– Ну ты даешь! – по-прежнему громко сказала Света. – Ты чего, вот так вот и собираешься отказаться, что ли?
– Света, мне очень не понравился этот мужик, – ответила ее тень между затяжками. – Мне не хочется работать в его фирме.
Света воздела руки горе.
– Вот! Вот это я все время слышу. Мужик ей не нравится. Тебе с ним не в постель ложиться!
– Да боже меня упаси…
– Не дури. Полштуки баксов на дороге не валяются. Хоть приоденешься.
– Мне не хочется там работать.
– Ларка, ты меня уже достала. Все. Контракт подписали – и все. И только попробуй. И вообще – чего ты теперь рыпаешься-то?
– И контракт мне не нравится.
– Нет, я ее убью сейчас. Только-только появился шанс на ноги встать, работать в приличном месте, за приличные денежки, а ей то не нравится, се не нравится! Все. Начинаем работать. И не зли меня.
Лариса вздохнула. Бросила окурок. Пожала плечами и кивнула с видом полнейшей апатии и равнодушия к Светиным словам и собственной участи. Внутри, впрочем, она не была так безучастна. Ее бедное «я» опять, как много раз до этого, раскололось на две неравные части. Новая часть, теперешняя, уговаривала ласково: «Ларочка, не дури. У тебя будут деньги, деньги – это очень славно. Деньги – это свобода, свободное время. Дома сможешь сидеть, хоть вообще не выходя, дома, представляешь?! Никого не надо будет видеть, ни с кем не надо будет разговаривать. Хорошо. Соглашайся, давай заработаем от души!» Но старая часть «я», каким-то образом еще живая, не добитая, просто визжала истошно, из последних сил: «Не хочу! Не могу! Тошнит, с души воротит, отстаньте от меня! Лучше – кордебалет в „Русской Тройке“ за копейки, только от этого – увольте, сделайте милость!»
Хотелось прислушаться к старой части, но новая сейчас говорила убедительнее.
Света тоже что-то говорила уже с минуту, и Лариса отвлеклась от диалога с самой собой, чтобы ее послушать.
– Ну так мы договорились. Завтра? Без глупостей, да?
– Да завтра, завтра, – отозвалась Ларка вяло.
– Ты сейчас куда, на метро?
– Нет… – «Тошнит, тошнит, тошнит! Не могу, не могу! Отвали, сделай милость!». – Я пешочком пройдусь. А на углу маршрутку поймаю.
– Ну пока.
– Пока…
Светины сияющие локоны и пушистая шубка мелькнули в толпе и исчезли. Лариса огляделась. Стоял тихий бурый вечер, порошил легкий снег. Белые мушки. Мошки. Едят ли кошки мошек… едят ли мошки кошек… Да-с, мисс Алиса, все чудесатее и чудесатее… лечиться вам пора, вот что.
Лариса медленно побрела по улице. В обычной вечерней толкотне, мимо бабки, торгующей шерстяными носками, мимо веселого восточного парня – может, грузина, – продающего мандарины и пахнущего мандаринами вокруг, мимо ларька с сигаретами и пойлом… Притормозила около ларька, купила еще пачку «ЛМ» и банку джина с тоником. На ходу открыла и хлебнула. Передернулась. Вот же гадость. Что они туда суют, какую отраву? Хлебнула снова.
Еще через несколько шагов в Лариной голове включилась видеозапись. Две спорящих половины усталого «я» временно примирились, чтобы спокойно пересмотреть видеофильм под названием «Света и Лариса у работодателя».
Внутренний оператор выдал общий план офиса. Офис был как раз такой, как Лариса и представляла себе, разговаривая по телефону.
Тут было все, что полагается иметь офису с максимальными претензиями: бледные шершавые стены с тисненым рисунком, мохнатый ковер на полу, черная стеклянно-матовая элегантная мебель, черный пухлый лайковый диван с кустодиевскими телесами. И моложавый прилизанный джентльмен в дорогущем костюме известной фирмы, восседающий в модерновом кресле за столом с мини-АТС, ежедневником и стильной подставкой для ручек.
Все было очень прилично. И Лариса тренированным чувством партнера уловила исходящую от Светы тихую детскую радость, переводящуюся фразой: «Ну, клево попали, подруга! Бешеные бабки тут кругами ходят!» Еще бы не ходили.
И Лариса понимала, что ей тоже надо радоваться. Что все соответствует. Но какая-то тонюсенькая кактусная колючка забилась в сердце, как под ноготь, и заставляла быть непривычно щепетильной относительно условий.
Ей не нравился прилизанный джентльмен.
Это было непонятно. Он, Эдуард – скажи слонихе, старик, что Эдуард залетал, пропищал комар – ни одной деталью не выбивался из длиннейшего ряда дельцов, имя которому – легион. Шоу-бизнес – не то место, где на руководящих постах попадаются обаятельные потрепанные интеллигенты, говорящие человеческим голосом и человеческими словами. Здесь все встречные в том или ином роде – существа довольно противные. Но противные, в сущности, по-человечески – един бог без греха; чаще всего – просто омерзительно озабоченные, особенно при виде двух худых, длинноногих, балетно грациозных блондинок, желающих устроиться на работу.
Этот был не озабоченный. Вернее, озабоченный чем-то, но уж не сексом. Было в нем что-то синтетическое, манекенное, что очень усугублялось четкой чеканной дикцией динамика в метрополитене. «Осторожно, двери закрываются». И манера двигаться у него была, как у неудавшегося робота. Не дерганая даже, нет, просто в чем-то совершенно неестественная. Из маленьких серых глаз пристально смотрела цепкая, глубокая, холодная пустота. И белые пластмассовые руки все время разговора автоматически вертели позолоченный «паркер», как двигающиеся части бесшумного станка.
И отвратительно это было Ларисе непередаваемо. Но Света абсолютно ничему такому значения не придавала, и именно потому, что Эдуард идеально вписывался в ее типаж «папика с зеленью», а папику с зеленью полагается мило улыбаться и щебетать.
Что она и проделывала, даже не замечая полного отсутствия какого бы то ни было результата.
А Эдуард внимательно изучал их паспорта: Ларисы Дэй и Светланы Крашениной, двадцать пять и двадцать три, обе – не замужем, детей не имеют. Питерская прописка.
– Значит, проблем с жильем у вас нет?
– Бог миловал, – сказала Лариса.
– Живете с родителями?
– Нет, разъехались, – что за допрос? Кажется, к нашему номеру это не имеет отношения?
– Танцевали в «Созвездии» и в «Ноу-хау»?
– И сейчас танцуем.
– Хочу отметить, что работать в других местах вы теперь не сможете по условиям контракта. Фирма платит вам достаточно, чтобы претендовать на эксклюзив. Сомнительно, чтобы вы сумели бы найти еще одно место с пятьюстами долларов за выход. За такие деньги фирма имеет право требовать.
Имеет, имеет. Да отчего ж так неспокойно-то?
– Лариса, вас как будто что-то не устраивает?
– Вы номер смотреть будете?
– Вашу фонограмму прослушали. Она будет звучать оптимальным образом. Зал, как я слышал, вам понравился. Если вы подпишете контракт, то ваш первый выход состоится в ближайшую среду, то есть уже завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71