– Знаешь, ведь, в сущности, тело все равно дается только на время, а потом высшие силы все равно должны забрать душу. Жалеть об этом нельзя. Ты думаешь, ей плохо, а ей хорошо. Она теперь уже на дороге в высшие сферы тонкого мира, понимаешь? Мамочка говорила, что ее должны встретить астральные проводники, несмотря на то, что она была очень грешной при жизни. Считается, что такие попадают в ад, но на самом деле ада и рая нет, есть только девять сфер, и на каждой из них…
– Заткнись, а? – попросил Антон, не поворачиваясь. – Она же не умерла еще, сейчас скорая приедет. Что ты каркаешь?
– Она, наверное, умрет, – сказал Жорочка, и улыбка в его голосе была еще явственнее. – И на самом деле это хорошо. Понимаешь, в астральных пространствах она сможет потихоньку достичь просветления, которого ей было не дано на земле…
Антон оглянулся. Жорочка смотрел на Ларису и улыбался. Глаза у него замаслились, а губы были мокрые. И капелька слюны блестела на подбородке.
– Теперь все будет правильно, – сказал Жорочка удовлетворенно. – Мамочка говорила, что Лариса очень сильно нарушала законы мироздания. Теперь ей все объяснят те самые сущности, которых она считала несуществующими, и ей придется поверить…
Антон смотрел на него и чувствовал тихий безотчетный ужас. «Заткнись, пожалуйста, заткнись», – хотел взмолиться он, но тут тело Ларисы содрогнулось так, что дернулась рука у Антона в ладонях.
И Антон увидел, как Лариса судорожно вздохнула и прошептала: «Бери же, бери…» Ее глаза широко раскрылись и остановились, уголки губ дрогнули и замерли в незавершенной улыбке. И все.
Антон смотрел на нее в каком-то столбняке, думая, что надо что-то делать, что-то делать, но не в силах сдвинуться с места. Что-то внутри него оборвалось и упало. Хотелось биться головой об стену, но не было сил и на это.
– Умерла, – радостно сказал Жорочка. – Я же говорил.
Антон обернулся, взглянул на него совершенно больными глазами – и его вывернуло на шикарный Риммин ковер в бордовых разводах. И еще раз.
И рвотные спазмы еще не прекратились, когда в коридоре послышалось звяканье ключа в замке.
В комнату вошли, сопровождаемые Риммой врач и фельдшер со «скорой».
А лед на Неве уже начал таять.
У другого берега он еще поднимался белой грядой, а у этого уже плескалась узкая полоска воды, черной, таинственно, зеркально мерцающей – ив ней плыла луна в зеленоватом тумане, дробилась дорожкой, смешивалась с плавающим в этой блестящей черноте светом фонарей, переливалась и текла. И гранит зеленел от луны и золотился от фонарей, а черные деревья тянулись к ветреному небу, и вдыхали ночную сырость, и ждали рассвета.
Лариса и Ворон сидели на спуске к воде, на корточках, прижавшись друг к другу плечами, и пили кагор из горлышка одной бутылки, как когда-то в школе пили из одной бутылки пепси-колу. Зеленоватый светящийся туман окружал и их призрачные фигуры, путаясь в их волосах, зажигая глаза, оттеняя лунную бледность лиц – но они сами его не замечали, а по крайней мере, в километре вокруг, в спящем городе не нашлось глаз, чтобы это увидеть. Кроме…
Шел четвертый час, самый тихий и глубокий час ночи. Час Хозяев.
«Почему – Хозяев? – молча спросила Лариса, спрятав лицо на груди Ворона и вдыхая его ванильный запах. – Это мы-то – Хозяева? Скажешь…»
«Ты – Королева Ночей. Я – господин Никто, – усмехнулся Ворон. – Когда сойдутся две темноты…»
«А если ты будешь надо мной смеяться, я тебя за ухо укушу. Оно очень рядом, знаешь ли…»
«Как я посмею, Княгиня?! Ой, прекрати, щекотно… Ларк… черт, тебе интересно, или ты…»
«Мне все вместе. Мы – Хозяева, да?»
«Мы – Хозяева Ночи. Властители Смертей. Правда, фиговые…»
«А вот это еще почему? А мне вот Артур сказал, что я очень интересная Княгиня».
«А Артур вообще джентльмен… а если серьезно, мы молодые еще. Мелкие и глупые вампиры. Только что вылупились… на все это чудо, на Инобытие, я хочу сказать, вылупились, как новорожденные цыплята».
Лариса рассмеялась. Зеленоватое и голубое сияние, окружающее ее, вспыхнуло ярче, брызнуло искрами. Искры растаяли на губах и ладонях Ворона.
«А мы потом тем, тварям, наваляем? А, вещая птица? »
«Знаешь еще один закон джунглей? Благородные хищники не обращают внимания на бандарлогов».
«А если с кем-нибудь другим случится беда?»
«Ларка, понимаешь, это – не беда, а судьба. В данном конкретном случае – наказание для нас, грешных. Кто сможет – тот выплывет. Не сможет – не выплывет. Но путь себе все равно выберет сам. Мы же выбрали».
«Жестоко».
«Не жесточе жизни».
Выпили еще и поцеловались. Лунный свет стекал с их волос мерцающими ручейками, как вода.
«Служить Смерти?»
«А что тебя стопит? Смерть – штука страшная, загадочная, мучительная иногда… но роды, в сущности, не слишком-то принципиально от нее отличаются. Переход между мирами. И, между прочим, весьма себе страшный, загадочный и болезненный. Так что просто смотря куда рождаться… А мы… мы будем меняться с живыми… этим…»
Ворон беспомощно взмахнул рукой, не в силах подобрать подходящий образ, но Лариса поняла рисунок его эмоций.
«Меняться? Мы им – силу уйти в другой мир, они нам – силу остаться, так? Круто! А говорят – кровососущие трупы…»
Ворон грустно ухмыльнулся, прижимая Ларису к себе.
«А вот кровососущие трупы ты видела. Это те, кто не меняется».
«Красиво ты это сказал. В смысле – и сам не меняется, и с другими ничем не меняется? И поэтому они – наказание, да? В смысле – человек сам себя награждает и наказывает, так?»
«Умная – страшное дело. Может, Артур даже и прав… где-то в глубине души… где-то очень глубоко… »
Затеяли возню. Струи света разлетались в стороны, ломаясь о воду, скользя по парапету, взлетая к луне… Фонарь над спуском вдруг ослепительно вспыхнул и погас – и Лариса с Вороном, каким-то образом одновременно догадавшиеся, что это их вина, переглянулись с виновато-лукавыми улыбками, как напроказившие дети.
«Пошли побродим, – предложила Лариса и боднула Ворона лбом в плечо, как кошка. – А то всю набережную обесточим».
«Конечно, Княгиня. Сию минутку-с. Позвольте ручку-с».
«Не позволю! Пусти… ну Ворон! Правда, пойдем, а?»
Ворон подхватил Ларису за талию, крутанул вокруг себя и поставил на землю. Спящий мир вокруг звучал тихим и нежным гитарным тоном, мрачноватой, темной, прекрасной мелодией. Луну прикрыло полупрозрачное облако, превратив ее в матовый круг, еле видный среди набежавших туч, поднялся ветер, качнув мокрые ветви, подернув воду холодной рябью – набережная потемнела и показалась бы зловещей, если бы ее не освещали два сияющих силуэта: парень и девушка, уходящие в ожидающую темноту Города…
Артур еще раз взглянул им вслед. Он стоял на мосту, в густой тени, и его высоченная фигура почти не светилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Заткнись, а? – попросил Антон, не поворачиваясь. – Она же не умерла еще, сейчас скорая приедет. Что ты каркаешь?
– Она, наверное, умрет, – сказал Жорочка, и улыбка в его голосе была еще явственнее. – И на самом деле это хорошо. Понимаешь, в астральных пространствах она сможет потихоньку достичь просветления, которого ей было не дано на земле…
Антон оглянулся. Жорочка смотрел на Ларису и улыбался. Глаза у него замаслились, а губы были мокрые. И капелька слюны блестела на подбородке.
– Теперь все будет правильно, – сказал Жорочка удовлетворенно. – Мамочка говорила, что Лариса очень сильно нарушала законы мироздания. Теперь ей все объяснят те самые сущности, которых она считала несуществующими, и ей придется поверить…
Антон смотрел на него и чувствовал тихий безотчетный ужас. «Заткнись, пожалуйста, заткнись», – хотел взмолиться он, но тут тело Ларисы содрогнулось так, что дернулась рука у Антона в ладонях.
И Антон увидел, как Лариса судорожно вздохнула и прошептала: «Бери же, бери…» Ее глаза широко раскрылись и остановились, уголки губ дрогнули и замерли в незавершенной улыбке. И все.
Антон смотрел на нее в каком-то столбняке, думая, что надо что-то делать, что-то делать, но не в силах сдвинуться с места. Что-то внутри него оборвалось и упало. Хотелось биться головой об стену, но не было сил и на это.
– Умерла, – радостно сказал Жорочка. – Я же говорил.
Антон обернулся, взглянул на него совершенно больными глазами – и его вывернуло на шикарный Риммин ковер в бордовых разводах. И еще раз.
И рвотные спазмы еще не прекратились, когда в коридоре послышалось звяканье ключа в замке.
В комнату вошли, сопровождаемые Риммой врач и фельдшер со «скорой».
А лед на Неве уже начал таять.
У другого берега он еще поднимался белой грядой, а у этого уже плескалась узкая полоска воды, черной, таинственно, зеркально мерцающей – ив ней плыла луна в зеленоватом тумане, дробилась дорожкой, смешивалась с плавающим в этой блестящей черноте светом фонарей, переливалась и текла. И гранит зеленел от луны и золотился от фонарей, а черные деревья тянулись к ветреному небу, и вдыхали ночную сырость, и ждали рассвета.
Лариса и Ворон сидели на спуске к воде, на корточках, прижавшись друг к другу плечами, и пили кагор из горлышка одной бутылки, как когда-то в школе пили из одной бутылки пепси-колу. Зеленоватый светящийся туман окружал и их призрачные фигуры, путаясь в их волосах, зажигая глаза, оттеняя лунную бледность лиц – но они сами его не замечали, а по крайней мере, в километре вокруг, в спящем городе не нашлось глаз, чтобы это увидеть. Кроме…
Шел четвертый час, самый тихий и глубокий час ночи. Час Хозяев.
«Почему – Хозяев? – молча спросила Лариса, спрятав лицо на груди Ворона и вдыхая его ванильный запах. – Это мы-то – Хозяева? Скажешь…»
«Ты – Королева Ночей. Я – господин Никто, – усмехнулся Ворон. – Когда сойдутся две темноты…»
«А если ты будешь надо мной смеяться, я тебя за ухо укушу. Оно очень рядом, знаешь ли…»
«Как я посмею, Княгиня?! Ой, прекрати, щекотно… Ларк… черт, тебе интересно, или ты…»
«Мне все вместе. Мы – Хозяева, да?»
«Мы – Хозяева Ночи. Властители Смертей. Правда, фиговые…»
«А вот это еще почему? А мне вот Артур сказал, что я очень интересная Княгиня».
«А Артур вообще джентльмен… а если серьезно, мы молодые еще. Мелкие и глупые вампиры. Только что вылупились… на все это чудо, на Инобытие, я хочу сказать, вылупились, как новорожденные цыплята».
Лариса рассмеялась. Зеленоватое и голубое сияние, окружающее ее, вспыхнуло ярче, брызнуло искрами. Искры растаяли на губах и ладонях Ворона.
«А мы потом тем, тварям, наваляем? А, вещая птица? »
«Знаешь еще один закон джунглей? Благородные хищники не обращают внимания на бандарлогов».
«А если с кем-нибудь другим случится беда?»
«Ларка, понимаешь, это – не беда, а судьба. В данном конкретном случае – наказание для нас, грешных. Кто сможет – тот выплывет. Не сможет – не выплывет. Но путь себе все равно выберет сам. Мы же выбрали».
«Жестоко».
«Не жесточе жизни».
Выпили еще и поцеловались. Лунный свет стекал с их волос мерцающими ручейками, как вода.
«Служить Смерти?»
«А что тебя стопит? Смерть – штука страшная, загадочная, мучительная иногда… но роды, в сущности, не слишком-то принципиально от нее отличаются. Переход между мирами. И, между прочим, весьма себе страшный, загадочный и болезненный. Так что просто смотря куда рождаться… А мы… мы будем меняться с живыми… этим…»
Ворон беспомощно взмахнул рукой, не в силах подобрать подходящий образ, но Лариса поняла рисунок его эмоций.
«Меняться? Мы им – силу уйти в другой мир, они нам – силу остаться, так? Круто! А говорят – кровососущие трупы…»
Ворон грустно ухмыльнулся, прижимая Ларису к себе.
«А вот кровососущие трупы ты видела. Это те, кто не меняется».
«Красиво ты это сказал. В смысле – и сам не меняется, и с другими ничем не меняется? И поэтому они – наказание, да? В смысле – человек сам себя награждает и наказывает, так?»
«Умная – страшное дело. Может, Артур даже и прав… где-то в глубине души… где-то очень глубоко… »
Затеяли возню. Струи света разлетались в стороны, ломаясь о воду, скользя по парапету, взлетая к луне… Фонарь над спуском вдруг ослепительно вспыхнул и погас – и Лариса с Вороном, каким-то образом одновременно догадавшиеся, что это их вина, переглянулись с виновато-лукавыми улыбками, как напроказившие дети.
«Пошли побродим, – предложила Лариса и боднула Ворона лбом в плечо, как кошка. – А то всю набережную обесточим».
«Конечно, Княгиня. Сию минутку-с. Позвольте ручку-с».
«Не позволю! Пусти… ну Ворон! Правда, пойдем, а?»
Ворон подхватил Ларису за талию, крутанул вокруг себя и поставил на землю. Спящий мир вокруг звучал тихим и нежным гитарным тоном, мрачноватой, темной, прекрасной мелодией. Луну прикрыло полупрозрачное облако, превратив ее в матовый круг, еле видный среди набежавших туч, поднялся ветер, качнув мокрые ветви, подернув воду холодной рябью – набережная потемнела и показалась бы зловещей, если бы ее не освещали два сияющих силуэта: парень и девушка, уходящие в ожидающую темноту Города…
Артур еще раз взглянул им вслед. Он стоял на мосту, в густой тени, и его высоченная фигура почти не светилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71