С некоторых пор он начал испытывать беспокойство – Гуцу славился коварством, каждое его сражение было отмечено какой-либо подлостью. А сейчас наемники ломились напролом с неослабевающим натиском – за этим что-то крылось. Но что? Несколько раз Андрей пытался выйти на ТП-контакт с Гуцу, но безуспешно. Едва он включался в полевые структуры, куполом накрывающие место битвы, как на него обрушивалась лавина чужого сознания, боли, агонии умирающих. Каждый из огромной массы людей находился в апогее напряжения духовных и физических сил. Черная архитектоника зла и жестокости подавляла, деструктировала собственное поле Андрея, а он был слишком изнурен, чтобы противиться ее вампиризму. После нескольких неудачных попыток Андрей не решился повторить их еще.
Тревога не отпускала, чутье Разведчика сигналило об опасности, но Андрей не увидел ее до мгновения, когда услышал отчаянный крик Ланги:
– Дар!
Далеко за деревьями вспухали густые клубы дыма.
– Остров, Ланга! Бери половину отряда и живо туда!
Свистнул меч степняка и врубился в ловушку скрещенных клинков, высек из них искры.
– Выводи людей на левый край болота!
Неуловимый пируэт клинков вывернул рукоять меча из хрустнувшей кисти, степняк взвыл от боли.
– Торопись, Ланга, они сгорят!
Передавать приказ с посыльными времени не было, и Андрей решился на двусторонний ТП-контакт.
– "Я, Дар, обращаюсь ко всем вождям и предводителям ударных групп. Вы слышите мою мысль. Юкки подожгли остров. Из каждого отряда немедленно отправьте часть людей в распоряжение Ланги на остров. Остальным подтянуться к центру и постепенно отходить к болоту, иначе они нас окружат. – Андрею удалось погасить волну страха и оторопи. – Вы получили приказ, выполняйте".
Теперь их стало заметно меньше и юкки воспряли духом, удвоили натиск, предвидя близкое окончание битвы.
" Не убивать!" – Андрей стиснул зубы. Сверкающие лезвия двух мечей слились в два диска и двумя стальными щитами прикрыли его. Юкки отпрянули. Андрей подозревал, что Гуцу высоко оценил его голову, потому что, не смотря на очевидный страх, внушаемый им, Андрей чувствовал себя объектом особых вожделений.
Тревожась за Лиенту, он встал с ним спина к спине.
– "Мы продержимся, вождь! Верь мне, мы продержимся!"
"Не бесконечно же это будет продолжаться. Ночи в джайве непроглядные, юкки вынуждены будут отойти. А до темноты мы продержимся".
Каким образом ему удавалось удержаться на хрупкой кромке? Он бил плашмя, рукоятями, калечил, но не убивал. Видимо, это уже происходило интуитивно, на уровне инстинкта самосохранения, потому что были мгновения, когда Андрей от изнеможения и усталости не давал себе отчета в своих действиях.
Оставшимся лицом к лицу с юкки пришлось худо. Они не дали себя окружить, но оказались прижатыми к самому болоту – под ногами чавкало. Сзади багрово полыхал раздуваемый ветром пожар, освещал искаженные напряжением боя лица зловещими, алыми бликами. Ветер наносил удушливые клубы дыма, выжимал из глаз едкие слезы.
Против ожидания темнота не остановила кровавой сечи – пожарище давало света в избытке, и Андрей подумал, что только полное изнеможение людей положит конец кровопролитию. Силы и так уже были на последнем пределе. Когда юкки шли на особо жестокий приступ, Андрей и Лиента прижимались спина к спине и Андрей чувствовал, как тянет к себе лугарина земля, как вытекают силы из его многочисленных ран.
Впрочем, наемники тоже состояли не из металла, а из плоти и крови. На флангах все же было полегче. Лишь кочевники с Элька держались с упорством фанатиков, питаемые злобой и остервенелостью, патологическим неприятием поражения. Было у них еще одно, очень опасное качество, которым эти воины чрезвычайно гордились. Крики и стоны, вид крови, запах ее, шум битвы – энергетика внешней агрессии гармонизировала с их внутренним состоянием и, имея столь мощную подпитку, в наркотической эйфории многие из них переставали чувствовать боль, становились зомби. На раны они не реагировали, останавливало их лишь ранение несовместимое с жизнью или смерть.
…У людей уже не хватало сил на крики и ругань. Безмолвие было самым страшным из всех звуков боя. Нервы не выносили этой немоты. Пусть лучше крик и стон разносится над бранным полем. Но безмолвно брызгала алая кровь из-под окровавленных клинков. Люди сходились в смертельной схватке с надсадными хрипами. Короткими стонами прощались с жизнью умирающие. Изнурение притупляло чувства, остроту восприятия, предательская темнота вдруг туманила глаза и без того ослепшие от едкого дыма. Кровь стучала в висках, жгучий пот заливал лицо, из ладоней, скользких от крови, рвалось оружие. Руки налились свинцом, послушное прежде тело выходило из повиновения, становилось неуклюжим, тяжелым.
Заломило виски и Андрею показалось, что его окликнули… Нет, только показалось. Но ту же снова:
– "Граф!"
– "Что это!? "
– "Андрей!!! Это мы! Мы нашли тебя!"
– Ох, черт! – Андрей вдруг ослабел, и один из мечей тут же выбили из руки.
– "Осторожно, Граф, держись! Мы идем! Продержись пару минут!"
– "Антон!?"
– "Я, командор. И Стефан здесь. Он мне чуть машину не завалил от радости. Представляешь, что сейчас на Базе?"
Волна сумасшедшей радости, щенячьего ликования подхватила Андрея. Видимо, лицо его настолько изменилось, что юкки шарахнулись от него, смотрели со страхом, ожидая невесть чего.
– "Граф, мы над вами. Видим вас".
– "Что происходит на острове?"
– "На острове? – Андрей почувствовал легкое недоумение Антона. – Пожар там".
– "Люди там еще остались?"
– "Да".
– "Отсеките от них огонь".
– "А ты?"
– "Выполняйте. Смотрите только, чтобы никто под поле не попал".
– "Ну, понятно. Ты не против, если мы прекратим вашу заварушку?"
– "Не плохо бы".
– "Включаю гипноизлучатель. Прикройся".
Но прикрыться, поставить вокруг себя полевую защиту, Андрею было уже не под силу. Он почувствовал, как неодолимо, словно при перегрузках, тело наливается тяжестью, увидел, как выпадывает оружие, никнут головы, подламываются ноги… Веки сделались свинцовыми…
Когда Андрей пришел в себя, первым его осознанным чувством было удивление. Он поразился, что ничего не болит. Его окружала сфера покоя, тепла и благополучия. Мысли текли медленно. Абсолютно не было желаний, потому что сфера добра заранее их предупреждала. Не хотелось даже глаз открывать, казалось, что-то нарушится в невероятной гармонии его тела с миром.
"Может быть, я уже умер? – лениво и безмятежно подумал Андрей. – Это нехорошо. Если они прикончили меня, у Лиенты спина открыта, долго он не продержится".
Имя лугарина стало ключом, который отомкнул сознание Андрея, – так отдернут тяжелую штору и в сумеречную комнату обрушится поток света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75