А мне велено идти к себе и ждать донесений. На войне, как на войне.
– Ты раздражена? Не сердись.
– Да я не сержусь, – вздохнула Адоня. Вдруг обернулась к нему: – Консэль, а ты веришь в ведовство? Или тебе тоже легче закрыть глаза на безобразное и, зажмурившись, уверять всех, что безобразное – ложь, ничего такого в природе не существует?
– Я верю, – просто сказал старик. – Я слишком долго жил и много чего повидал. Но такого все же видеть не доводилось. Скажи мне, что там было… ночью?
– Бой за жизнь господина барона.
– С кем?
– Этого вопроса тебе лучше не задавать.
Старик покивал головой, вдруг улыбнулся:
– А я знаешь, что приметил? С тех пор, как ты в замке, ни одного дурного случая не было.
Через час госпожа Лигита пришла к Адоне сказать ей, что барон Гондвик остался непреклонен лишь в одном – он и слышать не хотел о том, чтобы ведовка снова появилась в его покоях в одну из ночей. Но если матушке Лигите спокойнее от присутствия в замке этой юродивой, пусть она остается, только чтобы не попадалась ему на глаза.
– Я еще попытаюсь с ним поговорить… но сейчас я не решилась быть настойчивой, его очень раздражает одно упоминание о тебе…
– Ничего, не расстраивайтесь. Пусть победа и маленькая, но она на вашей стороне.
– Но как же ты сможешь?.. А вдруг опять приступ?
– Я могла бы сделать так, чтобы господин барон не узнал о моем визите в его покои. Но против его воли мы не пойдем. Ему нечего будет поставить мне в вину, но он все же почувствует, догадается и внутренне еще больше ожесточится. Поступать против его воли, это начало нашего поражения. Скажите… возможно ли сделать так, чтобы еду готовили для барона Яссона отдельно от других, только для него.
– Разумеется, возможно.
– Повар должен будет использовать воду, которую принесут от вас, и в блюда будет включать некоторые добавки.
– Я прикажу, и все будет исполнено в точности.
– Хорошо. В таком случае мне надо вернуться домой и взять все необходимое.
– Ах, ты покинешь нас!
– Всего на несколько часов. Мне нужны мои снадобья.
– Что ж, надеюсь, за это время ничего не случится. Идем, я распоряжусь и дам тебе сопровождающего.
– Я поеду одна. Прикажите только дать мне лошадь.
– Пообещай, то вернешься так быстро, как сможешь!
В замок она возвращалась, когда вечерние сумерки начали переходить в ночь. За вершинами деревьев уже вырисовывались силуэты легких остроконечных крыш с многочисленными флюгерами, когда лошадь под Адоней всхрапнула перед поворотом тропинки, беспокойно запрядала ушами и попятилась.
– Что ты, Малышка? – Адоня наклонилась, погладила теплую морду. – Устала? Мы уже дома. Вперед!
Испуганная лошадь вынесла ее за поворот и встала, как вкопанная. Тропинку загораживал всадник на вороном коне. Лицо его было закрыто черным платком.
– Здравствуй, маленькая задира, – радушно приветствовал он Адоню. – Ночью мы славно повеселились, не правда ли?
– Что тебе надо, Эстебан?
– Ну, значит, я не ошибся – маски сняты, – он изящным жестом сдернул платок, и смуглое лицо с тонкими чертами осветилось белозубой улыбкой. – Этот старик чертовски болтлив!
– Чародей! – усмехнулась Адоня. – Ты, похоже, не гнушаешься просто подслушивать под дверью.
– Ну, не совсем под дверью, а вообще-то – пуркуа па? На войне все методы хороши и приемлемы – почему бы и нет.
– Чего ты хочешь? – устало повторила Адоня.
– Мира с тобой.
– На каких условиях?
– Ты оставишь мне Яссона Гондвика. Все равно он мой, ты пришла слишком поздно.
– Зачем он тебе?
– Через него у меня будет все – богатство, власть, признание. Он оставит мне все это, причем добровольно. Я просто вступлю в права наследования.
– Хорошо, с Гондвиком мне понятно. Теперь ответь еще на один вопрос.
– Тебя интересует, что взамен я дам тебе?
– Меня интересует, зачем тебе Лиента?
Эстебан усмехнулся и за этой усмешкой спрятал крохотную паузу замешательства.
– А кто сказал, что он мне нужен? Сейчас ты скажешь, что я пришел в твой мир и забрал его. Но неплохо бы тебе вспомнить, что лугарина вызвала ты. Чтобы привести сюда. Это вы вторглись в мой мир, никто вас не звал. И никто не держит, ты вольна уйти, ты знаешь. Но Лиенты здесь нет, есть Гондвик. А Гондвик мне нужен самому.
– Ты лжешь. Думаю, что тебе нужен именно Лиента. А причина, которую ты пытаешься мне подсунуть, просто хитрость. Ночью ты сказал слова, о которых теперь очень сожалеешь. Ты даже пытаешься сделать вид, что ничего сказано не было. Я тебя огорчу: я все хорошо помню. Если мы нежданно-негаданно ворвались в твой мир, как снег на голову, откуда у тебя такая осведомленность о нас и даже о тех, кто никогда здесь не был?
Эстебан задумчиво посмотрел на Адоню.
– Отдай мне Гондвика и уходи. Иначе можешь остаться здесь навсегда. Прежде, чем сказать "нет", вспомни, от чего собираешься отказаться, все вспомни. И поверь – Лиенты здесь уже нет, а Гондвик мой.
– Ты не заметил маленькой оговорки, Эстебан.
– Какой?
– Зачем ты просишь у меня то, что и так твое? Бери, коль можешь.
Глаза Эстебана сузились, стали холодными и острыми, как два бритвенных лезвия.
– Так мира ты не хочешь?
– Нет.
– Тебе меня не одолеть.
– Где же твоя логика? Ты просишь мира у слабого. Уж не из сострадания ли? Ты боишься меня, Черный Эстебан.
– Да, ты сильнее, чем я ожидал. Но я не сказал – сильнее меня. Я отлично знаю, в чем ты уязвима, и предупреждаю, что не пожалею, когда ты будешь корчиться от боли. Отныне я буду бить в самое больное место. Хотя, можешь поверить, мне совсем не хочется делать тебе больно. Но ты хочешь войны, ты ею насладишься в полной мере.
Он замолчал, выжидающе глядя на Адоню.
– Ты все сказал?
– Нет. Ты ведь еще не спросила, где твоя ахиллесова пята.
– А, по-твоему, я должна обеспокоиться и начать спрашивать? Твоя интрига не прошла. Мне не интересно, чем ты придумал испугать меня.
– На этот раз я собираюсь сказать правду. – Он наклонился к Адоне. – Ты уязвима в том, что ищешь честного боя. Ты связана дурацким обетом вашей Лиги Белых Магов. Что может быть глупее вашего заклятия перед боем!? – он рассмеялся. – "Укрепи оружие милосердием! Не дай сотворить зло!" Да, люби меня, твоего врага! Меня это устраивает. Ты еще узнаешь цену этой глупости. Просто до сих пор жизнь не ставила тебя в ситуацию, когда захочешь забыть, что говорила эти слова. И не сможешь – тебе нельзя оружием сделать подлость. А сможешь – тоже хорошо, обет назад не возьмешь, и каждый нечестный поступок будет лишать тебя части твоей силы. Ну, согласись, что на сей раз, я не солгал.
– Просто тебе не дано понять, что изворачиваться заставляет слабость. Сильному нет необходимости становиться низким. И честного боя ты боишься, потому что проиграешь в нем.
– А зачем он мне? Если есть другие, более удобные варианты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44