Столь долгий срок объяснялся своеобразной защитой организма, свойственной только заклинателям. В отличие от обычных магов мы менее восприимчивы к яду хищников, и наши тела быстрее восстанавливаются после полученных ран. Окажись на месте Криса обычный колдун, он бы непременно умер. Не помогли б ни дорогие лекарства, ни опытные целители.
– Те четверо храбрецов, что пытались помочь, погибли, – безжалостно продолжил я. – Они прикоснулись к хищнику и мгновенно испустили дух.
– Хватит, а! – страдальчески завыл Кристиан и спрятал голову под одеяло. – Не успел очнуться, как меня принялись мучить! Эриан, у тебя совесть есть?
– Совесть – не мой конек, – сознался я, а затем мстительно пригрозил: – Сейчас позову Мелису. Она тебе все кишки проест. И не надо всхлипывать!
– Воистину нам повезло, – покачал беловолосой головой маг-правитель Нергил.
Бородатый дурак так и не уразумел, что на самом деле нам совсем не повезло. Старый любитель пафосных речей искренне полагал, будто тварь изгнана и никогда больше не вернется. Ах, как же он заблуждался.
– Разве крокодил – существо третьего класса? – послышался вопрос из-под одеяла. – Эриан, здесь ошибка.
– Единственная ошибка – это ты, – безжалостно сообщил я. – Третьего, уж поверь мне, третьего.
– Крокодил – пятый класс! – уперся неудачливый заклинатель.
Я лишь махнул на него рукой. Спорить не было ни желания, ни сил.
Кроме меня и Нергила в лекарской палате присутствовали два целителя и вездесущий советник Юэдд – фантастически наглый тип и к тому же страстный любитель всюду совать длинный и донельзя любопытный нос.
– Какие еще классы? – сразу влез Юэдд. В волшбе над Недриарном он разбирался не лучше, чем в правилах хорошего тона.
– Кромешные незнания, – затянул я свою волынку, – помноженные на неверия и нежелания, в конечном итоге…
– Эриан! – прикрикнул на меня маг-правитель. – Не наглей!
Советник зло заскрежетал зубами.
– Ответь неразумному старику, – деликатно заговорил Нергил, желая сменить тему. – Мы видели, как хищник парализует и убивает одним прикосновением. Но почему он не смог причинить вред тебе? Здесь поработала волшба?
– Еще до того, как вы пришли на то злосчастное представление, я воспользовался заклятием исчезновения отражения. В зеркале моя тень тоже пропала, и это сделало меня неуязвимым к любым проявлениям активности со стороны тварей Недриарна.
– Логично, – с важным видом хмыкнул маг-правитель.
Уверенный в собственной силе и ненаказуемости, я поднялся и объявил:
– Все, больше моя помощь не требуется. Пойду подышу свежим воздухом.
– Адептам ордена запрещено покидать подземелье без разрешения, – вновь полез не в свое дело Юэдд. – Сейчас на дворе ночь – время, когда мощь Далеара особенно опасна для тех, кто притронулся к колдовству.
– Благодарю за беспокойство, – огрызнулся я и выскочил из палаты прежде, чем маг-правитель успел меня остановить.
Здесь, в подземных катакомбах колдовского убежища, мы жили по иному времени. Смена дня и ночи там, на поверхности, не волновала нас. Какой смысл следить за стрелками часов, коли в мрачных холодных застенках нет перемены суток? Здесь вечный мрак, ледяная тьма, которой нет конца и края. Поначалу подобная обстановка угнетала и раздражала меня, но буквально через несколько дней я привык и перестал обращать внимание на «погоду» снаружи. Мне говорили, будто многие молодые маги, а также дети, рожденные в каменных застенках, никогда не видели настоящего солнца – теплого, нежного, ласкового. Им уже не объяснить, что мир – это не сырой камень над головой и не тусклые факелы, дающие слабый мертвенный свет. Им неведомо, что там, над их челами, существует огромная вселенная – такая удивительная и манящая. Но самое страшное в том, что эти дети никогда уже не смогут выйти на поверхность и увидеть серебряные горы, изумрудные леса, бирюзовые реки и сапфировые моря. Им никогда не узреть солнца, ибо оно выжжет им глаза. Ночь станет их верной спутницей. Она укроет от палящих лучей и жестокого, безумно яркого сияния. Пылающий всеми красками день обратится в обитель пыток и страданий – храм лорда Далеара.
Но с другой стороны, человек может привыкнуть ко всему. Если ему не показывать небесного светила, он полюбит тьму и мрак; если отнять вкусную пищу, он пристрастится к сухим кореньям и жестким листьям; если сослать на горную вершину, он сроднится с лютым холодом и разреженным воздухом. Мы, люди, жутко привередливы, но в то же время можем смириться с любыми каверзами судьбы, посланными на наши грешные головы. Стойкость и неприхотливость – залог выживания, однако если эти понятия угнездятся в душе слишком крепко, человек потеряет желание развиваться и перестанет стремиться к лучшей жизни. Процесс формирования и развития общества остановится.
Задумавшись, я нечаянно свернул не в тот коридор. Скажу прямо: заблудиться в этих сплетениях до боли одинаковых коридоров, ходов, лестниц и комнат проще, чем отличить молоко от вина. Колдуны, страшась за дорогие шкуры, построили под стольным градом Деларосом колоссальный лабиринт, где с легкостью заплутает не только посторонний субъект, но и маг, рожденный в этих застенках. Теперь неудивительно, почему слуги Далеара и Твэл не могут изничтожить осточертевший орден. Попробуют сунуться – и банально потеряются. Блуждать по каменным ходам, не зная верного направления, можно годами, ведь лабиринт содержит не только двухмерное сочетание переходов, но и неопределенное количество уровней с коварными ловушками, устроенными как раз для приема незваных гостей.
Буквально через десять минут я нашел нужную лестницу и, ориентируясь по тайным отметкам на перилах, вышел на нужный мне этаж. Здесь было многолюдно. Несмотря на то что уровень находился ближе всех к поверхности, колдуны предпочитали селиться именно тут. маг-правитель упорно пытался втолковать «неразумным чадам», сколь опасной может оказаться излишняя близость к дневному светилу. Смельчаки слушать не желали. Нам, дескать, чем ближе к солнцу, тем лучше. В орден ни инквизиторы, ни белые палачи не совались. Адепты обнаглели.
Я ловко поймал за рукав одного из шныряющих мимо ребятишек и спросил:
– Есть у вас человек, занимающийся погодой?
– Я – маг погоды, – с гордостью заявил мальчишка и показал вышитый на рукаве куртки знак – мокрое от дождя дерево, пронзаемое молнией.
Мне всегда удавалось безошибочно определить, кто каким видом магии занимается. Мой талант в очередной раз оправдался.
– Как сейчас на поверхности? – отпустив рукав, осведомился я.
Паренек вытащил из кармана хитроумный предмет, похожий на тонкую каменную пластину со множеством стрелок, дырочек и символов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Те четверо храбрецов, что пытались помочь, погибли, – безжалостно продолжил я. – Они прикоснулись к хищнику и мгновенно испустили дух.
– Хватит, а! – страдальчески завыл Кристиан и спрятал голову под одеяло. – Не успел очнуться, как меня принялись мучить! Эриан, у тебя совесть есть?
– Совесть – не мой конек, – сознался я, а затем мстительно пригрозил: – Сейчас позову Мелису. Она тебе все кишки проест. И не надо всхлипывать!
– Воистину нам повезло, – покачал беловолосой головой маг-правитель Нергил.
Бородатый дурак так и не уразумел, что на самом деле нам совсем не повезло. Старый любитель пафосных речей искренне полагал, будто тварь изгнана и никогда больше не вернется. Ах, как же он заблуждался.
– Разве крокодил – существо третьего класса? – послышался вопрос из-под одеяла. – Эриан, здесь ошибка.
– Единственная ошибка – это ты, – безжалостно сообщил я. – Третьего, уж поверь мне, третьего.
– Крокодил – пятый класс! – уперся неудачливый заклинатель.
Я лишь махнул на него рукой. Спорить не было ни желания, ни сил.
Кроме меня и Нергила в лекарской палате присутствовали два целителя и вездесущий советник Юэдд – фантастически наглый тип и к тому же страстный любитель всюду совать длинный и донельзя любопытный нос.
– Какие еще классы? – сразу влез Юэдд. В волшбе над Недриарном он разбирался не лучше, чем в правилах хорошего тона.
– Кромешные незнания, – затянул я свою волынку, – помноженные на неверия и нежелания, в конечном итоге…
– Эриан! – прикрикнул на меня маг-правитель. – Не наглей!
Советник зло заскрежетал зубами.
– Ответь неразумному старику, – деликатно заговорил Нергил, желая сменить тему. – Мы видели, как хищник парализует и убивает одним прикосновением. Но почему он не смог причинить вред тебе? Здесь поработала волшба?
– Еще до того, как вы пришли на то злосчастное представление, я воспользовался заклятием исчезновения отражения. В зеркале моя тень тоже пропала, и это сделало меня неуязвимым к любым проявлениям активности со стороны тварей Недриарна.
– Логично, – с важным видом хмыкнул маг-правитель.
Уверенный в собственной силе и ненаказуемости, я поднялся и объявил:
– Все, больше моя помощь не требуется. Пойду подышу свежим воздухом.
– Адептам ордена запрещено покидать подземелье без разрешения, – вновь полез не в свое дело Юэдд. – Сейчас на дворе ночь – время, когда мощь Далеара особенно опасна для тех, кто притронулся к колдовству.
– Благодарю за беспокойство, – огрызнулся я и выскочил из палаты прежде, чем маг-правитель успел меня остановить.
Здесь, в подземных катакомбах колдовского убежища, мы жили по иному времени. Смена дня и ночи там, на поверхности, не волновала нас. Какой смысл следить за стрелками часов, коли в мрачных холодных застенках нет перемены суток? Здесь вечный мрак, ледяная тьма, которой нет конца и края. Поначалу подобная обстановка угнетала и раздражала меня, но буквально через несколько дней я привык и перестал обращать внимание на «погоду» снаружи. Мне говорили, будто многие молодые маги, а также дети, рожденные в каменных застенках, никогда не видели настоящего солнца – теплого, нежного, ласкового. Им уже не объяснить, что мир – это не сырой камень над головой и не тусклые факелы, дающие слабый мертвенный свет. Им неведомо, что там, над их челами, существует огромная вселенная – такая удивительная и манящая. Но самое страшное в том, что эти дети никогда уже не смогут выйти на поверхность и увидеть серебряные горы, изумрудные леса, бирюзовые реки и сапфировые моря. Им никогда не узреть солнца, ибо оно выжжет им глаза. Ночь станет их верной спутницей. Она укроет от палящих лучей и жестокого, безумно яркого сияния. Пылающий всеми красками день обратится в обитель пыток и страданий – храм лорда Далеара.
Но с другой стороны, человек может привыкнуть ко всему. Если ему не показывать небесного светила, он полюбит тьму и мрак; если отнять вкусную пищу, он пристрастится к сухим кореньям и жестким листьям; если сослать на горную вершину, он сроднится с лютым холодом и разреженным воздухом. Мы, люди, жутко привередливы, но в то же время можем смириться с любыми каверзами судьбы, посланными на наши грешные головы. Стойкость и неприхотливость – залог выживания, однако если эти понятия угнездятся в душе слишком крепко, человек потеряет желание развиваться и перестанет стремиться к лучшей жизни. Процесс формирования и развития общества остановится.
Задумавшись, я нечаянно свернул не в тот коридор. Скажу прямо: заблудиться в этих сплетениях до боли одинаковых коридоров, ходов, лестниц и комнат проще, чем отличить молоко от вина. Колдуны, страшась за дорогие шкуры, построили под стольным градом Деларосом колоссальный лабиринт, где с легкостью заплутает не только посторонний субъект, но и маг, рожденный в этих застенках. Теперь неудивительно, почему слуги Далеара и Твэл не могут изничтожить осточертевший орден. Попробуют сунуться – и банально потеряются. Блуждать по каменным ходам, не зная верного направления, можно годами, ведь лабиринт содержит не только двухмерное сочетание переходов, но и неопределенное количество уровней с коварными ловушками, устроенными как раз для приема незваных гостей.
Буквально через десять минут я нашел нужную лестницу и, ориентируясь по тайным отметкам на перилах, вышел на нужный мне этаж. Здесь было многолюдно. Несмотря на то что уровень находился ближе всех к поверхности, колдуны предпочитали селиться именно тут. маг-правитель упорно пытался втолковать «неразумным чадам», сколь опасной может оказаться излишняя близость к дневному светилу. Смельчаки слушать не желали. Нам, дескать, чем ближе к солнцу, тем лучше. В орден ни инквизиторы, ни белые палачи не совались. Адепты обнаглели.
Я ловко поймал за рукав одного из шныряющих мимо ребятишек и спросил:
– Есть у вас человек, занимающийся погодой?
– Я – маг погоды, – с гордостью заявил мальчишка и показал вышитый на рукаве куртки знак – мокрое от дождя дерево, пронзаемое молнией.
Мне всегда удавалось безошибочно определить, кто каким видом магии занимается. Мой талант в очередной раз оправдался.
– Как сейчас на поверхности? – отпустив рукав, осведомился я.
Паренек вытащил из кармана хитроумный предмет, похожий на тонкую каменную пластину со множеством стрелок, дырочек и символов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97