— Пей, добрый молодец, сразу легче станет, — ласково проговорила Кимка, но богатырь так, наверно, и пребывал бы в ступоре, кабы его не укусил за ногу догадливый домовенок Потап.
— А-а-а-а… — взревел Муромец и, глупо заморгав, перевел взгляд с женских прелестей на протянутый ему кувшин с медом.
— Спасибо! — смущенно поблагодарил Илья и зараз выдул все содержимое.
— Что за крики? — В горницу вошел встревоженный Колупаев. — А где Лесной Владыка?
— Он «скачок» вам настраивает, — непонятно пояснила Кимка, принимая у опохмелившегося Муромца пустой кувшин.
Степан скептически осмотрел богатыря. Судя по неестественному блеску глаз, Илья был близок к белой горячке.
— Ты сколько вчера, елефант ефиопский, выпил? — с угрозой поинтересовался кузнец, надвигаясь на оторопевшего Муромца.
— Дык не помню, — басом пролепетал богатырь, испуганно вращая ошалелыми глазами.
— Три бочонка выпил, — пояснила уже успевшая облачиться в домашний сарафан Кимка.
— Сколько?!!
— А что такое? — возмутился Муромец. — Отчего русскому человеку не выпить, коль ему предлагают.
— Да ты знаешь, чем это тебе грозит?!! — словно змей прошипел Колупаев.
— Белочкой?
— Хуже.
— А что может быть хуже? — здорово струхнул Илья, тяжело поднимаясь со скамьи.
— Все-таки мозги у тебя за эти тридцать три года малость протухли, — сокрушенно покачал головой кузнец.
В дверь сторожки настойчиво постучали.
— Кто это? — насторожился Колупаев. — Лесной Владыка?
— Нет, — ответила Кимка, с интересом наблюдая, как домовенки, отпихивая друг друга, прячутся за печку. — Отцу незачем стучать в дверь своей же избы.
Настойчивый стук повторился.
Кимка пожала плечами и пошла отворять.
— Не открывай! — в отчаянии пролепетал Муромец, нутром почувствовав беду.
Но было поздно — дочь Лешего уже отворила дверь.
На крыльце сторожки стоял здоровый детина с синюшным лицом и в странной светящейся кольчуге, которая при ближайшем рассмотрении оказалась изготовлена из маленьких проволочных пивных чарок. На голове детины был надет пустой бочонок с крантиком. В руках незнакомец держал огромный железный молот.
— Это че? — вытаращился на гостя Илья. — Скандинавский бог грома Тор?!!
— Нет, — прошептал Степан. — Это кое-кто похуже. Это КОНДРАТИЙ!!!
Синелицый Кондратий весело улыбнулся.
— Илья, выходи! — гулко произнес он и махнул в сторону леса рукой.
— 3-з-з-з-ач-ч-ч-ч-ем?!! — еле выдавил из себя трясущийся богатырь.
— Ну как? — Кондратий озадаченно почесал бровь, держа железный молот на правом плече. — Ты вчера медовуху больше дозволенного пил?
— П-п-п-п-ил.
— Три бочонка?
— Угу!
— С первачом лыковым мед смешивал?
— Смешивал.
— Выходи на подворье!
— Степан, что делать? — жалобно возопил Муромец, хватая за руку хмурого друга.
— Раньше надо было думать! — огрызнулся кузнец. — Когда первач жрал. Вот теперь тебя Кондратий и пришел хватить.
— Так и есть, хвачу! — радостно подтвердил Кондратий. — Только в избе Лешего не положено, выходи на подворье, Муромец!
— Не надо, — горько зарыдал Илья, видно, еще не до конца опохмелившись. — Степан, помоги-и-и-и…
— Может, договоримся? — предложил навьему богатырю Колупаев.
— Выходи, — мотнул головой Кондратий. Снаружи клубился утренний туман. Преграды не было видно, и казалось, что совсем рядом дремлют Ерихонские трубы, готовые в любой момент взорваться оглушительным потоком ветра.
— По вызову? — спросил Степан, оглядываясь на сторожку, в окне которой, словно блин, маячила бледная перекошенная физиономия Муромца.
— Ага! — кивнул Кондратий. — Прямо из Навьего Царства сюда. Мне потом еще двух хохлов в граде Киеве посетить нужно будет. Славная, однако, штука эта их горилка.
— Цыгана знаешь? — осторожно поинтересовался кузнец.
— Какого цыгана?
— Ну того, чьи сапоги на мне.
— А… понял, — хмыкнул Кондратий. — Его в Навье Царство из-за тебя не пущают. А у нас с этим строго. Всю нечисть подземную этот случай под удар поставил. Негоже мертвецам среди людей шататься. Вернул бы ты ему сапоги, Степан.
— Верну, — твердо ответил Колупаев. — Ежели ты сегодня Муромца не займешь, как пить дать верну, клянусь своей удалью молодецкой.
Кондратий задумался.
— Хитер ты, кузнец, ох и хитер, — через некоторое время весело проговорил он.
— А что делать? — развел руками Степан. — Кручусь, как могу.
Кондратий вздохнул:
— Ладно, твоя взяла. На первый раз пощажу твоего Муромца. Но и ты свое слово сдержи. Когда цыган появится, сразу отдай ему сапоги. Хотя сдается мне, что с твоим друганом мы очень скоро еще свидимся. Ладно, прощай…
И, поудобней перехватив молот, Кондратий медленно погрузился в разверзшуюся землю…
— Ну что? — закричал Илья, когда Колупаев неспешно вернулся в избу.
— За тобой теперь должок, — усмехнулся кузнец. — Я обо всем договорился. Но учти, еще раз нажрешься, и хана тебе. Я бы, конечно, в поединке с Кондратием выстоял, но ты и полсекунды не продержишься…
Муромец в ответ понуро промолчал… Где-то через час в сторожку воротился Леший и сообщил русичам, что, мол, пора уже.
Они вышли из избы и, провожаемые Кимкой с домовенками, прошли к маленькому сараю, стоявшему практически у самой Преграды.
Илья с сожалением обернулся к Кимке, но сказать что-нибудь соответствующее моменту так и не смог. Даже домовенкам и тем ясно было, что запала богатырю на сердце желтоглазая девка. Но ведь это токмо в сказках да песнях красавицы невиданные в добрых молодцев влюбляются, в жизни-то оно совсем не так. Да и по возрасту своему Илья молодице в двоюродные деды годился.
— Эх! — только и выдохнул Муромец, и они со Степаном вошли вслед за Лешим в сарай.
Вошли и охнули, увидав там такое….
Прямо посередине на устланном соломой полу стоял огромный светящийся прозрачный конус, видно, изготовленный из того же материала, что и Купол Преграды. Внутри конуса ничегошеньки, кроме этого нестерпимого сияния, не было. В земляной пол от чудо-устройства шли какие-то непонятные корни, словно от столетнего разросшегося дуба.
— Заходите внутрь! — приказал Леший, подталкивая оробевших русичей в спины. — Енто совсем небольно, лишь кожу слегка пощиплет. Станьте прямо в луче света.
Степан с Ильей зажмурились и покорно шагнули вперед.
Тут же навалилось странное головокружение, словно с удвоенной силой вернулось недавнее похмелье.
Русичи прислушались
Ничего.
Ни голоса Лешего, ни шума живности пернатой, в сарае Лесного Владыки обитающей.
Путешественники открыли глаза.
Вокруг над высокой травой низко стелился все тот же белесый жидкий туман. Сарай, стало быть, исчез! Они стояли на лесной поляне. В прогалинах между деревьями виднелись высокие каменные стены Новгорода.
— Чудеса да и только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68