Голова у майора по-прежнему гудела, он весь так и передернулся, когда спирт обжег горло. Абу собрал его одежду и молча положил на постель.
— Одевайтесь, — приказал стоявший у двери полковник Моци, скрестив на груди руки и держа в одной пистолет. Сейчас от него исходила сила и уверенность.
Джон встал и начал одеваться. Он был взбешен и последними словами проклинал себя. Моци наблюдал за ним не без сочувствия, так как совсем недавно тоже изведал горечь поражения. Этот англичанин был офицером, и беда, случившаяся в крепости с его подчиненными, касалась в первую очередь его. Подобное чувство должен испытывать любой настоящий офицер.
— На «Дануне» спустили шлюпку, — сказал Моци. — С их стороны было бы глупостью соваться сюда. Два человека могли бы удерживать форт в течение нескольких дней. К тому же, полагаю, никто из нас не хочет лишних потерь.
Джон, натягивавший мундир, наконец заговорил:
— И каковы же потери?
— Старший по караулу, часовой у Колокольной башни и адъютант сэра Джорджа Кейтора.
Лицо Джона помрачнело, скулы напряглись.
— С сэром Джорджем все в порядке?
Моци кивнул:
— Он взят в заложники и сейчас находится в столовой. Остальные ваши люди заперты в казарме. И не надо считать это своим позором, майор. Неожиданности напора трудно было что-либо противопоставить.
— Что сейчас требуется от меня?
— Вы отправитесь на «Данун» и поговорите с капитаном.
Пусть соберет команду и стоит на якоре до полудня. А вы конечно же вернетесь сюда.
— Орудия «Дануна» способны сровнять крепость с землей.
— Верно. — Моци чуть отступил в сторону, освобождая Джону проход к двери. — Только знайте: при первом же залпе я перестреляю всех ваших людей, при втором та же участь постигнет вас и сэра Джорджа. Поэтому имейте в виду: я не шучу. Если не верите, поднимитесь на галерею и убедитесь собственными глазами.
Джон вышел из своей комнаты и миновал коридор; Моци следовал за ним; чуть позади, не отставая, тихонько шаркал ногами Абу.
Наверху через изрешеченную пулями дверь пробивались лучи света. Поднимаясь по лестнице, Джон ощущал под ногами бесчисленные щепки и осколки камней.
Когда он вышел на галерею, солнце уже ярко светило, утренний воздух был свеж и прохладен. В нескольких ярдах от двери лежало тело Хадида Шебира, и Джон замер на месте, не в силах оторвать взгляда от этого зрелища.
За спиной он услышал спокойный голос Моци:
— Как видите, майор, я тоже понес потери. И очень серьезные. Хадид Шебир мертв. Но теперь это не имеет значения. Он все равно вернется в Кирению в ореоле славы. И сэр Джордж поедет с нами.
Не оборачиваясь, Джон спросил:
— Как был убит Хадид Шебир?
Моци подошел ближе:
— И вы еще спрашиваете?! Вы сразили его своим первым выстрелом!
Джон оторвал взгляд от тела киренийца и посмотрел на Моци:
— Вы же знаете, полковник, что это ложь. Моя первая и единственная пуля пролетела мимо и ударилась о парапет.
Моци пожал плечами:
— Вы в этом уверены? А Абу видел, как ваша пуля угодила в Хадида, да и я могу подтвердить это.
Джон посмотрел на дуло пистолета, направленного на него Моци. Это был немецкий маузер, у него-то самого был всего-навсего служебный пистолет 38-го калибра. Джон ничего не ответил, прекрасно понимая, что произошло и что стоит за всем этим, — Моци явно собирается стать новым киренийским вождем, но ему не обойтись без мученической славы Хадида… Ричмонд посмотрел Моци в глаза и спокойно проговорил:
— Не сомневаюсь, что вы заберете его с собой в Кирению и что никто никогда не докажет, что пуля в его теле выпущена из вашего оружия. Только думаю, вашему народу вряд ли придется по душе искусственно сфабрикованный образ мученика.
Моци улыбнулся и, махнув в сторону крепостного двора, проговорил:
— Можете взять джип, майор. Не сомневаюсь, что вы вернетесь, однако должен напомнить: если вы поддадитесь соблазну и вздумайте остаться, я расстреляю троих ваших солдат.
Джон зашагал вдоль парапета к лестнице. Дойдя до нее, он увидел Мэрион Шебир и остановился. Глаза их на мгновение встретились: ее взгляд олицетворял усталость и душевное страдание. Он понимал, что ей хочется закрыть глаза, чтобы не видеть ничего вокруг, но словно какая-то сила не давала ей сделать этого, заставляя смотреть на все происходящее. Без всякой горечи, но чувствуя небывалое смятение в душе, Джон подумал: женщина, которую я люблю и которая любит меня, все еще продолжает оставаться по ту сторону противостояния.
Не обращая внимания на Моци, следовавшего за ним по пятам, он спросил:
— Вы знали, что это должно произойти?
Мэрион кивнула:
— Я ничего не могла поделать.
Мгновение гнев готов был задушить его. Ведь достаточно было одного ее слова, чтобы Грейсон и двое солдат остались живы! Одного ее слова хватило, чтобы не допустить смерти человека, назвавшего себя Хадидом Шебиром! Но Джон подавил в себе эту минутную бешеную вспышку, потому что знал, что не может ошибиться: если она не произнесла этого слова, значит, появилась какая-то важная причина, которая помешала это сделать.
Сзади послышался голос Моци:
— Поторопитесь, майор Ричмонд!
Джон спустился по лестнице и направился через двор к джипу. Незнакомый человек в черной кожаной куртке стоял у дверей в казарму, держа майора под прицелом своего автомата.
Примятые кусты на лужайке вдруг привлекли внимание Джона. У подножия драконова дерева он увидел тело Грейсона, и в голове его пронеслась шальная мысль: вот, стало быть, чем закончились честолюбивые планы Грейсона. Парень мечтал о головокружительной карьере, и… Футах в четырех над землей из искореженного пулями ствола сочилась липкая, вязкая темно-красная жидкость, оставляя на коре длинный след и образуя внизу темную лужу… Джон пошел к джипу.
Высокий тощий человек с непропорционально маленькой головой, оттащив в сторону тело Хардкасла, принялся открывать ворота.
— Постарайтесь сделать так, чтобы капитан Берроуз реагировал на мои слова должным образом и не наделал ошибок.
Когда вернетесь, оставите джип за воротами и войдете сюда, сложив руки на затылке. Будете держать их так, пока вас не обыщут.
Джон ничего не ответил, молча завел мотор и направил машину к открытым воротам.
Проехав по пыльной дороге до Моры, он остановил машину у самого берега, там его уже ждал лейтенант Имрей с шестью матросами. Имрей сразу же подбежал к нему:
— Что там стряслось?
— Хуже не придумаешь! Скажите матросам, пусть садятся в шлюпку. Все как один. Я должен срочно увидеть капитана Берроуза.
Имрей хотел еще что-то спросить, но, увидев выражение лица Джона, передумал — слова так и застыли у него в горле.
У причала толпились жители Моры, и среди них сеньор Альдобран. Джон подошел к нему и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Одевайтесь, — приказал стоявший у двери полковник Моци, скрестив на груди руки и держа в одной пистолет. Сейчас от него исходила сила и уверенность.
Джон встал и начал одеваться. Он был взбешен и последними словами проклинал себя. Моци наблюдал за ним не без сочувствия, так как совсем недавно тоже изведал горечь поражения. Этот англичанин был офицером, и беда, случившаяся в крепости с его подчиненными, касалась в первую очередь его. Подобное чувство должен испытывать любой настоящий офицер.
— На «Дануне» спустили шлюпку, — сказал Моци. — С их стороны было бы глупостью соваться сюда. Два человека могли бы удерживать форт в течение нескольких дней. К тому же, полагаю, никто из нас не хочет лишних потерь.
Джон, натягивавший мундир, наконец заговорил:
— И каковы же потери?
— Старший по караулу, часовой у Колокольной башни и адъютант сэра Джорджа Кейтора.
Лицо Джона помрачнело, скулы напряглись.
— С сэром Джорджем все в порядке?
Моци кивнул:
— Он взят в заложники и сейчас находится в столовой. Остальные ваши люди заперты в казарме. И не надо считать это своим позором, майор. Неожиданности напора трудно было что-либо противопоставить.
— Что сейчас требуется от меня?
— Вы отправитесь на «Данун» и поговорите с капитаном.
Пусть соберет команду и стоит на якоре до полудня. А вы конечно же вернетесь сюда.
— Орудия «Дануна» способны сровнять крепость с землей.
— Верно. — Моци чуть отступил в сторону, освобождая Джону проход к двери. — Только знайте: при первом же залпе я перестреляю всех ваших людей, при втором та же участь постигнет вас и сэра Джорджа. Поэтому имейте в виду: я не шучу. Если не верите, поднимитесь на галерею и убедитесь собственными глазами.
Джон вышел из своей комнаты и миновал коридор; Моци следовал за ним; чуть позади, не отставая, тихонько шаркал ногами Абу.
Наверху через изрешеченную пулями дверь пробивались лучи света. Поднимаясь по лестнице, Джон ощущал под ногами бесчисленные щепки и осколки камней.
Когда он вышел на галерею, солнце уже ярко светило, утренний воздух был свеж и прохладен. В нескольких ярдах от двери лежало тело Хадида Шебира, и Джон замер на месте, не в силах оторвать взгляда от этого зрелища.
За спиной он услышал спокойный голос Моци:
— Как видите, майор, я тоже понес потери. И очень серьезные. Хадид Шебир мертв. Но теперь это не имеет значения. Он все равно вернется в Кирению в ореоле славы. И сэр Джордж поедет с нами.
Не оборачиваясь, Джон спросил:
— Как был убит Хадид Шебир?
Моци подошел ближе:
— И вы еще спрашиваете?! Вы сразили его своим первым выстрелом!
Джон оторвал взгляд от тела киренийца и посмотрел на Моци:
— Вы же знаете, полковник, что это ложь. Моя первая и единственная пуля пролетела мимо и ударилась о парапет.
Моци пожал плечами:
— Вы в этом уверены? А Абу видел, как ваша пуля угодила в Хадида, да и я могу подтвердить это.
Джон посмотрел на дуло пистолета, направленного на него Моци. Это был немецкий маузер, у него-то самого был всего-навсего служебный пистолет 38-го калибра. Джон ничего не ответил, прекрасно понимая, что произошло и что стоит за всем этим, — Моци явно собирается стать новым киренийским вождем, но ему не обойтись без мученической славы Хадида… Ричмонд посмотрел Моци в глаза и спокойно проговорил:
— Не сомневаюсь, что вы заберете его с собой в Кирению и что никто никогда не докажет, что пуля в его теле выпущена из вашего оружия. Только думаю, вашему народу вряд ли придется по душе искусственно сфабрикованный образ мученика.
Моци улыбнулся и, махнув в сторону крепостного двора, проговорил:
— Можете взять джип, майор. Не сомневаюсь, что вы вернетесь, однако должен напомнить: если вы поддадитесь соблазну и вздумайте остаться, я расстреляю троих ваших солдат.
Джон зашагал вдоль парапета к лестнице. Дойдя до нее, он увидел Мэрион Шебир и остановился. Глаза их на мгновение встретились: ее взгляд олицетворял усталость и душевное страдание. Он понимал, что ей хочется закрыть глаза, чтобы не видеть ничего вокруг, но словно какая-то сила не давала ей сделать этого, заставляя смотреть на все происходящее. Без всякой горечи, но чувствуя небывалое смятение в душе, Джон подумал: женщина, которую я люблю и которая любит меня, все еще продолжает оставаться по ту сторону противостояния.
Не обращая внимания на Моци, следовавшего за ним по пятам, он спросил:
— Вы знали, что это должно произойти?
Мэрион кивнула:
— Я ничего не могла поделать.
Мгновение гнев готов был задушить его. Ведь достаточно было одного ее слова, чтобы Грейсон и двое солдат остались живы! Одного ее слова хватило, чтобы не допустить смерти человека, назвавшего себя Хадидом Шебиром! Но Джон подавил в себе эту минутную бешеную вспышку, потому что знал, что не может ошибиться: если она не произнесла этого слова, значит, появилась какая-то важная причина, которая помешала это сделать.
Сзади послышался голос Моци:
— Поторопитесь, майор Ричмонд!
Джон спустился по лестнице и направился через двор к джипу. Незнакомый человек в черной кожаной куртке стоял у дверей в казарму, держа майора под прицелом своего автомата.
Примятые кусты на лужайке вдруг привлекли внимание Джона. У подножия драконова дерева он увидел тело Грейсона, и в голове его пронеслась шальная мысль: вот, стало быть, чем закончились честолюбивые планы Грейсона. Парень мечтал о головокружительной карьере, и… Футах в четырех над землей из искореженного пулями ствола сочилась липкая, вязкая темно-красная жидкость, оставляя на коре длинный след и образуя внизу темную лужу… Джон пошел к джипу.
Высокий тощий человек с непропорционально маленькой головой, оттащив в сторону тело Хардкасла, принялся открывать ворота.
— Постарайтесь сделать так, чтобы капитан Берроуз реагировал на мои слова должным образом и не наделал ошибок.
Когда вернетесь, оставите джип за воротами и войдете сюда, сложив руки на затылке. Будете держать их так, пока вас не обыщут.
Джон ничего не ответил, молча завел мотор и направил машину к открытым воротам.
Проехав по пыльной дороге до Моры, он остановил машину у самого берега, там его уже ждал лейтенант Имрей с шестью матросами. Имрей сразу же подбежал к нему:
— Что там стряслось?
— Хуже не придумаешь! Скажите матросам, пусть садятся в шлюпку. Все как один. Я должен срочно увидеть капитана Берроуза.
Имрей хотел еще что-то спросить, но, увидев выражение лица Джона, передумал — слова так и застыли у него в горле.
У причала толпились жители Моры, и среди них сеньор Альдобран. Джон подошел к нему и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85