Она улыбнулась с надменным видом и сказала:
— Страсть как люблю быть в центре внимания.
— Ну еще бы! Роль разъяренной дамы вам не к лицу, золотко.
Ее улыбка стала более открытой.
— Обстоятельства против меня, — сказала она. — Ну да ладно, валяйте, рассказывайте мне мою историю.
— Ну что ж. Вы девушка приятной наружности, незамужняя, с северо-востока Соединенных Штатов, из какого-то города, расположенного между Вашингтоном и Бостоном. Возможно, из Нью-Йорка, но я все же рискну назвать Филадельфию. Пока все верно?
Ее улыбка застыла и потускнела.
— Вы что, такой умный? — спросила она. — Или тоже каким-то образом связаны с этим делом? Вы уже все знаете?
— Пока вы не влезли в мое окно, — ответил он, — я не знал о вас ровным счетом ничего. И это правда. Право, не так уж трудно догадаться, что вы девушка из большого города на северо-востоке страны. Вряд ли из Нью-Йорка, поскольку, когда я упомянул, что сам оттуда, вы не спросили, из какого я района. Люди всегда спрашивают незнакомцев из своего же города, в какой его части они живут. Бостон и Вашингтон, вероятно, придали бы вашей речи некий особый выговор, а у вас нет никакого заметного акцента, значит, остается Филадельфия.
— И Балтимор, — добавила она. — И Уилмингтон. И Трентон. И Буффало. И Кливленд.
— Крупный город. И не Балтимор, поскольку Балтимор — это почти Питтсбург, а вы не из Питтсбурга.
Она засмеялась и всплеснула руками, снова превращаясь в маленькую девочку.
— Вы изумительны, — сказала она. — Вы восхитительны. Теперь я вам верю: вы посмотрели на меня и догадались, что я из Филадельфии.
— Но только не ваши три тетушки, — ответил он, указывая на дверь. — Они из Нью-Йорка, все трое, они — профессиональные громилы, и ваши жизненные пути никогда не пересекались. Так-то вот. Трое громил из Нью-Йорка держат в заточении состоятельную девушку из Филадельфии, держат в приличной гостинице для людей среднего достатка в Мехико-Сити. Пока все верно?
— Вернее не бывает. А я знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь. Вы пишете заметки в журналах под названием “Дальше в нашем сериале”, вступления к главам с продолжением.
Грофилд ухмыльнулся.
— Моя тайна раскрыта. Только никому ни слова.
— Обещаю. Ну что, довольно обо мне?
— Да не совсем. Вы улизнули от бандитов, но не обратились в полицию, а это означает, что дело не ограничивается похищением. Иными словами, вы влипли в какое-то грязное дело. — Грофилд потянулся здоровой рукой к прикроватной тумбочке, взял свою пачку “деликадос” и закурил. — Теперь ваша очередь, — сказал он.
— Что это за сигарета?
— Мексиканская.
— Ну и вонища от нее. Погасите-ка. Вот. — Она приподняла край свитера. За пояс юбки была заткнута пачка “Лаки страйк”. Девица бросила пачку ему, сказав:
— Прикурите нам по одной. Выполнив ее просьбу, Грофилд сказал:
— Повторяю, теперь ваша очередь.
— Моя очередь?! — Она весело улыбнулась, снова корча из себя маленькую девочку. — То есть теперь я должна рассказывать вам, что мне о вас известно?
— Пока еще нет, Эллен Мэри. Сначала вы...
— Я не хотела бы, чтобы вы меня так называли. Друзья зовут меня Элли.
— Рад за них. Всякий раз, когда вы начнете паясничать, корча из себя Джинджер Роджерс из “Старшей и младшей”, я непременно буду называть вас Эллен Мэри. Весьма справедливо, правда? А теперь поведайте мне о своем горе.
— Я не уверена, что вообще стану с вами говорить. Грофилд снова указал большим пальцем на дверь.
— Эти трое головорезов гораздо круче любой тетушки, маленькая девочка. Вам нужна помощь, чтобы уйти от их преследования. Точнее, вам нужна эта комната.
— Вы же меня все равно не выгоните.
— Нет, если буду знать, чем это чревато. Но слепо я ничего не делаю, не настолько я глуп.
Она закусила губу и, казалось, встревожилась.
— Пожалуй, вы правы, — проговорила она наконец. — Наверное, мне не следует скрывать от вас правду.
— Да уж. Хотя бы ради разнообразия.
Она нервно затянулась сигаретой и спросила:
— Вы когда-нибудь слышали о Большом Эде Фицджералде?
— О Большом Эде Фицджералде? Да нет, вроде бы не слышал.
— Он старается держаться в тени, избегает рекламы, но несколько раз газеты все же писали о нем. Особенно когда ему пришлось давать показания перед этим комитетом конгресса.
— О-о? И кто же этот парень?
— Он... ну, он то, что зовется ключевым элементом в схеме.
— Ключевой элемент.
— В преступном мире, — объяснила она, став вдруг очень серьезной, будто зеленая новоиспеченная учительница. — Он на ведущих ролях в мире организованной преступности в Филадельфии.
— О-о, — протянул Грофилд. — А-а. И этот Большой Эд Фицджералд — ваш родственник, так?
— Он мой отец.
— Ваш отец?
Она замахала обеими руками, подчеркивая, насколько все запутано.
— Я сама узнала об этом только три недели назад, — сказала она, — когда его вызвали в этот комитет. Я же думала, он просто строительный подрядчик. Но куда там! Он по уши погряз в преступлениях.
Последняя фраза в ее устах резала слух, и Грофилд поморщился, как от боли.
— Весьма образно, — сказал он.
— Прискорбно, но факт. Он — ключевой элемент, так писали в газетах.
— Эти “тетушки” — его ребята?
— О нет. Они работают на другого, на... соперника отца. На человека, который пытается...
— Не говорите этого. Пытается забрать себе власть? Она улыбнулась и кивнула.
— Совершенно верно. В пятницу мой отец встречается с ним в Акапулько и...
— Вроде той встречи в Апалаччах два-три года назад?
— Только на этот раз они встречаются за пределами страны, что гораздо благоразумнее.
— Оно конечно.
— Так или иначе, — продолжала она, неопределенно взмахнув рукой, — они меня похитили. Они пытаются использовать меня, чтобы вынудить отца пойти на уступки. Потому-то я и должна остаться здесь до пятницы, а потом добраться до Акапулько и встретиться с ним, чтобы он увидел, что я в безопасности.
Грофилд указал на телефон.
— Почему бы не позвонить ему прямо сейчас? Зачем непременно ждать до пятницы?
— Потому что я не знаю, где он сейчас. Он скрывается. Сейчас ему грозит опасность. Те другие могут попробовать убрать его.
— Значит, сегодня... А какой сегодня день? Она явно удивилась.
— Вы не знаете, какой сегодня день?
— Золотко, когда валяешься в постели, один день становится похожим на другой.
— Ах, вон как! Сегодня вторник.
— Вторник. А в Акапулько вам надо быть к пятнице.
— Точно, в пятницу. Я бы не посмела появиться там раньше.
Грофилд кивнул.
— Ну что ж, — сказал он. — Возможно, в этой части вы правдивы. Акапулько в пятницу.
— Что значит “в этой части”?
— Это значит, что все остальное — просто вранье, золотко. Я помню, что Эдвард Арнольд всегда играл Большого Эда Фицджералда. И Бродерик Кроуфорд, кажется, раз-другой делал это, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41