил его сильнее всех, никакое самое жестокое испытание не сможет причинить ему боль.
Каору вздохнул и посмеялся над собой, голым, трясущимся от холода. За кого бы его ни приняли: за маленького извращенца или за жертву хулиганов, – можно было только посмеяться над этим. Не дождавшись, пока ему улыбнется удача и решатся все его проблемы, он своим смехом поборол и беду и стыд. И в это мгновение ему показалось, что он превратился в невидимку. Его смех, вздохи, стыд, злость – все стало прозрачным и невидимым. Веревка развязалась, и его руки были свободны.
Каору надел брюки, натянул свитер и стал искать пути отступления. Через калитку, закрытую на ключ, на улицу не выйдешь, оставалось только перелезть через забор. По-кошачьи крадучись в тени деревьев, он подобрался к забору. Но забор оказался выше, чем он думал, и перемахнуть его, ухватившись за что-то или оттолкнувшись, оказалось невозможно. Обескураженный Каору решил: нет другого выхода – придется обратиться к жильцам дома. Но разве они поверят, что он не нарочно пробрался сюда, разве он сумеет доказать, что невиновен? Что бы он ни придумал, все будет воспринято так, будто он пришел подглядывать за голой Фудзико. Нет, сама Фудзико, скорей всего, ему поверит. Наверняка выслушает его, обо всем догадается и незаметно выпустит отсюда. Но как дать ей знать, что он здесь? Постучать в окошко ванной комнаты или позвать ее по имени? А если она все же не поверит ему, что делать тогда?
Как будто что-то взорвалось, осколки разлетелись в темноте, и один из них с дикой скоростью прокручиваемого назад фильма попал Каору в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
В домофоне послышался старческий голос. Нужно скорее смываться, – подумал Каору. Но как он побежит по улице голым? Да и ответить на вопрос «Кто там?» ему было нечего, так он и стоял, как идиот. Увидев свое отражение в стекле входной двери, он наконец понял, что с ним произошло: это была месть Мамору. Судя по школьной форме подростков, они учились со старшим братом в одной школе. Ну и что с того, что он догадался. Все равно стыда не оберешься.
Входная дверь приоткрылась. Единственное, что пришло ему в голову, – надо бежать от неминуемого позора. Каору бросился во двор, куда кинули его одежду. Туда вела железная калитка, и, к счастью или на горе, она оказалась не заперта. В это время входная дверь распахнулась, и из нее выглянула бабушка, одетая в кимоно. Слава богу, обошлось: она не заметила мальчишку – перевязанный лентами подарок для Фудзико.
Одежда висела на азалии. Каору схватил ее заведенными за спину руками – она еще хранила его тепло – и спрятался у стены, которая не была видна ни от входа, ни из окон. Со связанными руками не удастся одеться – сначала нужно распутать веревку. Но узел был такой тугой, что затекли руки. Будь это во сне, все решилось бы само собой, без всяких усилий. Каору умолял, заклинал, внушал себе: это сон. Сосчитаю до трех и окажусь в кровати в своей комнате.
Но чары не рассеивались, приходилось смириться с мыслью, что все происходит наяву. Ему показалось даже, что он предвидел нечто подобное. Как будто сейчас его заставляют испытать в реальности продолжение недавнего сна. В том сне он выпрыгнул из окна комнаты Фудзико во двор, как раз на то место, где он прячется в данный момент. Его, испытывающего удовольствие от ночного семяизвержения, вырвали из сна и поставили – уже в действительности – на край пропасти. Вот оно, возмездие за украденные фотографии Фудзико в нижнем белье, наказание за то, что он пачкал ее образ своими снами и фантазиями, – думал Каору.
Чтобы хоть как-то избежать позора, нужно было или выбраться со двора и переждать до темноты в безлюдном парке, или попросить кого-нибудь о помощи. Каору попытался открыть железную калитку и опять подойти ко входу, но не смог: услышал голоса Фудзико и Андзю. Голос, о котором он мечтал постоянно, прозвучал в тот момент, когда ему этого меньше всего хотелось.
– Ну, до завтра. Передавай привет своему хорошенькому младшему брату.
Фудзико прощалась с Андзю. В связи с чем упоминался младший брат, Каору было неведомо. Фудзико и представить себе не могла, что этот младший брат голым прячется у нее во дворе. Андзю – единственный человек, которого можно было бы просить о помощи, ушла.
Оставался только один способ избежать этой унизительной пытки: рвануть наутек, улучив момент, когда Фудзико войдет в дом и закроет дверь; догнать Андзю, пока она не ушла далеко, и попросить ее развязать веревку. Но случилось невероятное: Фудзико закрыла на ключ приоткрытую калитку, ведущую во двор, и отрезала Каору все пути к отступлению.
Он ненавидел Фудзико. Проклинал псов Мамору, крепко затянувших узел. Клялся убить брата, придумавшего такую ужасную месть.
5.3
Теперь Каору ничего не оставалось, как прятаться во дворе, затаив дыхание. Тем временем стемнело. В комнате Фудзико и в комнате над головой Каору зажегся свет, послышался звук льющейся воды. Судя по всему, за стеной, к которой прижимался Каору, была ванная комната. Издалека донесся женский голос, наверное, матери Фудзико:
– Фудзико, прими ванну первой.
Через некоторое время в ванную вошли, заплескалась вода. Должно быть, за стеной принимала ванну обнаженная Фудзико. А по другую ее сторону, как крот, по ошибке вылезший на поверхность земли, затаив дыхание, трясся от холода голый Каору со связанными за спиной руками. Стена развела их на огромное расстояние друг от друга. Каору оказался здесь не по своей воле, и ему лучше было бы превратиться в прозрачную тень. Фудзико и представить себе не могла, что он стоит за стеной ванной комнаты.
Каору беззвучно позвал мать. Она всегда оберегала его, растворившись в воздухе, которым он дышал. Когда Каору не хватало на что-то смелости, когда он нуждался в терпении, когда ждал утешений, он вдыхал в себя воздух, в котором чувствовалось присутствие матери. Мамы здесь нет. Он не может вернуться в чайную комнату, не может вернуться в то время, когда она была там. Сейчас он очень далеко от нее. Но все равно Каору вызывал ее с того света, чтобы вспомнить о том, какой ужас он пережил, лишившись матери.
Однажды его уже охватывало чувство беспросветной тоски, ему нечего больше бояться. По сравнению с потерей человека, который любил его сильнее всех, никакое самое жестокое испытание не сможет причинить ему боль.
Каору вздохнул и посмеялся над собой, голым, трясущимся от холода. За кого бы его ни приняли: за маленького извращенца или за жертву хулиганов, – можно было только посмеяться над этим. Не дождавшись, пока ему улыбнется удача и решатся все его проблемы, он своим смехом поборол и беду и стыд. И в это мгновение ему показалось, что он превратился в невидимку. Его смех, вздохи, стыд, злость – все стало прозрачным и невидимым. Веревка развязалась, и его руки были свободны.
Каору надел брюки, натянул свитер и стал искать пути отступления. Через калитку, закрытую на ключ, на улицу не выйдешь, оставалось только перелезть через забор. По-кошачьи крадучись в тени деревьев, он подобрался к забору. Но забор оказался выше, чем он думал, и перемахнуть его, ухватившись за что-то или оттолкнувшись, оказалось невозможно. Обескураженный Каору решил: нет другого выхода – придется обратиться к жильцам дома. Но разве они поверят, что он не нарочно пробрался сюда, разве он сумеет доказать, что невиновен? Что бы он ни придумал, все будет воспринято так, будто он пришел подглядывать за голой Фудзико. Нет, сама Фудзико, скорей всего, ему поверит. Наверняка выслушает его, обо всем догадается и незаметно выпустит отсюда. Но как дать ей знать, что он здесь? Постучать в окошко ванной комнаты или позвать ее по имени? А если она все же не поверит ему, что делать тогда?
Как будто что-то взорвалось, осколки разлетелись в темноте, и один из них с дикой скоростью прокручиваемого назад фильма попал Каору в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85