Всеволоду и самому иногда хотелось дернуть куда-нибудь подальше от своего удела. Но куда тут убежишь? На севере Чертовы Кулички — гиблые глухие места. На востоке половцы сиднем сидят, кумыс теплый лопают. На севере Тьмутаракань — паршивые люди. Ну а на запад податься, к грекам… Нет уж. Народ, который разбавляет водой вино, изначально не может быть хорошим. В общем, отъявленные мерзавцы греки эти. Философы, кифареды, короче, сплошные бездельники… Русскому человеку в Греции делать нечего, лучше уж к половцам с их «секир башкой».
«А что? — оживился князь. — Чем не вариант?! Все-таки я им как бы родственник».
Но эти полезные измышления были прерваны самым наглым образом.
— Купец Вересов челом бьет, — прочитал из большого берестяного свитка Николашка. — Просит твоего соизволения, князюшка, на заморской царице жениться.
— Чего?!! — Всеволод от неожиданности даже привстал из-за своего роскошного княжеского стола.
— Да вот тут значится… — замялся секретарь.
— Что за царица, кто такая? — взъерепенился князь. — Почему не знаю?
— Да вроде эфиопская, — пожал плечами Николашка. — Нифертитей зовут.
— Черная, что ли?
— Ага, черная, — подтвердил секретарь, — как вороново крыло.
— Не разрешаю!
— Но купец Вересов…
— Да плевал я на этого Вересова. Это ж какие дети у них будут? Срамота! Не допущу! И так на Руси всякой пакости предостаточно: лешие, кикиморы, водяные, половцы и тут еще эти ефиопы.
— Эфиопы, — робко поправил Николашка.
— Ну эфиопы, велика разница. Гнать Вересова взашей до самого… гм… до этой самой Ефиопии.
Секретарь быстро кивнул, беря следующий свиток.
— Князь Осмомысл Ижорский требует вернуть ему сосновый бор, что на границе наших княжеств располагается. В противном случае угрожает идти войной. Собрал дружину в пятнадцать голов.
— Славная, однако, армия. — Всеволод призадумался. — Ну а мы сколько, если что, выставить можем?
Теперь призадумался сам Николашка.
— Ну… примерно шестерых, ежели считать меня с вами.
— Дурак! — взъярился князь. — Да где это видано, чтобы князья в боях за передел земель участвовали. Ты что, хочешь на границу съездить с половцами о том о сем покумекать?
Секретарь побледнел:
— Никак нет, князюшка, не губи. Коли провинился чем, все искуплю.
— Да ладно тебе, — расслабился Всеволод. — Сегодня я тебя прощаю. М… м… м… а что это за сосновый бор? Что-то не помню такого.
— Ну как же?! — удивился Николашка. — Вы же совсем недавно с вашим братом Осмомыслом поспорили, кто из вас искусней из охотничьего лука стреляет. Договорились, что победителю спорный бор на границе достанется.
— И что же Осмомысл, победил?
— А разве вы не помните?
— М… м… м…
— Осмомысл попал аккурат в центр яблока, что на голове у привязанного к дереву крестьянина лежало.
— Ну а я что же, выходит, промахнулся? — вспылил Всеволод.
— Да нет, вы тоже попали, — осторожно ответил Николашка.
— В яблоко?
— Оно самое, — подтвердил секретарь, — но, правда, глазное. Тот крестьянин быстро отмучился.
— Да-да, что-то такое припоминаю. — Князь скорчил недовольную гримасу. — Так и земель никаких не напасешься, ежели их раздавать направо и налево кому ни попадя.
Помолчали.
— Так что мне ответить Осмомыслу? — тихо напомнил секретарь.
— А чтоб его! — потряс над головой кулаками князь. — Осмомысла этого. Чтоб он всю жизнь с Бабой Ягой сожительствовал, чтоб ему Кощей голову отрубил, чтоб Леший все дороги запутал, чтоб… а впрочем, отдай ему тот сосновый бор, пущай задавится.
Николашка молча кивнул, что-то пометив длинным павлиньим пером в своих берестяных документах.
Пометил, вздохнул грустно.
Всеволод насторожился:
— Что вздыхаешь, головастый, много дел на сегодня еще?
— Да вот… — Секретарь снова вздохнул. — Удельные князья со всей Руси в граде Кипеше собираются. Будут думу думать об объединении земель расейских. Тебя вот приглашают.
— А… не поеду, — словно от назойливой мухи, отмахнулся от помощника князь. — Не люблю пустословную болтовню.
— Так ведь там же пир будет! — напомнил Николашка. — Как всегда опосля переговоров.
— Пир? — Всеволод пощипал аккуратную черную бородку. — Да, об этом я позабыл. Ладно, на досуге — подумаю… А почему в этом году не в Новгороде Великом собираются?
Секретарь в ответ лишь пожал плечами.
— Ладненько. — Князюшка сладко зевнул. — Что там у тебя еще, образина? Мне спать охота.
Николашка судорожно рылся в шуршащей бересте.
— Половцы на границе снова бесчинствуют, — хрипло ответил он, — хан Кончак в восемьсот тридцать первый раз договор о перемирии нарушил, красных девиц угнал из села Малые Тюки.
Мощный кулак князя с грохотом обрушился на стол. Ставни в покоях тихо задребезжали.
— Кончать пора с Кончаком этим! — гневно взревел Всеволод. — Больше его безобразий я не потерплю.
— Так он ведь это… — прохрипел Николашка, неопределенно шевеля пальцами.
— Что «это»?
— Вроде как родственник ваш, тесть точнее.
— Ну да-а-а-а… — Князь немного сник. — Все меня оставили: и жена вероломная, и сынок неблагодарный. Одним словом, половецкая кровь. Сколько хоть девиц забрали, ведомо?
— Ведомо! — с готовностью подтвердил секретарь. — Семерых.
— Да ты что?!! — Всеволод побледнел.
— Да не беспокойся ты так, князюшка, — противно проблеял Николашка. — Я вот давеча хитрый план измыслил, как пограничные деревни от набегов племен поганых оградить.
— Ну-ну? — Князь нетерпеливо забарабанил по столу.
— Обманул я хана Кончака, — довольно сообщил секретарь. — Отдал недавно от вашего имени приказ о том, чтобы все старики в пограничных деревнях платья женские носили, а головы платками яркими повязывали.
— Что?! — не расслышал Всеволод. — Челюсти платками подвязывали?
— Да нет, головы, — уточнил Николашка. — В общем, половцы стариков похитили, а не красных девиц.
— Семерых?
— Семерых.
— Ай да Николашка, ай да головастый! — обрадовался князь. — И когда это я такой мудрый указ успел отдать? Впрочем, не важно. Что там у тебя еще?
— А еще вот Лихо Одноглазое в наших лесах завелось, — сообщил секретарь.
— Что, опять? — ужаснулся Всеволод.
— Почему опять? — изумился Николашка. Князь на это ничего вразумительного ответить не смог.
«И вправду, чего это я?» — недовольно подумал он.
В последнее время его язык вытворял довольно странные вещи, как бы живя своей непостижимо сложной жизнью отдельно от князя. Говорил иногда, что хотел, и Всеволода порою совсем не слушался.
— Пугает крестьян, — читал очередную челобитную Николашка, — топчет посевы, гоняет по лесу дровосеков, поет дурным голосом.
— М-да, непорядок, — мрачно кивнул князь. .
— Просим тебя, князюшка Ясно Солнышко, вразумить страхолюдину, а по возможности совсем ее извести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68