Когда мы уходили, вместе с нами шли и другие наемники – «джентльмены удачи», основу которых действительно составляют отнюдь не афганские моджахеды и арабы, а русские. Один из «диких» или «серых гусей», бывший спецназовец рассказал мне, как он набирал «на свои кровные» ребят из Свердловска. Надоело беззаконие. Все воруют: и вчерашние партийцы, и нынешние «новые русские». Его молодые ребята согласились ехать в Чечню за «лимон». Показал контракт, по которому лично он за три месяцы получит всего тысячу двести долларов. В контракте, по словам спецназовца, указан его домашний адрес, родственники, жена и дети. Если оставит позиции раньше срока, все поименно указанные в списке будут убиты. Таково условие. Разговоры о «больших деньгах», о тысяче долларах за сутки и за каждого убитого солдата я теперь считаю выдумкой официальной пропаганды. Оказывается, мне еще «повезло» с Тимуром, он снабдил меня достаточным количеством денег. Правда, эти деньги «грязные», полученные от продажи наркотиков.
Сами чеченцы мне говорили, что боевики не испытывают недостатка в вооружении и боеприпасах, которые поступают к ним с юго-запада в количествах, не меньших, чем получает российская армия. Остается загадкой, откуда это оружие?
Российские войска применяют уже испытанную тактику – прочесывание боевыми группами. Снайперы уничтожаются артиллерией. Так погиб один из моих литовцев – Чепайтис. Если бы я засиделся с ним еще полминуты – был бы и мне каюк. Но я вовремя ушел.
Иногда я слушаю в радиоэфире голоса командиров российских подразделений. Из их разговоров становится понятным, что каждый из них потерял за неполные три недели почти всех своих соратников. Обещают замену в конце января, но мало кто из них верит, что обещание – уже третье по счету – будет выполнено.
В их интонациях чувствуются злость, раздражение и какой-то страшный азарт. Желание «разобраться с чеченцами», добить их, кажется, преобладает над здравым рассудком.
«От целого взвода я остался один, – говорит среди шипящего шума некий „Орел“. – Теперь не уйду отсюда, пока не отомщу за своих парней. С ними я жил в одном доме… А если я потом в Волгограде, где живу, увижу чурбана – руками разорву!».
…В конце концов, нам удалось вырваться из осажденного города, и мы пробираемся на юг на двух автомобилях. Правда, не все. Часть парней-наемников еще осталась, воюет там. Ратомкин, Горулев…
Вяло течет разговор.
– Юрий! – сказал мне литовец Иванаускас, – мы сегодня видели мощную гаубицу, которую полтора часа тому назад ополченцы захватили в качестве трофея у русских вместе с запасом снарядов, и видели боевую машину пехоты. С нашей точки зрения, русские разучились воевать! Как вы думаете?
– Русские очухаются. Очухаются быстро. Тогда нам не сдобровать. Впечатление такое, что в России нужно было сделать кровопускание, и Ельцин его сделал. Сначала передал Дудаеву оружие, а теперь это оружие изымает. Дебилизм какой-то!
– Это чеченцам не сдобровать, а мы-то что? У нас контракт, – резонно ответил Иванаускас. – Мы тут разговаривали с пленным одним. Совсем еще мальчик, четверо суток провел, будучи засыпанным в подвале, оказалось, он – солдат Майкопской бригады. Когда Дудаеву, как вы говорите, передавалось оружие, этому мальчику было всего четырнадцать лет. А сегодня он вынужден решать проблемы, которые были заложены взрослыми людьми с высокими званиями…
– Конечно, отвечают за кровь мальчишки, которые отношения к этой войне не имели. Зато другие рядятся в тогу благодетелей, очень благородных людей. Особенно стараются некоторые продажные журналисты. Они ведь говорят, что тут дети погибли, а, еще хуже, сочиняют, что наемники вроде нас, заскочив в один из детских садов, изнасиловали всех детей, воспитателей и поварих. А женщину, которая им об этом якобы рассказывала, воспитательницу из детского сада, они не смогут поставить перед телекамерой, поскольку она, видишь ли, боится за жизнь своих детей и свою собственную.
Я похлопал ладонью по пухлому саквояжу, который мне вручил Яраги, и добавил:
– Ребята, зачем нам политика, когда у него есть консервы?
– И выпить найдется, а?
– Да, вода здесь плохая, – я сделал вид, что ничего не понял.
– Ой, хитрец! «Вода плохая»! Ой, хитрец! – добродушно захохотал один из бойцов, минчанин Шуляковский, и я тоже не выдержал и рассмеялся.
Через несколько минут нас обогнал мотоциклист. Черный шлем почти полностью скрывал его лицо, но я успел рассмотреть глаза мотоциклиста – успел потому, что тот тоже внимательно посмотрел на меня. Они были холодные, злые. Мотоциклист обогнал нашу машину, потом обогнал машину, идущую впереди и, еще прибавив скорости, растворился в дорожной пыли.
– Мне не понравились его глаза, – наклонившись к Шуляковскому, произнес я. – Как бы мы не вляпались в дерьмо! Один чеченец приказал убить другого чеченца. Может, нас предали а? Нутром чую какую-то мерзость…
– Да брось ты! – сказал Шуляковский. Он положил мне руку на плечо и добавил:
– У всех у них здесь такие глаза.
– Глаза глазами, но, бывает, что таких гусаков, как мы, пускают под нож, чтобы не кормить. Ты так не думаешь? – недобрые предчувствия зашевелились во мне.
С левой стороны дороги простиралась равнина. С правой – подступали горы. Дорога огибала их, делая крутой поворот. Передняя машина шла почти не сбавляя скорости, и я покачал головой:
– Куда он так несется?!
– Молодой, резвый – сказал Шуляковский. – Я тоже в юности был автолюбителем, лихачил будь здо…
Шуляковский не успел договорить. Машина круто повернула вправо и тут же резко затормозила.
Я еще успел увидеть несколько больших камней, которые перегородили дорогу, увидел стоявшую около них машину с охраной. Тут же раздался взрыв, передняя машина загорелась. А потом все слилось перед глазами, все звуки смешались в один грозный нескончаемый грохот. Вот оно и сбылось, недоброе предчувствие!
– Поворачивай, поворачивай! – закричал я водителю, хотя тот и так изо всех сил крутил руль влево.
Шуляковский выхватил автомат и начал стрелять почти наугад, потому что люди, открывшие по нам огонь, прятались за обочиной, во рву.
Впрочем, беспорядочная стрельба вначале немного, но помогла сидящим в машинах – пули проносились мимо нас, хоть и рядом; не причиняя особого вреда, рвались заряды гранатометов. Но я понимал, что ненадолго… Ведь достанут, все равно достанут…
Силы были слишком неравными, как и положение, в котором оказались стороны.
Вот загорелась вторая, наша машина. Из первой выскочил и тут же был расстрелян автоматной очередью ее водитель – чеченец.
Сидящие на заднем сиденьи мои бойцы не успели сделать и этого – один из них был убит шальной пулей, а второй скончался от осколков гранаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153