– Вот это хорошо, – усмехнулся сержант Роден. – Очень хорошо. Этот маг как раз и издевался над эдилом.
– Я знаю.
– Это были не физические пытки. Машины окунали его разум в какой-то кошмарный сон. Я опасаюсь, что он так до конца и не вернулся оттуда. Мне самому следовало раздавить этого червяка. – Тут сержант Роден бросил на Йаму острый взгляд. – Но префект Корин жив?
– Жив. И все еще гонится за мной. Мне нельзя здесь оставаться.
– Почему он за тобой гонится, Йама? Ты дал ему для этого повод?
– Он не из тех, кто помнит личные обиды. Этого порока у него нет. Он – оружие Департамента Туземных Проблем.
– Думаю, ты ошибаешься, – запальчиво произнес сержант Роден. – Он носит маску смирения и прикрывает собственные вспышки именем Департамента. Он ни перед кем не отвечает, облекши себя в мантию морального превосходства, которое утверждает не разумом или правом, а насилием и угрозой насилия. Ты ему нужен для личных целей, чтобы удовлетворить собственные амбиции. Боюсь, тебе придется его убить, иначе это не кончится. – Сержант Роден допил свой чай и со стуком поставил чашку на стол. – Я уже старик и давно не сражался. Но я вступил бы с ним в схватку прямо на месте, если бы была надежда, что он станет драться как мужчина. Но ведь он просто приказал бы одному из своих прихвостней меня застрелить. Так что я сдержался.
Йама сказал:
– Он приказал сжечь город, а эдил стал у дока и заявил, что сгорит вместе с городом. Это мне рассказали рыбари.
Сержант Роден мрачно кивнул:
– Они арестовали эдила и пытали его адской машиной этого мага, а затем заперли в одной из комнат замка. Но у Закиля был ключ, мы открыли замок и сумели скрыться. Все это звучит страшнее, чем было на самом деле. Не думаю, что их очень заботило, сбежим мы или нет, ведь тогда одной проблемой станет меньше. Ты помнишь, как я учил тебя планировать военные действия?
– Да. Надо рассчитывать, что случится самое худшее, и заранее обдумывать свои действия, если так и произойдет.
– Я тогда сделал приготовления на случай, если нам придется покинуть замок. Подготовил катер с мощным мотором, снабдил его всем необходимым и поставил на якоре под утесом. Мы доставили эдила на борт и подняли якорь. Никто нас не преследовал. На середине реки мы встретили рыбарей и тогда бросили катер, чтобы его нашел префект Корин и немного подумал. И вот мы здесь. Закиль не пожелал уйти. Сказал, что должен следить за книгами.
– Я его видел. С ним все в порядке. Тамора освободила его от цепи, но он не захотел пойти с нами.
– Нам просто повезло, что этот префект Корин не любит жечь книги, иначе Закиль умер бы, их защищая. Эдил говорит, что, когда все кончится, мы сможем вернуться в замок, но он просто нас успокаивает, Йама. Замок у него отняли.
– Мне сказали, что он умирает. Окажи мне услугу, скажи правду, все как есть.
Сержант Роден налил себе еще чаю, сделал глоток и с внезапным гневом выплеснул его наружу, в стучащий по грязи дождь.
– Остыл, – объяснил он. – Ротванг! Ротванг!
Йама коснулся руки сержанта Родена. Раньше, пока он жил в замке, Йама никогда не посмел бы выказать подобное проявление чувств. Пока он был ребенком, сержант казался ему всезнающим, но добрым тираном. Однако теперь он видел перед собой сохранявшего верность старого человека, чьи представления о чести вдруг рассыпались в прах.
Йама мягко повторил:
– Я должен знать, как он себя чувствует, прежде чем к нему войти.
– Да, конечно, он все ждал твоего возвращения. Думаю, только тем он и жив.
– Тогда мне надо скорее уйти и вернуться через сто лет.
– Хотелось бы мне, чтобы он смог ждать так долго. Чтобы мы все могли. Почему они охотятся за тобой, Йама? Они нам ничего не объяснили.
Ротванг принес свежий чай, сухое печенье и зеленую халву из водорослей, приправленную крошками имбиря. Йама попробовал коротко пересказать историю своих приключений в Изе и Дворце Человеческой Памяти, но Пандарас все время вмешивался, и из-за его поправок история Йамы начинала выглядеть куда более героической и странной, чем реальная проза жизни.
В конце к сержанту Родену обратилась Тамора:
– Ты можешь не верить половине, но все это правда. Даже все рулады крысенка и то – правда, просто слова – слабая мера того, что происходило на самом деле.
– Как-то мне пришлось воевать под командованием кого-то из твоей расы, – сообщил Таморе сержант Роден. – Это было, когда никто из вас еще не родился на свет, в первую кампанию против еретиков. Но я до сих пор его помню. Он никогда не лгал, и мы уважали его за честность. Ну и, конечно, мы знали, что этот мальчишка умел заговаривать сторожевых псов. Теперь он вырос, и его сила тоже выросла. Он ушел от нас ребенком, а вернулся мужчиной.
Йама засмеялся:
– А я-то считал себя таким хитрым, но все равно я рад, что ты знал о моих трюках.
Тут Тамора сказала с внезапной страстью:
– Он спасет мир. Таково пророчество. – И она огляделась, будто приготовившись сломать их возражения.
Позади нее откинулся полог шатра, и Ротванг произнес:
– Эдил проснулся.
Огороженный занавесями, эдил лежал на кровати в самом центре шатра. В ногах кровати стояла печь, излучавшая мощное сухое тепло, но эдил до самого подбородка был укрыт целой кучей меховых одеял, так что виднелась только его седая узкая голова. Увидев Йаму, он улыбнулся и протянул руку – холодную, несмотря на окружающую духоту. Кожа его была сухой и безжизненной, резкие контуры скул и круглых глазниц виднелись под ней очень четко и рельефно.
– Сын мой, – произнес эдил при виде Йамы, – как я рад тебя видеть. Я боялся, что не увижу тебя до того времени, когда по милости Хранителей мы оба воскреснем.
Йама помог эдилу сесть, а Ротванг накрыл плечи хозяина богато расшитым покрывалом и начал суетиться с одеялами, но эдил его отпустил.
– Вам надо выпить чаю, – уходя, сказал Ротванг, – и глоток самого лучшего вина.
– Попозже, Ротванг. Дай мне поговорить с моим сыном. Я не болен.
Йама с трудом проговорил:
– Я ошибся, отец. И не раз. Все это случилось по моей вине.
Эдил отозвался с тенью своей обычной суровости:
– Что это за разговоры про ошибки и вину? Не желаю этого слышать.
– Прежде всего я дошел с префектом Кориным до Иза, а потом от него сбежал.
– Тебе вообще не следовало туда отправляться. Сержант Роден, без сомнения, рассказал тебе, что здесь произошло. Его переполняет гнев, а меня стыд. Йама, мне лгали самые высокие чины Департамента. Я ни минуты не сомневаюсь, что как только они узнали о тебе от своих шпионов, они решили тебя заполучить. Не из-за того, что ты есть, а из-за того, кем они тебя считали. Разумеется, я с самого начала сообщил им о тебе, и потом время от времени посылал отчеты, всегда очень нейтральные, успокаивающие. Видишь ли, кое-что я утаивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107