Но мы
ничего не предпринимаем, чтобы приблизить ее. У нас по-прежнему
нет короля. Мы разобщены. Нам необходимо обрести свою душу,
свое сердце. Быть может, Верховный Маг поможет нам в этом.
Понизив голос, Бич добавил:
- В конце концов, он сам родом с Гонта.
Но давно уже ничего не было слышно ни о деяниях Верховного
Мага, ни о каких-либо претендентах на трон в Хавноре. Между тем
положение дел в Архипелаге продолжало ухудшаться.
Вот почему Гоха почувствовала страх и неумолимый гнев,
когда увидала четырех мужчин, ставших по двое с каждой стороны
дороги с тем расчетом, чтобы она с ребенком вынуждена была
пройти между ними.
Они не сбавили шага, лишь Ферру ниже обычного опустила
голову и еще теснее прижалась к Гохе, хотя так и не взяла ее за
руку.
Один из незнакомцев, здоровяк с длинными нестрижеными
черными усами, наползавшими на верхнюю губу, ухмыльнувшись,
негромко окликнул их:
- Эй, вы там!
Ответ Гохи прозвучал громче и решительнее.
- Прочь с дороги! - крикнула она, угрожающе поднимая
ольховую ветвь, словно это был посох волшебника. - У меня дело
к Огиону!
Она прошла между бандитов и, не оборачиваясь, зашагала
прочь. Рядом с ней семенила Ферру. Мужчины, смущенные их
ведьмовским обликом, остались стоять на месте. Сыграло свою
роль и упоминание имени Огиона. А может, дело было в том, что
некое настораживающее ощущение силы исходило от самой Гохи или
от ребенка. Когда зловещая пара удалилась на достаточное
расстояние, один из мужчин спросил: "Видали?", затем смачно
сплюнул и сделал рукой жест, отвращающий зло.
- Ведьма и ее чудовищное отродье, - сказал другой. - Пусть
идут своей дорогой!
Один из бандитов, молодой мужчина в кожаной шапочке, стоял
и глядел им вслед, тогда как другие уже собрались идти дальше.
На лице его были написаны испуг и изумление. Казалось, он
собирался броситься в погоню за женщиной и ребенком, но тут его
окликнул усатый здоровяк: "Пошли, Хэнди!" [Handy - ловкач
(англ.)], и он подчинился.
Едва свернув за поворот дороги, Гоха подхватила Ферру на
руки и бежала до тех пор, пока не начала задыхаться и не была
вынуждена опустить малышку на землю. Девочка не задавала
никаких вопросов и, похоже, не очень испугалась. Как только
Гоха смогла идти дальше, Ферру взяла ее за руку и постаралась
идти так быстро, как только могла.
- Ты красная, - сказала девочка. - Как огонь.
Она говорила крайне редко, речь ее была невнятна, а голос
хрипл и тих, но Гоха понимала ее.
- Я разозлилась, - усмехнувшись, сказала Гоха. - Я всегда
краснею, когда злюсь. И становлюсь похожей на вас, краснокожих
варваров западных островов... Смотри, вон тот городок впереди,
должно быть, Родник-под-Дубами. Это единственное жилье человека
на этой дороге. Мы там остановимся и малость передохнем.
Возможно, нам дадут немного молока. А затем, если ты
почувствуешь, что в силах идти дальше, мы снова двинемся в путь
и будем в Соколином Гнезде, надеюсь, еще до прихода ночи.
Девочка кивнула. Она развязала мешочек и немного
подкрепилась изюмом и грецкими орехами. Затем они зашагали
дальше.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, когда они
добрались, наконец, до деревни и направились к дому Огиона,
стоящему на вершине утеса. На западе, над темными громадами
туч, что нависли над свинцовой гладью моря, засияли первые
звезды. Легкий бриз шевелил короткую траву. В загоне за
низеньким домиком блеяла коза. Единственное окошко тускло
светилось в темноте.
Гоха прислонила свой посох и тростинку Ферру к стене у
двери, взяла девочку за руку и постучала.
Ответа не последовало.
Тогда она толкнула дверь, и та открылась. Огонь в очаге
давно погас, оставив после себя золу и черные головешки, но
масляная лампа на стене еще испускала едва заметное свечение. И
тут послышался голос Огиона, лежащего на соломенном тюфяке в
дальнем углу комнаты:
- Входи, Тенар.
3. ОГИОН
Уложив девочку спать в алькове в западной части комнаты,
она разожгла огонь, а затем села, скрестив ноги, у тюфяка
Огиона.
- Никто не присматривает за тобой!
- Я их всех отослал, - прошептал он.
Его лицо было таким же смуглым и суровым, как всегда, но
густые некогда волосы поседели и передели, а тусклый свет лампы
не вызывал ответной искры в его глазах.
- Ты ведь мог умереть в одиночестве! - с жаром в голосе
воскликнула она.
- Так помоги мне это сделать, - прошептал старик.
- Только не сейчас, - умоляла она, прижавшись лицом к его
руке.
- Не сегодня, - согласился он. - Завтра.
Собрав последние силы, старый маг поднял руку и погладил
женщину по волосам.
Она снова села прямо. Разгоревшийся на славу огонь в очаге
бросал отсветы на стены и низкий потолок, отчего тени в углах
длинной комнаты еще больше сгустились.
- Если бы Гед смог прийти, - прошептал старик.
- Ты послал за ним?
- Он пропал, - сказал Огион. - Сгустились тучи. Пелена
тумана затянула острова. Он отправился на запад, держа в руках
ветвь рябины. И канул во мрак. Я потерял своего сокола.
- Нет, нет, - прошептала она. - Он вернется.
Они оба замолчали. Тепло очага начало убаюкивать их. Огион
расслабился и задремал, Тенар наслаждалась покоем после
тяжелого дня, проведенного в дороге. Она растерла ноющие ноги и
плечи. Большую часть последнего долгого подъема ей пришлось
тащить Ферру на закорках, поскольку малышка от усталости начала
задыхаться.
Тенар поднялась, согрела воды и смыла с себя дорожную
пыль, перекусив хлебом с парным молоком, которые она нашла в
маленькой кладовой. Потом опять села у постели мага. Пока он
спал, она думала о чем-то своем, глядя на его лицо, на пламя
очага, на густые тени.
Тенар вспоминала, как давным-давно, еще девочкой, она так
же вот сидела, погруженная в свои мысли, далеко-далеко отсюда,
в комнате без окон, будучи Съеденной, служанкой и жрицей темных
сил земли. А затем она словно вновь стала женщиной, урвавшей
часок ото сна, чтобы побыть одной и поразмышлять, сидя на кухне
погруженного в тишину дома, во внутренних комнатах которого
мирно спали муж и дети. И вот, наконец, она снова вдова,
пришедшая сюда с обожженным ребенком, которая сидит у постели
умирающего, надеясь, как и все женщины, на скорое возвращение
из дальнего похода мужчины. Но все они - жрица, жена и вдова -
носили имена, отличные от того, каким назвал ее Огион. Так звал
ее Гед во тьме Гробниц Атуана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
ничего не предпринимаем, чтобы приблизить ее. У нас по-прежнему
нет короля. Мы разобщены. Нам необходимо обрести свою душу,
свое сердце. Быть может, Верховный Маг поможет нам в этом.
Понизив голос, Бич добавил:
- В конце концов, он сам родом с Гонта.
Но давно уже ничего не было слышно ни о деяниях Верховного
Мага, ни о каких-либо претендентах на трон в Хавноре. Между тем
положение дел в Архипелаге продолжало ухудшаться.
Вот почему Гоха почувствовала страх и неумолимый гнев,
когда увидала четырех мужчин, ставших по двое с каждой стороны
дороги с тем расчетом, чтобы она с ребенком вынуждена была
пройти между ними.
Они не сбавили шага, лишь Ферру ниже обычного опустила
голову и еще теснее прижалась к Гохе, хотя так и не взяла ее за
руку.
Один из незнакомцев, здоровяк с длинными нестрижеными
черными усами, наползавшими на верхнюю губу, ухмыльнувшись,
негромко окликнул их:
- Эй, вы там!
Ответ Гохи прозвучал громче и решительнее.
- Прочь с дороги! - крикнула она, угрожающе поднимая
ольховую ветвь, словно это был посох волшебника. - У меня дело
к Огиону!
Она прошла между бандитов и, не оборачиваясь, зашагала
прочь. Рядом с ней семенила Ферру. Мужчины, смущенные их
ведьмовским обликом, остались стоять на месте. Сыграло свою
роль и упоминание имени Огиона. А может, дело было в том, что
некое настораживающее ощущение силы исходило от самой Гохи или
от ребенка. Когда зловещая пара удалилась на достаточное
расстояние, один из мужчин спросил: "Видали?", затем смачно
сплюнул и сделал рукой жест, отвращающий зло.
- Ведьма и ее чудовищное отродье, - сказал другой. - Пусть
идут своей дорогой!
Один из бандитов, молодой мужчина в кожаной шапочке, стоял
и глядел им вслед, тогда как другие уже собрались идти дальше.
На лице его были написаны испуг и изумление. Казалось, он
собирался броситься в погоню за женщиной и ребенком, но тут его
окликнул усатый здоровяк: "Пошли, Хэнди!" [Handy - ловкач
(англ.)], и он подчинился.
Едва свернув за поворот дороги, Гоха подхватила Ферру на
руки и бежала до тех пор, пока не начала задыхаться и не была
вынуждена опустить малышку на землю. Девочка не задавала
никаких вопросов и, похоже, не очень испугалась. Как только
Гоха смогла идти дальше, Ферру взяла ее за руку и постаралась
идти так быстро, как только могла.
- Ты красная, - сказала девочка. - Как огонь.
Она говорила крайне редко, речь ее была невнятна, а голос
хрипл и тих, но Гоха понимала ее.
- Я разозлилась, - усмехнувшись, сказала Гоха. - Я всегда
краснею, когда злюсь. И становлюсь похожей на вас, краснокожих
варваров западных островов... Смотри, вон тот городок впереди,
должно быть, Родник-под-Дубами. Это единственное жилье человека
на этой дороге. Мы там остановимся и малость передохнем.
Возможно, нам дадут немного молока. А затем, если ты
почувствуешь, что в силах идти дальше, мы снова двинемся в путь
и будем в Соколином Гнезде, надеюсь, еще до прихода ночи.
Девочка кивнула. Она развязала мешочек и немного
подкрепилась изюмом и грецкими орехами. Затем они зашагали
дальше.
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, когда они
добрались, наконец, до деревни и направились к дому Огиона,
стоящему на вершине утеса. На западе, над темными громадами
туч, что нависли над свинцовой гладью моря, засияли первые
звезды. Легкий бриз шевелил короткую траву. В загоне за
низеньким домиком блеяла коза. Единственное окошко тускло
светилось в темноте.
Гоха прислонила свой посох и тростинку Ферру к стене у
двери, взяла девочку за руку и постучала.
Ответа не последовало.
Тогда она толкнула дверь, и та открылась. Огонь в очаге
давно погас, оставив после себя золу и черные головешки, но
масляная лампа на стене еще испускала едва заметное свечение. И
тут послышался голос Огиона, лежащего на соломенном тюфяке в
дальнем углу комнаты:
- Входи, Тенар.
3. ОГИОН
Уложив девочку спать в алькове в западной части комнаты,
она разожгла огонь, а затем села, скрестив ноги, у тюфяка
Огиона.
- Никто не присматривает за тобой!
- Я их всех отослал, - прошептал он.
Его лицо было таким же смуглым и суровым, как всегда, но
густые некогда волосы поседели и передели, а тусклый свет лампы
не вызывал ответной искры в его глазах.
- Ты ведь мог умереть в одиночестве! - с жаром в голосе
воскликнула она.
- Так помоги мне это сделать, - прошептал старик.
- Только не сейчас, - умоляла она, прижавшись лицом к его
руке.
- Не сегодня, - согласился он. - Завтра.
Собрав последние силы, старый маг поднял руку и погладил
женщину по волосам.
Она снова села прямо. Разгоревшийся на славу огонь в очаге
бросал отсветы на стены и низкий потолок, отчего тени в углах
длинной комнаты еще больше сгустились.
- Если бы Гед смог прийти, - прошептал старик.
- Ты послал за ним?
- Он пропал, - сказал Огион. - Сгустились тучи. Пелена
тумана затянула острова. Он отправился на запад, держа в руках
ветвь рябины. И канул во мрак. Я потерял своего сокола.
- Нет, нет, - прошептала она. - Он вернется.
Они оба замолчали. Тепло очага начало убаюкивать их. Огион
расслабился и задремал, Тенар наслаждалась покоем после
тяжелого дня, проведенного в дороге. Она растерла ноющие ноги и
плечи. Большую часть последнего долгого подъема ей пришлось
тащить Ферру на закорках, поскольку малышка от усталости начала
задыхаться.
Тенар поднялась, согрела воды и смыла с себя дорожную
пыль, перекусив хлебом с парным молоком, которые она нашла в
маленькой кладовой. Потом опять села у постели мага. Пока он
спал, она думала о чем-то своем, глядя на его лицо, на пламя
очага, на густые тени.
Тенар вспоминала, как давным-давно, еще девочкой, она так
же вот сидела, погруженная в свои мысли, далеко-далеко отсюда,
в комнате без окон, будучи Съеденной, служанкой и жрицей темных
сил земли. А затем она словно вновь стала женщиной, урвавшей
часок ото сна, чтобы побыть одной и поразмышлять, сидя на кухне
погруженного в тишину дома, во внутренних комнатах которого
мирно спали муж и дети. И вот, наконец, она снова вдова,
пришедшая сюда с обожженным ребенком, которая сидит у постели
умирающего, надеясь, как и все женщины, на скорое возвращение
из дальнего похода мужчины. Но все они - жрица, жена и вдова -
носили имена, отличные от того, каким назвал ее Огион. Так звал
ее Гед во тьме Гробниц Атуана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63