Например, у выструганной из елового бревна лисы с виноградом кто-то отломал хвост и откусил голову – на деревянной шее отпечатались следы зубов.
Гигантская рыба, которую ночью поймал Юра, совершенно протухла, побелела, и вид у нее стал такой мерзкий, что никто бы не рискнул с нею теперь фотографироваться. Над рыбой кружил рой блестящих мух.
Деревня стала другая. Другие дома отбрасывали на другую землю другие тени. Другой воздух наполнился другими запахами.
И солнечный свет, падавший с неба, превращался в другой свет, какой-то совсем уже не солнечный, а так… Говно какое-то…
Заголосил где-то на окраине одинокий петух. Ему ответил другой, погромче. Третий петух крикнул совсем рядом. Петухи тоже кричали в это утро как-то не так. Как-то неуверенно они кричали, будто боялись, что за громкие крики им свернут шею.
– 2 –
Заскрипела большая чугунная церковная дверь. Рельефное изображение Георгия Победоносца на чугуне поехало вместе с дверью, и голова Георгия развернулась в сторону деревни, грозя невидимому злу, притаившемуся там.
Из-за двери, жмурясь на солнце, вышел Семен Абатуров. У него на груди висела маленькая, но очень старая икона. Абатуров перекрестился и решительно шагнул вперед, подняв над головой чудотворную вещь.
Следом за ним из церкви показались Юра Мешкалкин с Ирой Пироговой. Юра, как на крестном ходе, прижимал к груди большую икону Спаса, а Ирина несла перед собой посеребренное ведерко со святой водой и кисточкой для разбрызгивания. Последним из церкви вышел, немного прихрамывая, Мишка Коновалов в расстегнутой до пупа рубахе. На его волосатой груди висел огромный крест на цепи. Коновалов размахивал кадилом, которое нес в той руке, которую проткнул ежик, а в здоровой руке сжимал молоток.
Абатуров спустился по ступенькам вниз, повернулся, перекрестился на церковь и произнес:
– Спасибо тебе, Господи, что спас-сохранил! Мешалкин, Ира и Коновалов перекрестились вслед за стариком.
Семен подошел к краю холма и посмотрел на деревню:
– Крестовый поход против сатаны объявляется открытым!
– 3 –
Четверо спустились с холма. Они шли к дому Абатурова. Абатуров жил один. Он предложил всем зайти к нему позавтракать и настругать осиновых кольев для протыкания ими проклятых сердец.
Дом стоял на краю деревни. По дороге они никого не встретили, но всё время чувствовали, как из-под земли за ними наблюдают чьи-то жадные злые глаза.
– Как на войне, – сказал Семен. – Чувствуешь вражьи гляделки, а откуда смотрят – понять не можешь. – Он открыл калитку. – Проходите, гости дорогие.
Прошли в избу, обычный кирпичный пятистенок. Лесов в этих местах было мало, много было полей. Дома строили из кирпича. Такие дома стояли долго и не требовали особенного ухода. Правда, в них было немного сыровато.
Семен прошел в сени и чихнул. Мешалкин налетел головой на висевшую под потолком связку веников.
– Тьфу, черт! – выругался он. Абатуров перекрестился:
– Следи за языком, – сказал он. – Не поминай нечистого… – Он постучал каблуком по полу. – Это веники сушу я… березовые… для бани.
Прошли в дом. Обстановка была скудная. Крашеный шкаф, продавленная пружинная кровать, сундук, стол, застеленный обшарпанной клеенкой, два стула. В углу – икона с лампадой. На стене – ходики, отрывной календарь и несколько фотокарточек: молодой Семен в военной форме с женой, Семен с женой и детьми, репродукция картины Репина «Бурлаки на Волге».
Увидев репродукцию, Мешалкин оживился:
– Я эту композицию вырезал из древесины! Точь в точь! Впереди бурлаки, как две капли воды! Каждый до мельчайших подробностей! У каждого через плечо надета кожаная петля. А за ними в ванночке для проявки фотографий плавает деревянное судно. На носу судна стоит хозяин, а на борту выжжено название «Дубинушка»!
Коновалов помог Абатурову перенести стол к кровати. Абатуров разжег плитку и зажарил на большой сковороде яичницу из двадцати яиц. Пока яичница готовилась, Семен сходил на огород, нарвал зелени, огурцов, помидоров, редиски и лука. Лук мелко нарезал и покрошил на яичницу. Потом поставил сковородку на стол и сказал:
– Надо как следует пожрать – в следующий раз неизвестно когда придется. Работы у нас много, до темноты надо управиться, – он посмотрел на икону, перекрестился и взял вилку.
Все тоже перекрестились и взяли вилки, а Коновалов сказал:
– Для поправки здоровья, снятия стресса и головной боли, – он легонько постучал себя вилкой по голове, – не помешало бы того…
Семен остановил руку с вилкой над яичницей. Он вспомнил, что тоже вчера перебрал и поправиться не мешает.
– Угу, – сказал он. – По сто пятьдесят… С одной стороны, конечно, не надо бы перед таким важным делом… Но с другой, может, и надо как раз… Это… в подпол, Мишка, лезь тогда… Там она стоит прохлаждается… прямо под лестницей.
Стол пришлось отодвинуть, люк в подпол находился как раз под ним. Коновалов открыл крышку и полез вниз, а Семен тем временем вытащил из шкафа стаканчики.
– 4 –
Мишка спускался по лесенке в темноту. У него началось слюноотделение. Он сглотнул и наступил ногой на земляной пол. Было совершенно темно. Мишка присел на корточки и пощупал руками вокруг себя. Рука наткнулась на бутылку. Коновалов сунул ее за пазуху и тут увидел, как в темноте вспыхнули два желтых глаза. Мишка замер. Глаза рванулись к нему. Мишка заорал и быстро, как в мультфильме, вскарабкался наверх. Он выскочил из погреба вовремя. Следом за ним из темноты выскочила желтая рука с синими ногтями. Коновалов резко опустил крышку и прищемил руку. Рука забарабанила ногтями по полу. Звук был такой неприятный, что Ира заткнула уши.
– Помогите мне! – закричал Коновалов, наваливаясь на крышку. – Вырывается, гандон!
Рука, перебирая пальцами, вылезла из-под люка уже до локтя.
На Коновалова сверху навалился дед Семен. Но это не помогло. Рука вылезла по плечо, и крышка люка захлопнулась. И тут всем стало ясно, что это отрезанная рука, которая действует самостоятельно.
Семен и Коновалов уже видели ночью такие самостоятельно действующие руки и поэтому не очень удивились.
– Это Андрюха Жадов залез ко мне в подпол! – закричал Семен.
Рука побежала по полу, как самолет по взлетной полосе, набирая скорость. Сейчас взлетит в воздух, и тогда будет нелегко с ней справиться.
Мешалкин выхватил из кармана резец, рванулся вперед и воткнул резец в запястье, пригвоздив руку к полу. Рука задергалась, пытаясь сдвинуться с места.
– Смотрите! – крикнул Коновалов. Он показал пальцем на татуировку.
Все увидели татуировку «Витя» под восходящим солнцем.
– Это не Жадов! – выпалил Мишка. – Это Витьки Пач-кина рука! Я ее узнал.
Абатуров схватил ведерко со святой водой и плеснул из него на руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Гигантская рыба, которую ночью поймал Юра, совершенно протухла, побелела, и вид у нее стал такой мерзкий, что никто бы не рискнул с нею теперь фотографироваться. Над рыбой кружил рой блестящих мух.
Деревня стала другая. Другие дома отбрасывали на другую землю другие тени. Другой воздух наполнился другими запахами.
И солнечный свет, падавший с неба, превращался в другой свет, какой-то совсем уже не солнечный, а так… Говно какое-то…
Заголосил где-то на окраине одинокий петух. Ему ответил другой, погромче. Третий петух крикнул совсем рядом. Петухи тоже кричали в это утро как-то не так. Как-то неуверенно они кричали, будто боялись, что за громкие крики им свернут шею.
– 2 –
Заскрипела большая чугунная церковная дверь. Рельефное изображение Георгия Победоносца на чугуне поехало вместе с дверью, и голова Георгия развернулась в сторону деревни, грозя невидимому злу, притаившемуся там.
Из-за двери, жмурясь на солнце, вышел Семен Абатуров. У него на груди висела маленькая, но очень старая икона. Абатуров перекрестился и решительно шагнул вперед, подняв над головой чудотворную вещь.
Следом за ним из церкви показались Юра Мешкалкин с Ирой Пироговой. Юра, как на крестном ходе, прижимал к груди большую икону Спаса, а Ирина несла перед собой посеребренное ведерко со святой водой и кисточкой для разбрызгивания. Последним из церкви вышел, немного прихрамывая, Мишка Коновалов в расстегнутой до пупа рубахе. На его волосатой груди висел огромный крест на цепи. Коновалов размахивал кадилом, которое нес в той руке, которую проткнул ежик, а в здоровой руке сжимал молоток.
Абатуров спустился по ступенькам вниз, повернулся, перекрестился на церковь и произнес:
– Спасибо тебе, Господи, что спас-сохранил! Мешалкин, Ира и Коновалов перекрестились вслед за стариком.
Семен подошел к краю холма и посмотрел на деревню:
– Крестовый поход против сатаны объявляется открытым!
– 3 –
Четверо спустились с холма. Они шли к дому Абатурова. Абатуров жил один. Он предложил всем зайти к нему позавтракать и настругать осиновых кольев для протыкания ими проклятых сердец.
Дом стоял на краю деревни. По дороге они никого не встретили, но всё время чувствовали, как из-под земли за ними наблюдают чьи-то жадные злые глаза.
– Как на войне, – сказал Семен. – Чувствуешь вражьи гляделки, а откуда смотрят – понять не можешь. – Он открыл калитку. – Проходите, гости дорогие.
Прошли в избу, обычный кирпичный пятистенок. Лесов в этих местах было мало, много было полей. Дома строили из кирпича. Такие дома стояли долго и не требовали особенного ухода. Правда, в них было немного сыровато.
Семен прошел в сени и чихнул. Мешалкин налетел головой на висевшую под потолком связку веников.
– Тьфу, черт! – выругался он. Абатуров перекрестился:
– Следи за языком, – сказал он. – Не поминай нечистого… – Он постучал каблуком по полу. – Это веники сушу я… березовые… для бани.
Прошли в дом. Обстановка была скудная. Крашеный шкаф, продавленная пружинная кровать, сундук, стол, застеленный обшарпанной клеенкой, два стула. В углу – икона с лампадой. На стене – ходики, отрывной календарь и несколько фотокарточек: молодой Семен в военной форме с женой, Семен с женой и детьми, репродукция картины Репина «Бурлаки на Волге».
Увидев репродукцию, Мешалкин оживился:
– Я эту композицию вырезал из древесины! Точь в точь! Впереди бурлаки, как две капли воды! Каждый до мельчайших подробностей! У каждого через плечо надета кожаная петля. А за ними в ванночке для проявки фотографий плавает деревянное судно. На носу судна стоит хозяин, а на борту выжжено название «Дубинушка»!
Коновалов помог Абатурову перенести стол к кровати. Абатуров разжег плитку и зажарил на большой сковороде яичницу из двадцати яиц. Пока яичница готовилась, Семен сходил на огород, нарвал зелени, огурцов, помидоров, редиски и лука. Лук мелко нарезал и покрошил на яичницу. Потом поставил сковородку на стол и сказал:
– Надо как следует пожрать – в следующий раз неизвестно когда придется. Работы у нас много, до темноты надо управиться, – он посмотрел на икону, перекрестился и взял вилку.
Все тоже перекрестились и взяли вилки, а Коновалов сказал:
– Для поправки здоровья, снятия стресса и головной боли, – он легонько постучал себя вилкой по голове, – не помешало бы того…
Семен остановил руку с вилкой над яичницей. Он вспомнил, что тоже вчера перебрал и поправиться не мешает.
– Угу, – сказал он. – По сто пятьдесят… С одной стороны, конечно, не надо бы перед таким важным делом… Но с другой, может, и надо как раз… Это… в подпол, Мишка, лезь тогда… Там она стоит прохлаждается… прямо под лестницей.
Стол пришлось отодвинуть, люк в подпол находился как раз под ним. Коновалов открыл крышку и полез вниз, а Семен тем временем вытащил из шкафа стаканчики.
– 4 –
Мишка спускался по лесенке в темноту. У него началось слюноотделение. Он сглотнул и наступил ногой на земляной пол. Было совершенно темно. Мишка присел на корточки и пощупал руками вокруг себя. Рука наткнулась на бутылку. Коновалов сунул ее за пазуху и тут увидел, как в темноте вспыхнули два желтых глаза. Мишка замер. Глаза рванулись к нему. Мишка заорал и быстро, как в мультфильме, вскарабкался наверх. Он выскочил из погреба вовремя. Следом за ним из темноты выскочила желтая рука с синими ногтями. Коновалов резко опустил крышку и прищемил руку. Рука забарабанила ногтями по полу. Звук был такой неприятный, что Ира заткнула уши.
– Помогите мне! – закричал Коновалов, наваливаясь на крышку. – Вырывается, гандон!
Рука, перебирая пальцами, вылезла из-под люка уже до локтя.
На Коновалова сверху навалился дед Семен. Но это не помогло. Рука вылезла по плечо, и крышка люка захлопнулась. И тут всем стало ясно, что это отрезанная рука, которая действует самостоятельно.
Семен и Коновалов уже видели ночью такие самостоятельно действующие руки и поэтому не очень удивились.
– Это Андрюха Жадов залез ко мне в подпол! – закричал Семен.
Рука побежала по полу, как самолет по взлетной полосе, набирая скорость. Сейчас взлетит в воздух, и тогда будет нелегко с ней справиться.
Мешалкин выхватил из кармана резец, рванулся вперед и воткнул резец в запястье, пригвоздив руку к полу. Рука задергалась, пытаясь сдвинуться с места.
– Смотрите! – крикнул Коновалов. Он показал пальцем на татуировку.
Все увидели татуировку «Витя» под восходящим солнцем.
– Это не Жадов! – выпалил Мишка. – Это Витьки Пач-кина рука! Я ее узнал.
Абатуров схватил ведерко со святой водой и плеснул из него на руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173