Они постоянно друг другу объясняют допрос и своё поведение на допросе. Причём объяснение ведётся на заглушках. Раскольников прозрачно намекает, что старуху убил он, чтобы Порфирий Петрович понял, что он невиновен. А следователь, в свою очередь, чтобы усыпить бдительность подследственного, откровенничает с ним о своих подозрениях. Оба объясняют ситуацию и хотят там самым взять верх, право.
«– А знаете что, – спросил он (Раскольников) вдруг, почти дерзко смотря на него и как бы ощущая от своей дерзости наслаждение, – ведь это существует, кажется, такое юридическое правило, такой приём юридический – для всех возможных следователей – сперва начать издалека, с пустячков, или даже с серьёзного, но только совсем постороннего, чтобы, так сказать, ободрить или, лучше сказать, развлечь допрашиваемого, усыпить его осторожность и потом вдруг, неожиданнейшим образом огорошить его в самое темя каким-нибудь самым роковым и опасным вопросом; так ли?»
А Порфирий Петрович:
«Совершенно вполне с вами согласен-с. Ну кто же, скажите, из всех подсудимых, даже из самого посконного мужичья, не знает, что его, например, сначала начнут посторонними вопросами усыплять (по счастливому выражению вашему), а потом вдруг и огорошат в самое темя, обухом-то-с, хе-хе-хе! в самое– то темя, по счастливому уподоблению вашему, хе-хе!»
Причём ни тот, ни другой, собственно, в ходы эти не верят, и именно чтобы доказать и показать это неверие делают их слишком явно и грубо. И тот и другой специально переигрывают, так как это прежде всего РИТУАЛ, а суть ритуала именно и заключена в НАРОЧИТОЙ игре. Форма соблюдается, но смысл находится за формой. Смысл беседы Раскольникова и следователя не в установлении истины (это абсурдно, так как у Порфирия Петровича нет никаких фактов), а в психологическом соперничестве, внешне принимающем форму допроса. Допрос становится чем-то наносным, стилем, и поэтому форма-то его и не соблюдается:
«Одно словцо другое зовёт, одна мысль другую вызывает, – вот вы о форме тоже давеча изволили упомянуть, насчёт, знаете, допросика-то-с… Да что ж по форме! Форма, знаете, во многих случаях, вздор– с… Дело следователя ведь это, так сказать, свободное художество, в своём роде-с или вроде того… хе-хе-хе!..»
440
Примечание к №413
«Для возбуждения в нижних чинах своего полка неудовольствия против императора Александра I он подвергал их жесточайшим наказаниям»
(из воспоминаний о Пестеле)
Розанов вспоминал о своём детстве:
«В тогдашней подлой Симбирской гимназии, при Вишневском и Кильдюшевском, с их оскверняющим и оскорбляющим чинопочитанием, от которого душу воротило, заставляли всей гимназией перед портретом Государя петь КАЖДУЮ СУББОТУ „Боже, Царя храни“ … Нельзя каждую субботу испытывать патриотические чувства и все мы знали, что это „Кильдюшевскому с Вишневским нужно“, чтобы выслужиться перед губернатором Еремеевым: а мы, гимназисты, сделаны орудиями этого низменного выслуживания. И, конечно, мы „пели“, но каждую субботу что-то улетало с зелёного дерева народного чувства в каждом гимназисте: „пели“ – а в душонках, маленьких и детских, рос этот жёлтый, меланхолический и разъярённый нигилизм. Я помню, что именно СИМБИРСК был родиной моего нигилизма. А я там был во II и III классе; в IV уже переехал».
Отозвалась же нам эта «Симбирская гимназия». Но не стояло ли за примитивным чиновничьем карьеризмом и нечто иное? Ведь три великих симбирца – братья Ульяновы и Керенский – были детьми кильдюшевских и вишневских (отец Керенского – директор Симбирской гимназии), причём детьми прилежными.
Вот любопытный документ. В музее 1-ой Ульяновской ордена Ленина средней школы имени В.И.Ленина хранится ученический билет опять же Ленина, в котором напечатаны «Правила относительно соблюдения порядка и приличия учениками вне стен учебного заведения». Правила весьма интересны, и их стоит привести полностью:
"1. На основании распоряжения г. министра народного просвещения от 14 июля 1879 г. вне дома каждый ученик обязан иметь всегда при себе настоящий билет, выданный за подписью начальника заведения с приложением казённой печати, и беспрекословно предъявлять его по требованию как чинов учебного ведомства, так и чинов полиции.
2. Вне дома ученики всегда обязаны быть в одежде установленной формы, и положенные для них полукафтаны и зимние блузы должны быть застёгнуты на все пуговицы. В летнее время, приблизительно с 1 мая по 1 сентября, при тёплой погоде и по желанию родителей, ученикам дозволяется носить парусиновые блузы с чёрным ременным кушаком, парусиновые брюки и белые фуражки с установленными буквами. Но и в летнее время ношение зимней формы не воспрещается; смешение же некоторых частей летней формы с принадлежностями зимней формы не дозволяется. Отправляясь для занятий в учебное заведение, а равно и возвращаясь из оного, ученики обязаны все классные принадлежности иметь в ранцах, которые должны носить не в руках, а непременно на плечах.
3. Платье должно быть содержимо в полной исправности и чистоте, а потому ученик всякий раз, прежде выхода из дома, должен тщательно осмотреться, всё ли на нём в надлежащем порядке, крепко ли, например, держатся на полукафтане пуговицы, не разорвано ли где платье, и все недостатки своего костюма исправить.
4. Ношение длинных волос, усов, бороды, а равно излишних украшений, не соответствующих форменной одежде, например колец, перстней, высоких воротничков рубашек, выставленных наружу часовых цепочек и проч., а также тросточек, хлыстов, палок, – воспрещается.
5. На улицах и во всех публичных местах ученики обязаны держать себя скромно, соблюдая порядок, благоприличие и вежливость и не причиняя никому никакого беспокойства.
6. Ученикам строжайше воспрещается посещать маскарады, клубы, биллиардные, так называемые пивные и другие тому подобные заведения.
7. Прогулка за черту города или за городские заставы, равно как посещение садов, находящихся вне городской черты, дозволяется лишь под условием надзора со стороны родителей или заступающих их место.
8. Хождение по улицам, тротуарам и садовым аллеям дозволяется летом до 9 часов, а зимой до 7 часов вечера, причём строго воспрещается хождение во всех этих местах гурьбой и вообще более чем по два в ряд.
9. При встрече с Государем Императором и членом Императорской фамилии ученики обязаны останавливаться и снимать фуражки, а при встрече с гг. министром народного просвещения и товарищем его, а также губернатором и архиереями – ученики обязаны отдавать им должное почтение, снимая фуражки и вежливо кланяясь.
10. Во время сбора учеников перед началом учения воспрещается им толпиться на улице или на тротуаре перед зданием гимназии, и точно так же, расходясь из гимназии, они обязаны идти каждый в свою сторону не гурьбою и не большими группами и не затевая между собой ни игр, ни тем более ссор и драк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394
«– А знаете что, – спросил он (Раскольников) вдруг, почти дерзко смотря на него и как бы ощущая от своей дерзости наслаждение, – ведь это существует, кажется, такое юридическое правило, такой приём юридический – для всех возможных следователей – сперва начать издалека, с пустячков, или даже с серьёзного, но только совсем постороннего, чтобы, так сказать, ободрить или, лучше сказать, развлечь допрашиваемого, усыпить его осторожность и потом вдруг, неожиданнейшим образом огорошить его в самое темя каким-нибудь самым роковым и опасным вопросом; так ли?»
А Порфирий Петрович:
«Совершенно вполне с вами согласен-с. Ну кто же, скажите, из всех подсудимых, даже из самого посконного мужичья, не знает, что его, например, сначала начнут посторонними вопросами усыплять (по счастливому выражению вашему), а потом вдруг и огорошат в самое темя, обухом-то-с, хе-хе-хе! в самое– то темя, по счастливому уподоблению вашему, хе-хе!»
Причём ни тот, ни другой, собственно, в ходы эти не верят, и именно чтобы доказать и показать это неверие делают их слишком явно и грубо. И тот и другой специально переигрывают, так как это прежде всего РИТУАЛ, а суть ритуала именно и заключена в НАРОЧИТОЙ игре. Форма соблюдается, но смысл находится за формой. Смысл беседы Раскольникова и следователя не в установлении истины (это абсурдно, так как у Порфирия Петровича нет никаких фактов), а в психологическом соперничестве, внешне принимающем форму допроса. Допрос становится чем-то наносным, стилем, и поэтому форма-то его и не соблюдается:
«Одно словцо другое зовёт, одна мысль другую вызывает, – вот вы о форме тоже давеча изволили упомянуть, насчёт, знаете, допросика-то-с… Да что ж по форме! Форма, знаете, во многих случаях, вздор– с… Дело следователя ведь это, так сказать, свободное художество, в своём роде-с или вроде того… хе-хе-хе!..»
440
Примечание к №413
«Для возбуждения в нижних чинах своего полка неудовольствия против императора Александра I он подвергал их жесточайшим наказаниям»
(из воспоминаний о Пестеле)
Розанов вспоминал о своём детстве:
«В тогдашней подлой Симбирской гимназии, при Вишневском и Кильдюшевском, с их оскверняющим и оскорбляющим чинопочитанием, от которого душу воротило, заставляли всей гимназией перед портретом Государя петь КАЖДУЮ СУББОТУ „Боже, Царя храни“ … Нельзя каждую субботу испытывать патриотические чувства и все мы знали, что это „Кильдюшевскому с Вишневским нужно“, чтобы выслужиться перед губернатором Еремеевым: а мы, гимназисты, сделаны орудиями этого низменного выслуживания. И, конечно, мы „пели“, но каждую субботу что-то улетало с зелёного дерева народного чувства в каждом гимназисте: „пели“ – а в душонках, маленьких и детских, рос этот жёлтый, меланхолический и разъярённый нигилизм. Я помню, что именно СИМБИРСК был родиной моего нигилизма. А я там был во II и III классе; в IV уже переехал».
Отозвалась же нам эта «Симбирская гимназия». Но не стояло ли за примитивным чиновничьем карьеризмом и нечто иное? Ведь три великих симбирца – братья Ульяновы и Керенский – были детьми кильдюшевских и вишневских (отец Керенского – директор Симбирской гимназии), причём детьми прилежными.
Вот любопытный документ. В музее 1-ой Ульяновской ордена Ленина средней школы имени В.И.Ленина хранится ученический билет опять же Ленина, в котором напечатаны «Правила относительно соблюдения порядка и приличия учениками вне стен учебного заведения». Правила весьма интересны, и их стоит привести полностью:
"1. На основании распоряжения г. министра народного просвещения от 14 июля 1879 г. вне дома каждый ученик обязан иметь всегда при себе настоящий билет, выданный за подписью начальника заведения с приложением казённой печати, и беспрекословно предъявлять его по требованию как чинов учебного ведомства, так и чинов полиции.
2. Вне дома ученики всегда обязаны быть в одежде установленной формы, и положенные для них полукафтаны и зимние блузы должны быть застёгнуты на все пуговицы. В летнее время, приблизительно с 1 мая по 1 сентября, при тёплой погоде и по желанию родителей, ученикам дозволяется носить парусиновые блузы с чёрным ременным кушаком, парусиновые брюки и белые фуражки с установленными буквами. Но и в летнее время ношение зимней формы не воспрещается; смешение же некоторых частей летней формы с принадлежностями зимней формы не дозволяется. Отправляясь для занятий в учебное заведение, а равно и возвращаясь из оного, ученики обязаны все классные принадлежности иметь в ранцах, которые должны носить не в руках, а непременно на плечах.
3. Платье должно быть содержимо в полной исправности и чистоте, а потому ученик всякий раз, прежде выхода из дома, должен тщательно осмотреться, всё ли на нём в надлежащем порядке, крепко ли, например, держатся на полукафтане пуговицы, не разорвано ли где платье, и все недостатки своего костюма исправить.
4. Ношение длинных волос, усов, бороды, а равно излишних украшений, не соответствующих форменной одежде, например колец, перстней, высоких воротничков рубашек, выставленных наружу часовых цепочек и проч., а также тросточек, хлыстов, палок, – воспрещается.
5. На улицах и во всех публичных местах ученики обязаны держать себя скромно, соблюдая порядок, благоприличие и вежливость и не причиняя никому никакого беспокойства.
6. Ученикам строжайше воспрещается посещать маскарады, клубы, биллиардные, так называемые пивные и другие тому подобные заведения.
7. Прогулка за черту города или за городские заставы, равно как посещение садов, находящихся вне городской черты, дозволяется лишь под условием надзора со стороны родителей или заступающих их место.
8. Хождение по улицам, тротуарам и садовым аллеям дозволяется летом до 9 часов, а зимой до 7 часов вечера, причём строго воспрещается хождение во всех этих местах гурьбой и вообще более чем по два в ряд.
9. При встрече с Государем Императором и членом Императорской фамилии ученики обязаны останавливаться и снимать фуражки, а при встрече с гг. министром народного просвещения и товарищем его, а также губернатором и архиереями – ученики обязаны отдавать им должное почтение, снимая фуражки и вежливо кланяясь.
10. Во время сбора учеников перед началом учения воспрещается им толпиться на улице или на тротуаре перед зданием гимназии, и точно так же, расходясь из гимназии, они обязаны идти каждый в свою сторону не гурьбою и не большими группами и не затевая между собой ни игр, ни тем более ссор и драк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394