Турпан озадаченно хмурился. Бенеджес Фрайн… Где же он слышал это имя? Ах да! Табличка на стене в кабинете Бейна: «Мы снова сделаем этот мир правильным». Эти слова принадлежали Бенеджесу Фрайну.
– Вы – Угасший? – спросил Турпан.
– Да, вы называете нас так, – согласился Фрайн. – Системы Цитадели наблюдали за вами и совершенствовались по мере вашего развития. Например, мы с вами сейчас прекрасно понимаем друг друга, хотя язык так сильно изменился за шестьсот лет, что вы не разобрали бы ни слова, обратись я к вам так, как разговаривал при жизни. Это чудо того, что вы называете наукой Функционального века.
Турпан никак не мог поверить своим ушам. Этот безобидный тип в дурацком наряде – один из Угасших? Не может быть… Турпан не знал, чего ожидал, но только не этого. Не такого… нормального человека.
– Полагаю, вы пришли за ответами, – произнес Фрайн.
– По правде сказать, нет, – покачал головой Турпан. – Я просто хочу выбраться отсюда.
Фрайн от души расхохотался.
– Разве вам не хочется знать – почему? Почему Орокос? Почему вероятностные шторма? Почему призраки и водорезы?
– Водорезы! – воскликнула Моа. – Как нам остановить водорезы?
– Вы не можете их остановить, – ответил Фрайн. – Если не уничтожите генератор хаоса. Они все – часть одной системы.
Турпан пожал плечами.
– Вероятно, как раз сейчас Бейн занимается генератором.
– Да. Но он не знает, что творит. Генератор был создан, чтобы защищать вас.
– Защищать от кого?
– От нас, – ответил Фрайн. – И от вас самих. – Он поднял руку. – Позвольте вам показать.
Устройство в центре комнаты сверкнуло, из него вылетел шар света. На поверхности этого шара мерцали движущиеся картинки. Шар становился все больше, пока не поглотил Турпана и Моа и картинки не окружили их со всех сторон.
Сначала ребятам показалось, что они очутились в каком-то незнакомом городе, но потом они поняли: это был Орокос, но Орокос чистый, прекрасный и чужой. Здесь были только великолепные здания Функционального века, сплошное великолепие спиралей и изгибов, башен и арок, мостов и монументов. Турпан и Моа ощущали на лицах легкое дыхание морского бриза. Ощущение, что все происходит на самом деле, было невероятно сильным, и было очень трудно поверить, что все это – лишь искусная иллюзия.
– Таким был Орокос когда-то, до Угасания, – сказал Фрайн. – В нем царили мир и покой. Мы верили, что общество нуждается в законе и порядке, и чем строже законы, тем больше порядка. Нам это нравилось.
– Вот и наш Протекторат так же рассуждает, – заметил Турпан.
Фрайн кивнул.
– В самом деле. Ты прав больше, чем думаешь. Понимаешь, мир и покой имеют свою цену. Когда царит благоденствие, это вызывает рост населения. А Орокос не так уж велик. Не каждый мог устроиться на работу. Не каждый мог обзавестись семьей, домом и прочими благами. И появились люди, которым не нравилось положение вещей. Они бунтовали, творили насилие – словом, нарушали порядок, которым мы дорожили больше всего на свете. Эти люди создавали проблемы, а любые проблемы подлежат устранению.
– И что вы сделали? – спросила Моа.
– Сначала превратили бунтарей в козлов отпущения. Видишь ли, людям нравится, когда есть козлы отпущения. Тогда сразу появляются «мы» и «они», причем «мы», само собой, хорошие, а «они» – плохие. Приятно, когда тебя окружают люди, которые на твоей стороне. – В тоне Фрайна слышался легкий сарказм. – Потом мы избавились от нарушителей порядка. Не знаю, каким образом. Их просто… увезли. Никто и не заметил. – Выражение его лица ясно показывало, что он об этом думает.
– Звучит все более знакомо, – сказал Турпан.
– Так и должно быть. Это происходило в мое время, а теперь происходит в ваше, – кивнул Фрайн. – Итак, сотни лет в Орокосе царили мир и порядок. Наше правительство железной рукой пресекало любые попытки проявить несогласие, мы жили и радовались. Мы не хотели, чтобы что-нибудь испортило наш идеальный мир.
Иллюзорное окружение Турпана и Моа изменилось. Они очутились в потрясающе роскошном и причудливо отделанном помещении, где сидела супружеская пара с пустыми, равнодушными глазами. На лицах у них застыла неизбывная тоска.
– Но в конце концов это стало проблемой, – продолжал Фрайн. – Все было так хорошо и благополучно, что нас стала одолевать скука. Видишь ли, мы, люди, созданы для борьбы. Это у нас в крови. Нам не полагается жить по плану. Но именно к этому мы и пришли. Мы громоздили один закон на другой, одно правило на другое, и вот уже государство стало говорить нам, что делать, а что нет, так что думать своей головой уже и не приходилось. Упадок нам не грозил: все, что плохо для нас, было вне закона. Мы сами посадили себя в тюрьму, и даже наши тюремщики не подозревали об этом.
Он печально покачал головой.
– Мы пришли в Орокос очень давно, чтобы убежать от беспорядков в мире, чтобы построить для себя общество, которое будет самим совершенством. Но мы скатились в застой. Мы окружили себя водорезами, чтобы никто не мог пробраться к нам или уплыть отсюда без разрешения государства. Мы полностью отгородились от остального человечества. Мы не хотели, чтобы они принесли в наш мир свои нечистоты.
– Погодите, погодите! – вскричала Моа. – Что вы имеете в виду – от остального человечества?
– Если оно еще существует, – пожал плечами Фрайн. – Прошла тысяча лет с тех пор, как мы в последний раз контактировали с внешним миром.
У Моа подогнулись колени.
– Вы хотите сказать, что есть другие люди? Люди за пределами Орокоса? Это правда?
– О да, – ответил Фрайн со снисходительной улыбкой. – Очень много людей.
Пока Турпан и Моа ошарашенно пытались постичь эту новость, картинка снова изменилась. Теперь они стояли на дне грушевидного зала невероятных размеров. Летающие автоматы без видимой системы скользили вокруг у них над головами, создавая каркас какого-то огромного сооружения. Воздух был холодным и имел привкус эфира.
– Вот как мы решили все проблемы, – сказал Фрайн. – Некоторые из нас, лучшие ученые и военные, разработали план. Мы стали строить машину. Мы сказали, что это новое оружие, и правительству эта идея понравилась; но на самом деле мы создавали генератор хаоса. То, что ввергнет город в хаос. Это настоящий шедевр творческой мысли. Мы задумали набросить на Орокос паутину непредсказуемости и посмотреть, что из этого выйдет.
– Зачем? – спросила Моа.
Ее распирали сотни вопросов, и она не знала, какой задать первым.
Фрайн устало посмотрел на нее. Проектор потускнел, вся картинка мигнула и на мгновение перекосилась, потом вернулась на место.
– Потому что мы понимали, во что превратились, – ответил Фрайн. – Мы стали пустыми, бесполезными созданиями, мы бездумно следовали правилам, которые сами себе установили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70