Таким путем наряду с возможно более широким покрытием европейских потребностей в продовольствии и сырье будут одновременно открыты источники прибылей для Рейха, которые позволят в течение нескольких десятилетий покрыть существенную часть расходов, сделанных при финансировании войны, щадя при этом как можно больше немецких налогоплательщиков.
Для этого предлагались следующие меры: ликвидация обрабатывающей промышленности и превращение страны в сырьевой придаток; искусственное сдерживание уровня зарплаты; недопущение повышения жизненного уровня населения. По-немецки четкие формулировки звучали следующим образом:
Об обеспечении населения ценными продуктами потребления не может быть и речи. Наоборот, все тенденции повышения общественного жизненного уровня должны заранее подавляться самыми жестокими средствами.
Для того чтобы разъяснить исполнителям смысл «Основ оккупационной политики», в расположившийся в Борисове штаб группы армий «Центр» прибыл с визитом особоуполномоченный министра по делам оккупированных территорий в сопровождении с неким «высоким партийным деятелем». За обедом у командующего группой армий фон Бока эти двое изложили цели оккупационной политики гораздо более откровенно, чем это было сделано в документе.
«Русских примерно на сорок миллионов больше, чем нужно, и они должны исчезнуть». – «Каким образом?» – «Голодной смертью. Голод уже стоит у дверей». – «А по ту сторону новой границы, на востоке?» – «Там будут влачить „степное существование“ уцелевшие евреи, русские и другие недочеловеки. И эта „степь“ не будет больше никогда опасной для Германии и Европы».
Голод действительно стоял у дверей. Оккупационные власти целенаправленно вывозили с оккупированных территорий все необходимые для выживания местных жителей ресурсы; солдаты вермахта выгребали то немногое, что оставалось.
Министр по делам оккупированных территорий Розенберг объяснял своим подчиненным:
Вы не должны забывать, что там [на оккупированных территориях Советского Союза] было отнюдь не легко, и не можете себе представить, насколько велика была нагрузка, если за эти дни с Востока в Германию прибыло 3000 поездов с продовольствием; прибавьте к этому, что вся находящаяся на Востоке армия снабжается на месте, причем в это снабжение не входит то, что солдаты раздобывают себе сами.
Об этом не следует говорить открыто.
Ему вторил генерал фон Манштейн:
Еврейско-большевистская система должна быть уничтожена. Положение с продовольствием в стране требует, чтобы войска кормились за счет местных ресурсов, а возможно большее количество продовольственных запасов оставлялось для Рейха. Во вражеских городах значительной части населения придется голодать. Не следует, руководствуясь ложным чувством гуманности, что-либо давать военнопленным или населению, если только они не находятся на службе немецкого вермахта.
Грабежи со стороны армейских частей приобретали совершенно разнузданный характер. В советских документах можно встретить достаточно тому примеров.
Объектами грабежа являются: общественное хозяйство совхозов и колхозов и личное имущество поголовно всех жителей захваченных сел… – от съестных припасов до кухонных предметов, от постельного белья до детской одежды. Так, например, у колхозницы села Кузовлево Дворцовой немецкие солдаты забрали «два мешка ржи, яйца, сахар, манную крупу, мясо, сковородку, пятилинейную керосиновую лампу, ведро, перстень с комода»…
У всех колхозников села Петрово был выгребен весь хлеб – печеный, мука, рожь. Так, у колхозника Орехова Ивана Филипповича забрали два мешка ржи. У меня взяли живьем поросенка, два ватных одеяла, три пары нижнего мужского белья, платье моей дочери Анны, брюки, шинель и ремень моего зятя Степана Белякова, туфельки внука Юрия (4 лет) и много других домашних вещей. У нас осталось только то, что было на себе, а остальное взяли немецкие солдаты и офицеры» (рассказ Алексеева М.А.).
Не удовлетворяясь награбленным в избах, немецкие солдаты и офицеры заставляют жителей раскапывать ямы, в которых спрятаны их вещи… Свой грабеж немецкие солдаты и офицеры сопровождают повсеместно угрозой расстрела.
Слова не расходились с делом: пытаясь защитить свое имущество, можно было запросто расстаться с жизнью. Впрочем, когда оккупанты отбирали последние продукты, без которых нельзя было пережить начавшуюся зиму, выбор оказывался невелик. Люди могли выбирать лишь между быстрой смертью от рук немцев или медленной – от голода. Некоторые выбирали первое.
В с. Васильевке Землянского района колхозница Кулешова Т., не имевшая коровы, не могла выполнить требование немецких солдат дать им молока. За это немцы подожгли хату Кулешовой и бросили ее живой в огонь.
В с. Верейка Землянского района немцы расстреляли колхозницу Богданову, отказавшуюся дать им продукты…
В с. Крынница Острогожского района немцами избит и расстрелян колхозник (фамилия не установлена), отказавшийся рыть для немцев картофель.
Зимой сорок первого на оккупированные территории пришел, наконец, самый страшный голод в истории. В Германии, куда доходили неясные слухи, население шепталось: «Русские-то почти совсем еды не получают, бедняги. Траву жрут от голода!».
Информированные люди знали, что дела обстоят еще хуже. В отчете имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий рисовалась поистине апокалипсическая картина.
Продовольственные нормы, установленные для русских, настолько скудны, что их недостаточно для того, чтобы обеспечить их существование, они дают только минимальное пропитание на ограниченное время. Население не знает – будет ли оно жить завтра. Оно находится под угрозой голодной смерти. Дороги забиты сотнями тысяч людей, бродящих в поисках пропитания; иногда число их доходит до одного миллиона, как утверждают специалисты.
Голод сорок первого был заранее спланирован и хладнокровно подготовлен оккупационными властями. Голод делал то же, что и оккупационные войска под видом «борьбы с партизанами»: уничтожал советских недочеловеков. Давнее высказывание фельдмаршала фон Рундштедта о том, что «голод действует гораздо лучше, чем пулемет», нашло блестящее подтверждение.
* * *
Подводя итог первого полугодия оккупационной политики, фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау – автор самых людоедских приказов, изданных армейским командованием за время Восточного похода, – флегматично заметил: «Последний русский крестьянин теперь понял, что немцы пришли в его страну не для того, чтобы освободить его от большевизма – они преследуют собственные цели… что голодная смерть или гибель миллионов не имеют для немцев никакого значения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Для этого предлагались следующие меры: ликвидация обрабатывающей промышленности и превращение страны в сырьевой придаток; искусственное сдерживание уровня зарплаты; недопущение повышения жизненного уровня населения. По-немецки четкие формулировки звучали следующим образом:
Об обеспечении населения ценными продуктами потребления не может быть и речи. Наоборот, все тенденции повышения общественного жизненного уровня должны заранее подавляться самыми жестокими средствами.
Для того чтобы разъяснить исполнителям смысл «Основ оккупационной политики», в расположившийся в Борисове штаб группы армий «Центр» прибыл с визитом особоуполномоченный министра по делам оккупированных территорий в сопровождении с неким «высоким партийным деятелем». За обедом у командующего группой армий фон Бока эти двое изложили цели оккупационной политики гораздо более откровенно, чем это было сделано в документе.
«Русских примерно на сорок миллионов больше, чем нужно, и они должны исчезнуть». – «Каким образом?» – «Голодной смертью. Голод уже стоит у дверей». – «А по ту сторону новой границы, на востоке?» – «Там будут влачить „степное существование“ уцелевшие евреи, русские и другие недочеловеки. И эта „степь“ не будет больше никогда опасной для Германии и Европы».
Голод действительно стоял у дверей. Оккупационные власти целенаправленно вывозили с оккупированных территорий все необходимые для выживания местных жителей ресурсы; солдаты вермахта выгребали то немногое, что оставалось.
Министр по делам оккупированных территорий Розенберг объяснял своим подчиненным:
Вы не должны забывать, что там [на оккупированных территориях Советского Союза] было отнюдь не легко, и не можете себе представить, насколько велика была нагрузка, если за эти дни с Востока в Германию прибыло 3000 поездов с продовольствием; прибавьте к этому, что вся находящаяся на Востоке армия снабжается на месте, причем в это снабжение не входит то, что солдаты раздобывают себе сами.
Об этом не следует говорить открыто.
Ему вторил генерал фон Манштейн:
Еврейско-большевистская система должна быть уничтожена. Положение с продовольствием в стране требует, чтобы войска кормились за счет местных ресурсов, а возможно большее количество продовольственных запасов оставлялось для Рейха. Во вражеских городах значительной части населения придется голодать. Не следует, руководствуясь ложным чувством гуманности, что-либо давать военнопленным или населению, если только они не находятся на службе немецкого вермахта.
Грабежи со стороны армейских частей приобретали совершенно разнузданный характер. В советских документах можно встретить достаточно тому примеров.
Объектами грабежа являются: общественное хозяйство совхозов и колхозов и личное имущество поголовно всех жителей захваченных сел… – от съестных припасов до кухонных предметов, от постельного белья до детской одежды. Так, например, у колхозницы села Кузовлево Дворцовой немецкие солдаты забрали «два мешка ржи, яйца, сахар, манную крупу, мясо, сковородку, пятилинейную керосиновую лампу, ведро, перстень с комода»…
У всех колхозников села Петрово был выгребен весь хлеб – печеный, мука, рожь. Так, у колхозника Орехова Ивана Филипповича забрали два мешка ржи. У меня взяли живьем поросенка, два ватных одеяла, три пары нижнего мужского белья, платье моей дочери Анны, брюки, шинель и ремень моего зятя Степана Белякова, туфельки внука Юрия (4 лет) и много других домашних вещей. У нас осталось только то, что было на себе, а остальное взяли немецкие солдаты и офицеры» (рассказ Алексеева М.А.).
Не удовлетворяясь награбленным в избах, немецкие солдаты и офицеры заставляют жителей раскапывать ямы, в которых спрятаны их вещи… Свой грабеж немецкие солдаты и офицеры сопровождают повсеместно угрозой расстрела.
Слова не расходились с делом: пытаясь защитить свое имущество, можно было запросто расстаться с жизнью. Впрочем, когда оккупанты отбирали последние продукты, без которых нельзя было пережить начавшуюся зиму, выбор оказывался невелик. Люди могли выбирать лишь между быстрой смертью от рук немцев или медленной – от голода. Некоторые выбирали первое.
В с. Васильевке Землянского района колхозница Кулешова Т., не имевшая коровы, не могла выполнить требование немецких солдат дать им молока. За это немцы подожгли хату Кулешовой и бросили ее живой в огонь.
В с. Верейка Землянского района немцы расстреляли колхозницу Богданову, отказавшуюся дать им продукты…
В с. Крынница Острогожского района немцами избит и расстрелян колхозник (фамилия не установлена), отказавшийся рыть для немцев картофель.
Зимой сорок первого на оккупированные территории пришел, наконец, самый страшный голод в истории. В Германии, куда доходили неясные слухи, население шепталось: «Русские-то почти совсем еды не получают, бедняги. Траву жрут от голода!».
Информированные люди знали, что дела обстоят еще хуже. В отчете имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий рисовалась поистине апокалипсическая картина.
Продовольственные нормы, установленные для русских, настолько скудны, что их недостаточно для того, чтобы обеспечить их существование, они дают только минимальное пропитание на ограниченное время. Население не знает – будет ли оно жить завтра. Оно находится под угрозой голодной смерти. Дороги забиты сотнями тысяч людей, бродящих в поисках пропитания; иногда число их доходит до одного миллиона, как утверждают специалисты.
Голод сорок первого был заранее спланирован и хладнокровно подготовлен оккупационными властями. Голод делал то же, что и оккупационные войска под видом «борьбы с партизанами»: уничтожал советских недочеловеков. Давнее высказывание фельдмаршала фон Рундштедта о том, что «голод действует гораздо лучше, чем пулемет», нашло блестящее подтверждение.
* * *
Подводя итог первого полугодия оккупационной политики, фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау – автор самых людоедских приказов, изданных армейским командованием за время Восточного похода, – флегматично заметил: «Последний русский крестьянин теперь понял, что немцы пришли в его страну не для того, чтобы освободить его от большевизма – они преследуют собственные цели… что голодная смерть или гибель миллионов не имеют для немцев никакого значения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122