Девушка сопротивлялась с такой яростью и ожесточением, которую никак нельзя было предположить в столь хрупком создании. Молча она билась в руках Андрея, царапалась, кусалась. Он боялся не рассчитать свою силу и поэтому никак не мог удержать ее руки, наконец, ему это удалось.
– Успокойся же!
Вода потоком лилась по ее лицу, мешалась со слезами. Девушка продолжала молча рваться. Андрей чуть сдавил тонкие запястья, и она со стоном опустилась на камни.
– Не враг я… – раскат грома заглушил его слова. – Не бойся, слышишь? Вставай.
Он наклонился, чтобы помочь ей, и тотчас девушка рывком освободила руки, и сильный удар по глазам ослепил Андрея. Он невольно отшатнулся, но в следующее мгновение метнулся за девчонкой, вскинул ее на руки. Она забилась, но злой, как сто чертей, Андрей больше не церемонился. Пока он карабкался по осыпи, которая теперь стала какой-то жидкой и расползалась под ногами, она не проронила ни слова, только хрипло, прерывисто дышала. Потом ее снова начал бить кашель, и Андрей ощутил, как судорожно и беспомощно содрогается в его руках этот ребенок. В сердце толкнулась острая жалость, и в ней без следа растворилась злость.
В хижине, едва он разжал руки, пленница его отпрянула к стене, уставилась потемневшими глазищами, ловила каждое движение. Андрей усмехнулся. И тогда губы ее дрогнули в презрительной, брезгливой гримасе.
– Проклятый юкки! – вытолкнула она сквозь зубы. – Ненавижу!
– Ну, слава милосердному Тау, – усмехнулся Андрей. – Я уж думал – ты немая. Я не наемник. Это чужое.
Он кивнул в угол, где поблескивало оружие.
– Врешь! – с ненавистью крикнула ему в лицо девушка и задохнулась криком, зашлась в хриплом, лающем кашле.
Она задыхалась, со всхлипом втягивала в себя воздух, тонкая шейка судорожно напрягалась, сухой кашель раздирал грудь, и покрытое испариной лицо искажалось от боли. Наконец, приступ прошел. Она обессилено оперлась о стену, тяжело подняла глаза на Андрея. Несколько секунд он держал этот свинцовый, ненавидящий взгляд. Потом вздохнул, отвернулся.
– Не юкки я, правда. Будь я наемником, стал бы я эти "кошки-мышки" устраивать.
Андрей посмотрел на девушку и встретил тот же ненавидящий взгляд.
"Уговаривать бесполезно. Слова просто не доходят до ее сознания". Он потер лицо руками – оно показалось одеревеневшим, чужим.
– Ну, что мне с тобой делать? – проговорил Андрей и шагнул к ней.
Девушка отпрянула, прижалась спиной к стене, напряглась, как натянутая струнка.
– Успокойся! – резко и властно приказал Андрей.
Девочка вздрогнула, будто он ударил ее, в глазах метнулся страх.
– Успокойся! – повторил он, удерживая на себе ее взгляд. – Ничего страшного с тобой не случится. Ты это и сама знаешь, бояться нечего.
Девушка прерывисто вздохнула, расслабилась. Андрей ободряюще улыбнулся ей. В затылке вдруг вспыхнула и запульсировала боль. Она была так сильна и неожиданна, что Андрей едва удержался, чтобы не застонать.
"Ох, черт!" – выругался он про себя, переглотнул, потер затылок.
– Отпусти меня, – вдруг проговорила она.
– Куда? – укоризненно спросил Андрей.
– Отпусти… – почти прошептала она.
Андрей отрицательно покачал головой.
– Не надо тебе никуда идти. Здесь крыша, тепло. Сейчас ты ляжешь спать и хорошенько отдохнешь. А завтра проснешься сильной и здоровой, и мы пойдем к друзьям.
Она медленно подняла на него глаза, несколько мгновений пристально всматривалась, будто силилась что-то понять, потом со вздохом отвернулась.
– Давай спать, – сказал Андрей.
Он взял себе охапку травы, бросил вместо подушки по другую сторону очага. Девушка молча следила за ним, глаза сухо поблескивали из полумрака. Андрей снял рубашку, вместе с курткой положил на постель.
– Мокрое сними, рубаху мою надень, а курткой укроешься.
Андрей повернулся к девушке спиной, присел на корточки перед очагом. Сзади было тихо. Помедлив, Андрей сказал:
– Тебе помочь?
Настороженная тишина в ответ.
– Ну хватит, слышишь? – недовольно проговорил Андрей. – Раздену, свяжу и положу спать.
После секундной паузы зашелестели легкие шаги. Когда все стихло, Андрей обернулся – натянув до подбородка куртку, она не сводила с него настороженных глаз. Рядом, на полу, лежало сброшенное мокрое платье. Андрей потянулся, чтобы взять его и случайно прикоснулся к руке девушки.
Прикосновение обожгло. Ледяной душ, нервное потрясение, напряжение последних минут не прошли даром. Андрей положил ладонь ей на лоб. Девочка тотчас отпихнула его руку, вцепилась в куртку. Андрей помедлил, потом встал, приладил ее платье над очагом, устроился на охапке сена.
Конечно, ей нужна помощь. Но что он может сейчас? На простое гипновнушение и то сил не хватило. Ничего, пусть она просто выспится, а завтра все будет, как надо.
– Как тебя зовут?
Девушка молчала.
– Ну ладно, дело твое. Спи.
Андрей закрыл глаза и сейчас же размытая черная пелена начала обволакивать сознание. Но что-то беспокоило, и Андрей снова открыл глаза, отгоняя желанное забытье. "Проснуться… Надо вовремя проснуться. Теперь, пожалуй, около трех уже. Только пара часов…" – и провалился в ласково обволакивающую, мягкую черноту без сновидений.
Беспокойный найденыш тоже забылся чутким сном. Но не прошло и часа, – она вздрогнула и проснулась. Очаг погас, даже угли уже не тлели, но в избушке было тепло. Некоторое время она напряженно вслушивалась в ровное, глубокое дыхание, доносившееся из темноты, потом тихонько вздохнула, поерзала, устраиваясь поудобнее. Короткий сон странным образом подействовал на нее: ей стало легче, спокойнее и чувствовала она себя гораздо лучше прежнего.
Вчера ей было совсем худо – голова горела, жестокий кашель выматывал, отнимал последние силы. От него болела грудь, даже дышать было больно, как будто она вдыхала не воздух, а песок и он больно царапал горло. А еще этот дождь. Она почему-то никак не могла отыскать избушку и промокла до нитки. Совсем плохо стало, когда она вползла в хижину… Все помнится какими-то обрывками – грохот врывается в сознание и она обнаруживает, что все еще лежит на полу. Чудовищный грохот болью разрывает голову, зажав уши, она ползет в поисках какого-нибудь убежища, где нет этого грохота, ползет, пока не утыкается в угол… Потом неожиданно возникает огромный, темный кто-то. Он заполняет собой все, он везде… Вдруг перед глазами полыхнуло красным – должно быть он встряхнул плащ – будто кровью плеснуло, и снова ударил в уши крик матери: "Беги, дочка!" И все в ней затопила волна ненависти и ужаса.
Потом из темноты появилось лицо юкки, и она решила: "Сейчас он сделает еще шаг, и я вцеплюсь ему в горло ногтями, зубами…" И она готовилась к этому последнему в своей короткой жизни поступку… Он не подошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75