– В замке в последнее время тебя ничто не настораживает?
Старик пожал плечами.
– Недобро как-то стало… Каждый божий день так и жди напасти: то поваренок в кухне обварится, то лошадь ногу повредит, а раз по замку такой вонью потянуло. Все с ног сбились – откуда? что? – господин барон в гневе, а оно само вдруг ушло. Болеть много стали. Да, почитай, здоровых и нет. Тому неможется отчего-то, другому, все квелые ходят, угрюмые. Радости не стало. К нам теперь почти и не ездит никто, а раньше, что ни день, то гости на двор, шумно было, весело. – Старик помолчал, потом со вздохом сказал: – Вот наговорил тебе, да может все пустое. Какое веселье после похорон? Было счастье в семье, был и смех. А что недуги одолели, так ведь время идет, стареют люди. Так что, может, зря я все в одну кучу валю? Вон торхи в это лето трижды нападали, спокон веку в наших землях тварей этих не было, – так не каждое лыко в строку поставишь.
– А за что ты Эстебана не любишь?
– Это ты с чего взяла?! – удивленно глянул старик.
Она посмотрела на него задумчиво. Потом будто очнулась:
– Что? С чего взяла? Достаточно и того, что во всем, что его не касалось, ты был искренним.
На лице старого слуги проступило смешанное выражение недоверия, изумления и страха.
– Ты никак и вправду умеешь в душе читать?..
– Спасибо, добрый Консэль. Ты мне очень помог. Теперь выполняй распоряжение своего господина.
– Да чем помог-то? Я же ничего…
– А про это я сама знаю. Я и вправду не ошиблась в тебе.
* * *
Лиента остановился перед Адоней, холодно окинул ее взглядом, прошелся по комнате. Потом сел в кресло, закинув ногу на ногу.
– Я желаю услышать объяснение, что ты делала сегодня ночью в моей спальне?
Адоня подняла бровь.
– Господин барон, неужели вы полагаете, что я явилась туда самозванно?
– Я задал тебе вопрос не для того, чтобы услышать встречный! – резко оборвал ее онг Гондвик.
– Простите, господин барон, – смиренно проговорила Адоня. – Не гневайтесь, если я позволю себе напомнить вам: по вашему распоряжению меня доставили в замок. Видимо, чтобы я помогла вам одолеть недуг. Поэтому я и была с вами рядом прошлой ночью.
Лиента расхохотался, и Адоня недоуменно посмотрела на него, не понимая, что показалось ему смешным в ее словах.
– По моему распоряжению? Ты тешишь себя этой мыслью? Это все затея Лигиты, а я только уступил. И что ты называешь недугом? Дурные сны? – он снова раздраженно фыркнул. – Ты собиралась их разгонять?
– Разве сегодня ночью я не помогла господину барону?
Лиента продолжал скептически рассматривать стоявшую перед ним Адоню, но на какие-то секунды взгляд изменился, и Адоня поняла – он помнит сон! Он помнит бой и ее – союзницу, и черного человека помнит! И боль свою! Но сну не верят, и уже ничего не читалось во взгляде, кроме презрения.
– Любопытно было бы посмотреть, как ты это делала? Дула мне в лобик? Поворачивала на другой бочок?
– Нет, я боролась за вас. И оружием моим было ведовство
И опять слова Адони заставили его озадаченно глянуть на нее – барон Яссон чего-то не понимал, не было абсолютной ясности в том, что происходило. Но сомнения пришли только на секунды, и опять голос стал язвительным:
– Какая чушь! Расскажи об этом моей кормилице!
– Разве кошмар не оставил вас?
– В чем твоя именно заслуга? В том, что сны имеют свойство заканчиваться? Выходит, ты – повелительница снов?
– Вы не верите в силу ведовства, господин барон?
– А ты?
– Я – вединея.
Барон Гондвик рассмеялся, проговорил сквозь смех:
– Ты забавная. Веришь в сказки? Остается позавидовать твоей юности.
– Вы полагаете, – тихо проговорила Адоня, – на войну со сказочными героями король бросил такие средства?
– Ты совершенно напрасно напоминаешь о моей нелояльности по отношению к моему господину! – Он метнул на Адоню раздраженный взгляд. – Разве не логично было бы сейчас взять тебя под арест и по возможности скорее передать тем, кто будет полномочен решить твою судьбу?
– Ваш титул и вам дает эти полномочия, онг Гондвик, – Адоня склонила перед ним голову. – И вы поступите в соответствии с велением совести.
Яссон Гондвик молчал, изучающе глядя на нее, покачивая ногой в высоком ботфорте.
– Я связан словом, которое дал кормилице. Но советую тебе запомнить – я не хочу иметь никакого отношения к твоим ведовским забавам, ты не нужна мне. Ты и не была нужна. Я сам прекрасно могу справиться со своими затруднениями.
Помедлив, Адоня проговорила:
– Это неразумно. Я, в самом деле, могла бы помочь вам.
– Рассказывая на ночь сказки про колдунов и ворожей? – брезгливо дернул уголками губ барон Гондвик.
"Лиента, Лиента, да вспомни же! Вспомни, что сегодня ночью мы были друзьями по оружию и усомнись, что это только сон!"
– Колдуны… Ворожеи… Ах, господин барон, вы и представить не можете, как я хотела бы, чтобы все это было только безобидной выдумкой.
"Ты представить не можешь, в центре какой злой "сказки" оказался…"
– Только на мгновение допустите, что ваша непоколебимая уверенность выстроена на ошибке. К сожалению, вера или неверие действительности не меняют – действительность существует помимо наших желаний. И про сон некто мудрый сказал: "Есть у сна свой мир, обширный мир действительности странной…"
– Мудрый бы этого не сказал. Напустить туману в ясный и четкий мир, чтобы потом в этом же тумане искать некую тайну? Вот мудрость, по-твоему? Признаться, ничего глупее я не слышал.
– Зло разнолико. И у него есть верный способ, которым оно готовит себе победу. Оно вкрадчиво убеждает: нет меня, неужели ты поверишь нелепым выдумкам о борьбе добра и зла? И человек, считая себя образованным, передовым, естественно, стыдится поверить сказкам невежественных кормилиц. И становится уязвимым, потому что не верит во врага. Но как противостоять тому, кого "нет".
Барон Гондвик резко встал, уничтожающе глянул на Адоню с высоты своего роста.
– Уж не возомнила ли ты, что будешь мне оппонентом в философском споре? – голос его звучал раздраженно, потому что девчонка и вправду вовлекла его в спор. – Ты забылась!
– Простите мне мою дерзость, господин барон. Я забылась оттого, что всем сердцем хочу предостеречь вас…
– Довольно! Я и без того слишком долго слушал этот бред!
Адоня покорно молчала.
– Я не желаю больше видеть тебя. Надеюсь, у тебя достанет ума не попадаться мне на глаза.
– Мне очень жаль… Прощайте, господин барон.
* * *
Андрей очнулся в "саркофаге" БИСа, и первая мысль испугала его: "Неужели мне все приснилось?" Он приподнялся, и сейчас же от окна к нему обернулась Линда, быстро подошла, наклонилась, вопросительно глядя.
– Как ты себя чувствуешь?
– Линда… Это все было?
– Да, у нас получилось.
– Ты все знаешь?
– Разумеется, синхронно шла запись ментограммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44