Окончательный вариант картины хранится в Эрмитаже, в Санкт-Петербурге.
– Откуда вы ее взяли?
– Мой муж подарил ее мне.
– А где он ее взял?
– Мне почему-то кажется, что это не ваше дело.
– Может быть, вы и правы.
– Да и явились вы ко мне вовсе не затем, чтобы говорить о картинах. Вы пришли, чтобы спросить меня о моем сыне Фредерико, да?
– Может быть.
– Не стесняйтесь.
Старуха улыбнулась и села на стоявшую под окном потертую кушетку. Священник выбрал себе место, откуда мог видеть так разительно выбивавшегося из всей этой скудной обстановки Рембрандта.
– Да, я пришел по поводу этого мальчика.
– Я давно вас ждала.
– Ждали меня?
– Конечно. С тех пор, как пошли эти разговоры о возможном причислении Пачелли к лику святых.
– Вы знаете очень много.
– Я знаю все, – сказала старуха. – Всю историю. Это история, которую необходимо рассказать, и я та, кто ее расскажет.
Священник улыбнулся.
– Не вы и не сейчас.
– А кто меня остановит? – спросила она резким, как треск ломающихся сухих прутиков, голосом. – У меня долг перед моим сыном!
– Я остановлю вас, – тихо промолвил священник. – Что же до вашего долга, то он исполнен.
Человек из Рима подумал было о том, чтобы использовать пистолет, но вместо этого он поднялся на ноги, обошел загроможденный кофейный столик, разделявший их, наклонился, завел ладонь ей под подбородок и резким движением сломал женщине шею. Она упала лицом на кофейный столик, разбив нос. Он проверил ее пульс и принялся обшаривать квартиру.
ГЛАВА 44
Финн Райан сидела на скамейке прямо напротив дома 11 по Сент-Люк-Плейс, в Гринвич Виллидж, и думала, что Майкл был прав: стучаться в дверь Фонда Грейнджа, чтобы получить более ясное представление о том, чем они занимаются, действительно глупо. И не только глупо, но и опасно, может быть, смертельно опасно. С другой стороны, возможности программы Барри, пусть она и называется «МАГИК», были исчерпаны. Собственно говоря, именно то, что даже самые совершенные программы не были ни всеведущи, ни всесильны, и давало работу таким конторам, как «Ех Libris». Ведь, в конечном счете, Интернет не более чем бурлящий, почти бездонный котел полуистин, различных точек зрения, отъявленной лжи и откровенного безумия. Это даже не некий коммуникативно-информационный аналог Дикого Запада, а своего рода зона Сумрака. Порой – а на самом деле довольно часто, – чтобы раздобыть настоящие сведения, приходится черпать из самого первоисточника, и не виртуально, а буквально.
И источник этот был там, совсем рядом со зданием «Косби шоу», в одном из двух десятков солидных трехэтажных особняков, выстроившихся вдоль обсаженной тенистыми деревьями улицы, смотревшей на Гудзон-парк. В квартале к западу, по адресу Гудзон-стрит, 421, находилось сложенное из желтого кирпича здание, бывший складской комплекс, после реконструкции превращенный в кондоминиум. Рядом высилось еще одно промышленное здание из красного кирпича, с лесом огромных спутниковых тарелок на крыше. На углу Гудзон-стрит и Сент-Люк имелся ресторан, но остальная часть улицы состояла из жилых домов. С юга, всего-то с расстояния в пару кварталов, доносились звуки Гудзон-стрит, но здесь с трудом верилось в то, что не так уж далеко находится с полсотни мест, где можно купить чашечку кофе за пять долларов.
Здание по Сент-Люк-Плейс, 11, мало отличалось от соседних: те же черные рамы окон, черная кованая железная ограда вокруг колодца, ведущего к цокольному этажу, внешний центральный вентиляционный ствол и бронзовое кольцо для стука под классическим каменным фронтоном парадного входа. На доме номер 11 имелась еще и маленькая бронзовая табличка, начищенная до ослепительного блеска. Даже отсюда Финн отчетливо видела железные решетки на окнах цокольного этажа. Перед зданием стояли машины, в том числе темно-зеленый «лексус», серебристый «мерседес» и черный «ягуар»-купе.
Она сидела там уже с полчаса, не сводя взгляда со здания и собираясь с духом. Наконец ей стало ясно, что тянуть больше некуда: кто-то, выглянув из окна, может обратить на нее внимание. Девушка вздохнула, встала, разгладила черную короткую юбку и поправила кожаную сумку на плече. Ощущение было такое, словно на ней приходская школьная форма. Несколько секунд ей пришлось потратить на то, чтобы с помощью резинки для волос собрать свою непослушную шевелюру в «конский хвост» и пропустить его через отверстие на затылке серо-голубой бейсболки с надписью «Ловкачи из Лос-Анджелеса», после чего она пересекла улицу, сглотнула, прокашлялась, поднялась по широкой парадной лестнице и остановилась у дверей. На бронзовой табличке значилось:
Фонд Грейнджа
Художественный траст Мак-Сжриминга
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Несмотря на не оставлявшую сомнений табличку, Финн решила обойтись без стука и повернула дверную ручку. Ничего не произошло. Потом она заметила большую плоскую пластину, привинченную к двери и окрашенную в черный цвет, так что она сливалась с деревом, а вверху, в уголке у фронтона, глазок неприметной видеокамеры. Похоже было на то, что, не постучав, не попадешь внутрь. Взявшись за черное железное кольцо, свисавшее из пасти черного железного льва, девушка трижды ударила им о дверь. Последовала десятисекундная пауза, а потом донесшийся из ниоткуда трескучий голос осведомился о цели ее прибытия.
– «Вовремя».
– Прошу прощения?
– «Вовремя». Курьерская компания. Я явилась за депешами для доставки.
Таков был план, который она и Валентайн придумали накануне вечером. Вот только он, кажется, не очень хорошо срабатывал. Последовала долгая пауза, потом из домофона снова прозвучал голос:
– У нас нет ничего для вас.
Финн вынуждена была пустить в ход последний довод.
– Это ведь «Топпинг, Хэлливелл и Уайтинг»? Так называлась юридическая фирма, послужившая Фонду Грейнджа первоначальным прикрытием.
– Еще раз прошу прощения?
– Это название, которое мне дали.
– Кто вам дал?
– Диспетчер, кто же еще. – Она наконец позволила себе долгий, страдальческий вздох. – Послушайте, я просто иду туда, куда мне говорят, а если здесь никто ни во что не врубается, выходит, я не туда попала. – Девушка помахала пальцами правой руки перед видеокамерой. – Раз так, я пошла. Счастливо оставаться.
Девушка повернулась, якобы чтобы уйти, и, затаив дыхание, поставила ногу на ступеньку. Но тут, к ее облегчению, электронный голос зазвучал снова:
– Постойте. Сработало!
– Мне нужно проверить. Подождите.
– Я не собираюсь торчать тут до скончания века. Еще пауза, и наконец резкий щелчок из-за надверной пластины.
– Заходите.
– Ну, спасибо.
Финн повернула ручку, отворила тяжелую дубовую дверь и, стараясь сохранять на лице несколько раздраженное выражение, ступила внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Откуда вы ее взяли?
– Мой муж подарил ее мне.
– А где он ее взял?
– Мне почему-то кажется, что это не ваше дело.
– Может быть, вы и правы.
– Да и явились вы ко мне вовсе не затем, чтобы говорить о картинах. Вы пришли, чтобы спросить меня о моем сыне Фредерико, да?
– Может быть.
– Не стесняйтесь.
Старуха улыбнулась и села на стоявшую под окном потертую кушетку. Священник выбрал себе место, откуда мог видеть так разительно выбивавшегося из всей этой скудной обстановки Рембрандта.
– Да, я пришел по поводу этого мальчика.
– Я давно вас ждала.
– Ждали меня?
– Конечно. С тех пор, как пошли эти разговоры о возможном причислении Пачелли к лику святых.
– Вы знаете очень много.
– Я знаю все, – сказала старуха. – Всю историю. Это история, которую необходимо рассказать, и я та, кто ее расскажет.
Священник улыбнулся.
– Не вы и не сейчас.
– А кто меня остановит? – спросила она резким, как треск ломающихся сухих прутиков, голосом. – У меня долг перед моим сыном!
– Я остановлю вас, – тихо промолвил священник. – Что же до вашего долга, то он исполнен.
Человек из Рима подумал было о том, чтобы использовать пистолет, но вместо этого он поднялся на ноги, обошел загроможденный кофейный столик, разделявший их, наклонился, завел ладонь ей под подбородок и резким движением сломал женщине шею. Она упала лицом на кофейный столик, разбив нос. Он проверил ее пульс и принялся обшаривать квартиру.
ГЛАВА 44
Финн Райан сидела на скамейке прямо напротив дома 11 по Сент-Люк-Плейс, в Гринвич Виллидж, и думала, что Майкл был прав: стучаться в дверь Фонда Грейнджа, чтобы получить более ясное представление о том, чем они занимаются, действительно глупо. И не только глупо, но и опасно, может быть, смертельно опасно. С другой стороны, возможности программы Барри, пусть она и называется «МАГИК», были исчерпаны. Собственно говоря, именно то, что даже самые совершенные программы не были ни всеведущи, ни всесильны, и давало работу таким конторам, как «Ех Libris». Ведь, в конечном счете, Интернет не более чем бурлящий, почти бездонный котел полуистин, различных точек зрения, отъявленной лжи и откровенного безумия. Это даже не некий коммуникативно-информационный аналог Дикого Запада, а своего рода зона Сумрака. Порой – а на самом деле довольно часто, – чтобы раздобыть настоящие сведения, приходится черпать из самого первоисточника, и не виртуально, а буквально.
И источник этот был там, совсем рядом со зданием «Косби шоу», в одном из двух десятков солидных трехэтажных особняков, выстроившихся вдоль обсаженной тенистыми деревьями улицы, смотревшей на Гудзон-парк. В квартале к западу, по адресу Гудзон-стрит, 421, находилось сложенное из желтого кирпича здание, бывший складской комплекс, после реконструкции превращенный в кондоминиум. Рядом высилось еще одно промышленное здание из красного кирпича, с лесом огромных спутниковых тарелок на крыше. На углу Гудзон-стрит и Сент-Люк имелся ресторан, но остальная часть улицы состояла из жилых домов. С юга, всего-то с расстояния в пару кварталов, доносились звуки Гудзон-стрит, но здесь с трудом верилось в то, что не так уж далеко находится с полсотни мест, где можно купить чашечку кофе за пять долларов.
Здание по Сент-Люк-Плейс, 11, мало отличалось от соседних: те же черные рамы окон, черная кованая железная ограда вокруг колодца, ведущего к цокольному этажу, внешний центральный вентиляционный ствол и бронзовое кольцо для стука под классическим каменным фронтоном парадного входа. На доме номер 11 имелась еще и маленькая бронзовая табличка, начищенная до ослепительного блеска. Даже отсюда Финн отчетливо видела железные решетки на окнах цокольного этажа. Перед зданием стояли машины, в том числе темно-зеленый «лексус», серебристый «мерседес» и черный «ягуар»-купе.
Она сидела там уже с полчаса, не сводя взгляда со здания и собираясь с духом. Наконец ей стало ясно, что тянуть больше некуда: кто-то, выглянув из окна, может обратить на нее внимание. Девушка вздохнула, встала, разгладила черную короткую юбку и поправила кожаную сумку на плече. Ощущение было такое, словно на ней приходская школьная форма. Несколько секунд ей пришлось потратить на то, чтобы с помощью резинки для волос собрать свою непослушную шевелюру в «конский хвост» и пропустить его через отверстие на затылке серо-голубой бейсболки с надписью «Ловкачи из Лос-Анджелеса», после чего она пересекла улицу, сглотнула, прокашлялась, поднялась по широкой парадной лестнице и остановилась у дверей. На бронзовой табличке значилось:
Фонд Грейнджа
Художественный траст Мак-Сжриминга
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Несмотря на не оставлявшую сомнений табличку, Финн решила обойтись без стука и повернула дверную ручку. Ничего не произошло. Потом она заметила большую плоскую пластину, привинченную к двери и окрашенную в черный цвет, так что она сливалась с деревом, а вверху, в уголке у фронтона, глазок неприметной видеокамеры. Похоже было на то, что, не постучав, не попадешь внутрь. Взявшись за черное железное кольцо, свисавшее из пасти черного железного льва, девушка трижды ударила им о дверь. Последовала десятисекундная пауза, а потом донесшийся из ниоткуда трескучий голос осведомился о цели ее прибытия.
– «Вовремя».
– Прошу прощения?
– «Вовремя». Курьерская компания. Я явилась за депешами для доставки.
Таков был план, который она и Валентайн придумали накануне вечером. Вот только он, кажется, не очень хорошо срабатывал. Последовала долгая пауза, потом из домофона снова прозвучал голос:
– У нас нет ничего для вас.
Финн вынуждена была пустить в ход последний довод.
– Это ведь «Топпинг, Хэлливелл и Уайтинг»? Так называлась юридическая фирма, послужившая Фонду Грейнджа первоначальным прикрытием.
– Еще раз прошу прощения?
– Это название, которое мне дали.
– Кто вам дал?
– Диспетчер, кто же еще. – Она наконец позволила себе долгий, страдальческий вздох. – Послушайте, я просто иду туда, куда мне говорят, а если здесь никто ни во что не врубается, выходит, я не туда попала. – Девушка помахала пальцами правой руки перед видеокамерой. – Раз так, я пошла. Счастливо оставаться.
Девушка повернулась, якобы чтобы уйти, и, затаив дыхание, поставила ногу на ступеньку. Но тут, к ее облегчению, электронный голос зазвучал снова:
– Постойте. Сработало!
– Мне нужно проверить. Подождите.
– Я не собираюсь торчать тут до скончания века. Еще пауза, и наконец резкий щелчок из-за надверной пластины.
– Заходите.
– Ну, спасибо.
Финн повернула ручку, отворила тяжелую дубовую дверь и, стараясь сохранять на лице несколько раздраженное выражение, ступила внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67