Склонился над беспомощным, потерявшим сознание Николаем. И одним движением распорол его рубашку.
Обнажились выступы ребер, грудные мышцы, худой, запавший, мускулистый живот. И Степан, сощурясь, какое-то время разглядывал беззащитное это тело.
Рябое морщинистое лицо якута выражало полное спокойствие, какую-то даже скуку. Он думал сейчас о деле, о работе – и только!
* * *
Конечно, он сразу же догадался, что Заячья Губа проглотил записку, хранящую какую-то тайну. Скорее всего – тайну клада. (Парень сам себя выдал, заявив, что это – «самое важное».) И теперь надо было постараться как можно скорее достать эту записку, достать из нутра – из желудка… Как и каждый таежный охотник, Степан был неплохим препаратором. Он умел разделывать и потрошить звериные туши. Он привык копаться в их внутренностях… И в данном случае ему предстояла такая же простая, привычная работа!
Поразмыслив недолго, Степан опустил свой нож – и резко рванул его на себя. И по животу Николая, по бледной его коже, мгновенно протянулся ровный длинный багровый разрез.
Заячья Губа был в глубоком обмороке; сейчас он, вроде бы, ничего не должен был чувствовать! И все же плоть его среагировала… Тело дрогнуло, затрепетало и выгнулось крутою дугой.
Начались конвульсии. Но продолжались они недолго.
28. Великий птичий перелет. Рябой якут. «Мягкая смерть».
С восходом солнца – когда туман стал развеиваться, редеть, – над прииском Радужный послышались тягучие, хриплые крики гусиных стай и лебединых косяков.
Наконец-то он наступил – час великого птичьего перелета!
И прислушиваясь к этим крикам, к плеску многих крыл, старший лейтенант Кравцов сказал:
– Наш капитан – завзятый охотник. И он очень ждал этого часа. Ах, как ждал! А вот поди ж ты… Да, прискорбно.
– Да, – повторил Сидорчук, – прискорбно.
Они только что вышли из дома Самсонова, куда капитан был принесен сразу же после тайги. И, шагая по главной улице поселка, оба думали – о нем. Состояние капитана было неважное; он находился в беспамятстве, бредил…
– Но все-таки, как вы думаете, – спросил, помолчав, Сидорчук, – надежда какая-нибудь есть? Этот ваш медик, мне кажется, человек знающий, толковый.
– Нужна срочная операция, – сказал Кравцов, – а наш медик, хоть он. и толковый, но все же – молодой. Боится ответственности… Требует опытного хирурга… И я его понимаю. Случай очень серьезный!
– Вы уже связались с Якутском?
– Ну, ясно. Сразу, как вернулись. Но проблема в том, что хирург прилетит только к вечеру. Да и то, – если не будет никаких помех… Вся надежда теперь – на хорошую погоду.
– Так что ж, погода…
Сидорчук запрокинул голову, озирая небосвод, позлащенный зарею и исполненный птичьего гомона.
– Погода добрая! Она не подведет.
– Кто знает, – поднял плечи Кравцов, – кто знает? В Якутии всего можно ожидать. Сейчас ведь наступает лето, – самое бурное время. Время ливней и гроз. И каких гроз!
– Н-да, Якутия, – протяжно проговорил Сидорчук. – Удивительная страна! Сколько тут всяческих сложностей…
– В этих сложностях, кстати сказать, Самсонов отлично разбирался, – Кравцов легонько вздохнул. – Наш старик все понимал – и природу, и людей… Да ведь это понятно! Он же коренной сибиряк! А я, в сущности, кто? Турист.
– Вы когда сюда прибыли?
– Два года назад. Из Ленинграда… И об этой проклятой Якутии никогда раньше даже и понятия не имел.
Кравцов был в эту минуту вполне откровенен. Главную роль тут сыграло то обстоятельство, что оба они принадлежали к разным ведомствам. Пути их, в принципе, почти не пересекались… Ведь откровенничать с чужими, случайными людьми, много легче и безопаснее, чем со своими, с близкими.
– Все легло на мои плечи, – продолжал Кравцов, – а это, думаете, легко? У меня есть немало разных вопросов… Но как их без него решишь?
– Между прочим, у меня тоже есть кое-какие вопросы…
– Вопросы – к кому? К капитану?
– Вот именно что – к нему! Вчера, в суматохе, я не успел их задать… А теперь уж и не знаю, что делать. Боюсь, что – поздно.
– А вы задайте их мне, – сказал Кравцов, – выкладывайте, что там у вас? Как бы то ни было, я сейчас – прямой заместитель Самсонова!
– Ладно, – кивнул головой Сидорчук. И если вы не возражаете, я начну издалека… Так будет понятнее… Дело в том, что месяца два тому назад был обнаружен один весьма важный дефект в организации охраны вашего прииска.
– Какой дефект? – живо спросил Кравцов.
– Выяснилось, что «алмазная трасса», ведущая от кимберлитового карьера к приемным бункерам лаборатории, у вас до сих пор не освещена и почти никак не контролируется. Понимаете? Ведь это открывает широкие возможности для самых разных комбинаций.
– Ну, например, – для каких?
– Для разных… Что стоит, хотя бы, сбросить на ходу с машины солидный кусок кимберлитовой породы? Подобрать его потом будет не трудно. А ведь там – алмазы! И их может оказаться много… Или же представьте себе другой вариант. Преступники угоняют груженный самосвал куда-нибудь в сторону…
– Это, все-таки, сделать не так-то легко, – с сомнением в голосе проговорил Кравцов. – Не забывайте: наш район – болотный. Дорог здесь мало. И все кругом – как на ладони. Все на виду!
– На виду? – покачал головой лейтенант, – среди этих-то туманов?
– Ну, я сказал так – в переносном смысле…
– Неважно. В любом смысле, места здесь трудные, темные… Да вы разве забыли о старой шахте? Вероятно, имеются еще и другие варианты. Словом, в управлении заинтересовались. И где-то в начале марта на адрес капитана был отправлен специальный пакет. Однако ответа на него не поступило… Какое-то время мы ждали. Потом слегка позабыли об этом. Дел у нас, вы сами понимаете, много! Но вот теперь начальство вдруг вспомнило – и начался переполох. И потому-то я, собственно, и прибыл.
– В начале марта? – медленно, удивленно, переспросил Кравцов, – вот как! Между прочим, как раз тогда, в районе Путорана, упал почтовый самолет… Но никаких пакетов, адресованных Самсонову, мы не обнаружили.
– И все же самолет был именно тот самый!
– Странно, – пробормотал Кравцов. – Ведь сохранилось же, в сущности, все! Даже – почтовые переводы.
– Значит, пакет похитили…
– Но как же можно было отправлять его с простой почтой? Для этого существует особая фельдъегерская служба. Вы сами знаете!
– Так в том-то и дело, что этот летчик исполнял одновременно обязанности фельдъегеря. По прибытии в село Оленек, он должен был передать пакет – под расписку – в руки работников местной милиции. А уже те доставили бы его к вам на прииск.
– Самолет упал во время снежной бури километрах в двадцати от села, – после недолгого молчания сказал Кравцов. – Да, не повезло… Никому не повезло! Если бы не было проклятого бурана, то и летчик остался бы жив, и возможно – сам капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Обнажились выступы ребер, грудные мышцы, худой, запавший, мускулистый живот. И Степан, сощурясь, какое-то время разглядывал беззащитное это тело.
Рябое морщинистое лицо якута выражало полное спокойствие, какую-то даже скуку. Он думал сейчас о деле, о работе – и только!
* * *
Конечно, он сразу же догадался, что Заячья Губа проглотил записку, хранящую какую-то тайну. Скорее всего – тайну клада. (Парень сам себя выдал, заявив, что это – «самое важное».) И теперь надо было постараться как можно скорее достать эту записку, достать из нутра – из желудка… Как и каждый таежный охотник, Степан был неплохим препаратором. Он умел разделывать и потрошить звериные туши. Он привык копаться в их внутренностях… И в данном случае ему предстояла такая же простая, привычная работа!
Поразмыслив недолго, Степан опустил свой нож – и резко рванул его на себя. И по животу Николая, по бледной его коже, мгновенно протянулся ровный длинный багровый разрез.
Заячья Губа был в глубоком обмороке; сейчас он, вроде бы, ничего не должен был чувствовать! И все же плоть его среагировала… Тело дрогнуло, затрепетало и выгнулось крутою дугой.
Начались конвульсии. Но продолжались они недолго.
28. Великий птичий перелет. Рябой якут. «Мягкая смерть».
С восходом солнца – когда туман стал развеиваться, редеть, – над прииском Радужный послышались тягучие, хриплые крики гусиных стай и лебединых косяков.
Наконец-то он наступил – час великого птичьего перелета!
И прислушиваясь к этим крикам, к плеску многих крыл, старший лейтенант Кравцов сказал:
– Наш капитан – завзятый охотник. И он очень ждал этого часа. Ах, как ждал! А вот поди ж ты… Да, прискорбно.
– Да, – повторил Сидорчук, – прискорбно.
Они только что вышли из дома Самсонова, куда капитан был принесен сразу же после тайги. И, шагая по главной улице поселка, оба думали – о нем. Состояние капитана было неважное; он находился в беспамятстве, бредил…
– Но все-таки, как вы думаете, – спросил, помолчав, Сидорчук, – надежда какая-нибудь есть? Этот ваш медик, мне кажется, человек знающий, толковый.
– Нужна срочная операция, – сказал Кравцов, – а наш медик, хоть он. и толковый, но все же – молодой. Боится ответственности… Требует опытного хирурга… И я его понимаю. Случай очень серьезный!
– Вы уже связались с Якутском?
– Ну, ясно. Сразу, как вернулись. Но проблема в том, что хирург прилетит только к вечеру. Да и то, – если не будет никаких помех… Вся надежда теперь – на хорошую погоду.
– Так что ж, погода…
Сидорчук запрокинул голову, озирая небосвод, позлащенный зарею и исполненный птичьего гомона.
– Погода добрая! Она не подведет.
– Кто знает, – поднял плечи Кравцов, – кто знает? В Якутии всего можно ожидать. Сейчас ведь наступает лето, – самое бурное время. Время ливней и гроз. И каких гроз!
– Н-да, Якутия, – протяжно проговорил Сидорчук. – Удивительная страна! Сколько тут всяческих сложностей…
– В этих сложностях, кстати сказать, Самсонов отлично разбирался, – Кравцов легонько вздохнул. – Наш старик все понимал – и природу, и людей… Да ведь это понятно! Он же коренной сибиряк! А я, в сущности, кто? Турист.
– Вы когда сюда прибыли?
– Два года назад. Из Ленинграда… И об этой проклятой Якутии никогда раньше даже и понятия не имел.
Кравцов был в эту минуту вполне откровенен. Главную роль тут сыграло то обстоятельство, что оба они принадлежали к разным ведомствам. Пути их, в принципе, почти не пересекались… Ведь откровенничать с чужими, случайными людьми, много легче и безопаснее, чем со своими, с близкими.
– Все легло на мои плечи, – продолжал Кравцов, – а это, думаете, легко? У меня есть немало разных вопросов… Но как их без него решишь?
– Между прочим, у меня тоже есть кое-какие вопросы…
– Вопросы – к кому? К капитану?
– Вот именно что – к нему! Вчера, в суматохе, я не успел их задать… А теперь уж и не знаю, что делать. Боюсь, что – поздно.
– А вы задайте их мне, – сказал Кравцов, – выкладывайте, что там у вас? Как бы то ни было, я сейчас – прямой заместитель Самсонова!
– Ладно, – кивнул головой Сидорчук. И если вы не возражаете, я начну издалека… Так будет понятнее… Дело в том, что месяца два тому назад был обнаружен один весьма важный дефект в организации охраны вашего прииска.
– Какой дефект? – живо спросил Кравцов.
– Выяснилось, что «алмазная трасса», ведущая от кимберлитового карьера к приемным бункерам лаборатории, у вас до сих пор не освещена и почти никак не контролируется. Понимаете? Ведь это открывает широкие возможности для самых разных комбинаций.
– Ну, например, – для каких?
– Для разных… Что стоит, хотя бы, сбросить на ходу с машины солидный кусок кимберлитовой породы? Подобрать его потом будет не трудно. А ведь там – алмазы! И их может оказаться много… Или же представьте себе другой вариант. Преступники угоняют груженный самосвал куда-нибудь в сторону…
– Это, все-таки, сделать не так-то легко, – с сомнением в голосе проговорил Кравцов. – Не забывайте: наш район – болотный. Дорог здесь мало. И все кругом – как на ладони. Все на виду!
– На виду? – покачал головой лейтенант, – среди этих-то туманов?
– Ну, я сказал так – в переносном смысле…
– Неважно. В любом смысле, места здесь трудные, темные… Да вы разве забыли о старой шахте? Вероятно, имеются еще и другие варианты. Словом, в управлении заинтересовались. И где-то в начале марта на адрес капитана был отправлен специальный пакет. Однако ответа на него не поступило… Какое-то время мы ждали. Потом слегка позабыли об этом. Дел у нас, вы сами понимаете, много! Но вот теперь начальство вдруг вспомнило – и начался переполох. И потому-то я, собственно, и прибыл.
– В начале марта? – медленно, удивленно, переспросил Кравцов, – вот как! Между прочим, как раз тогда, в районе Путорана, упал почтовый самолет… Но никаких пакетов, адресованных Самсонову, мы не обнаружили.
– И все же самолет был именно тот самый!
– Странно, – пробормотал Кравцов. – Ведь сохранилось же, в сущности, все! Даже – почтовые переводы.
– Значит, пакет похитили…
– Но как же можно было отправлять его с простой почтой? Для этого существует особая фельдъегерская служба. Вы сами знаете!
– Так в том-то и дело, что этот летчик исполнял одновременно обязанности фельдъегеря. По прибытии в село Оленек, он должен был передать пакет – под расписку – в руки работников местной милиции. А уже те доставили бы его к вам на прииск.
– Самолет упал во время снежной бури километрах в двадцати от села, – после недолгого молчания сказал Кравцов. – Да, не повезло… Никому не повезло! Если бы не было проклятого бурана, то и летчик остался бы жив, и возможно – сам капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51