Одновременно Андрей отдавал себе отчет в том, что такое положение очень не стабильно, он не в состоянии долго удерживать Гуцу под контролем. Следовало поторопиться.
– Браслет!
Не слух, а мозг Гуцу принимает приказ, усомниться в его правомерности невозможно, рука сама движется назад, пальцы нетерпеливо щелкают. В ладонь поспешно вкладывают черную плоскую шкатулку, где на темном бархате светится удивительная драгоценность.
– Прикажите снять с меня цепи.
И – наконец, ТИСС у него в руках. Андрей нажимает кнопку разъема обруча и привычным движением защелкивает его на руке выше локтя.
Только теперь Андрей позволяет себе расслабиться, почувствовать, как мелкой, противной дрожью трясутся руки и ноги, что все тело в липкой испарине. "У меня не осталось сил для ночи," – сказал себе Андрей и сделал то, чего никогда прежде и в мыслях не допускал, что было преступно по нравственным нормам его человечества и называлось энергетическим вампиризмом. С помощью ТИССа Андрей сделал донорами тех, кто его окружал, отключился от внешнего мира, столь жестокого к нему, ушел в себя и только чувствовал, как вливается в него животворная сила и ослабевает боль. Он взял у них столько, сколько могла потребовать от него предстоящая ночь. Потом по его приказу в пытошной собрался весь тюремный персонал. Андрей, сжав зубы, втиснул раздавленные ступни в сапоги, укрылся длинным плащом, низко надвинул шляпу и с тяжелой связкой ключей пошел к двери. Потом остановился, помедлив, повернулся и медленно пошел к Эри. Выходя из гипнотического оцепенения, тот недоуменно поворачивал голову направо и налево, смутно сознавая – здесь что-то произошло с ним и со всеми этими людьми, но что? Взгляд уперся в Андрея, и рука безотчетно приподнялась толи отталкивая, толи заслоняясь… Андрей остановился напротив него, сказал:
– Сегодня ты был через чур усерден.
– М-мне было жаль тебя, – голос изменил Эри и получилось как-то заискивающе.
Андрей окинул взглядом его тощую и сейчас будто изломанную фигуру.
– Мразь.
Выходя, он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, как Мастер Эри, скорчившись, катается по залитым водой и кровью плитам.
– "Лиента."
– "Дар! – в радости Лиенты было огромное облегчение, когда груз бесконечно долгой и невыносимой тревоги уже переходит в безысходное отчаяние и вдруг в один миг спадает с души. – Наконец-то! Что у тебя случилось?"
– "Все в порядке. Дело начато, работаем по плану."
– "До смены патрулей всего два с половиной часа!"
– "Надо успеть, больше ничего не остается. Надеюсь, все это понимают, будут работать быстро и четко".
Прежде всего, он открыл карцер. Юноша, чьи глаза он видел, с трудом попытался обернуться. Цепь от ручных кандалов была пропущена через большое кольцо, закрепленное в стене высоко над головой. На этом кольце подвешивали так, чтобы лицо оказывалось на уровне пробитых отверстий – можно зажмуриться, но куда деваться от криков и стонов пытаемых. Андрей тряхнул головой, прогоняя наваждение, – на мгновение он увидел в кандалах Адоню.
– Так ты Веско?
– Да. Откуда ты меня знаешь? Кто ты?
– Я Адоню знаю. Спасибо, ты мне помог. Я – Дар.
Руки упали безжизненными плетьми, и парень не сдержал стона.
– Почему они отпустили тебя?
– Все потом. Сейчас очень быстро поднимись наверх и ударь один раз в малый колокол, потом спускайся во внутренний двор. А я в подвалы. Поторопись, Веско, у нас очень мало времени.
Мгновенный сон валит за стеной Гуцу и его компанию, как подкошенные падают они там, где застал их сон.
Из раскрытых дверей казематов торопливо выходят люди.
– Ты жив, друг!?
Андрея обнимают, он охает от боли.
Все двери настежь.
– Стойте, все ли здесь?
Их семьдесят семь.
– Веско в карцере, – говорит Ион.
Сверху плывет звон колокола. Люди тревожно переглядываются.
– Это Веско, – успокаивает их Андрей. – Так надо.
Только он знает, что сейчас подсознание десятков людей неосознанное переведет в знание. Они вспомнят о встрече с вестником из джайвы, и будут знать, что должны сделать.
Андрей выводит людей во внутренний дворик. Теплая ночь ласково обнимает озябших людей.
– Теперь будем ждать.
– Чего ждать? – спрашивает кто-то из темноты.
– Когда можно будет идти. Потом пойдем в крепость.
– Оружием бы каким запастись… Небось, патрули на улицах.
– В патруль сегодня воины Лиенты выходят. Без меня отсюда ни шагу. Я к воротам.
Андрей слушает ночь. Тишина. Нигде ни звука. Тишина, это хорошо. Андрей оттаскивает в сторону посапывающих стражников и снова замирает в тени. Где-то там, в темноте – друзья. Улицы, по которым предстоит вести людей, должны быть чистыми от наемников, это забота лугар, на этих парней можно положиться. Тревожит другое – как горожане-заложники доберутся до ратуши. Времени у них куда меньше, чем предполагалось по плану. Если не успеют?.. Ждать нельзя будет. Подошел Веско.
– Как ты, Дар?
– Ничего, терпимо.
– Там тебе тоже терпимо было, – Веско кивнул головой назад. – Как ты смог? Страшно очень, когда кричат. Может, так же страшно, как если пытают.
– Адоня тоже на том кольце висела.
Веско вздрогнул.
– Она… Что!? – севшим голосом едва выговорил он.
– С ней все в порядке. Они только продержали ее день у тех щелей. У лугар она.
Веско скрипнул зубами, проговорил:
– За все заплатят… Мы их не звали…
Он вдруг настороженно поднял голову.
– Смотри! Прячется кто-то?
Андрей обернулся, всмотрелся в густую тень поодаль.
– Хорошо, быстро подходить начали, – он осмотрел пустую улицу. – Иди встречай, веди сюда. Постой… Ты обо мне молчи, я такой не один.
– Других несут.
– Что ж, свалюсь, и меня понесете.
Дремотно лепечут листья, затих поселок, уснул. Только на костровых площадках у огня не спит ночная стража, хранит покой людей.
Теплый ветерок ласково гладит мокрые щеки, хочет осушить их, но торопливые капли чертят новую дорожку. Темнота, наконец, укрыла ее, никто не трогает, забыли о ней. Неле пыталась увести в хижину, ругалась даже – Адоня едва удержалась, чтобы не расплакаться, она весь вечер крепилась. Неле оставила ее и Адоня рада ночному уединению, теперь можно дать себе волю. Слезы приносили облегчение.
Зашуршала трава под легкими шагами – Адоня насторожилась, притихла. Из темноты появился черный силуэт, женщина уверенно шла к ней. Неле? Слезы и ночь мешали узнать. Ах, Майга!.. Ведунья опустилась рядом, помолчала.
– Раздели со мной свое горе. Половина легче целого.
Адоня вытерла слезы, не ответила.
– Говори, не бойся. Может, смогу тебе помочь. Вижу ведь, весь вечер сама не своя. Кто у тебя там?
– Отец и брат… может быть.
Майга помолчала.
– Легко сказала. Не о них болеешь.
– Почему это? – сердито буркнула Адоня.
– Ну, не только о них, – покладисто поправилась Майга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75