Велел маркитанту и заказать у кузнеца тавро, чтобы заклеймить принадлежащий ему отныне табун в два десятка голов. Над рисунком для тавра Дмитрий размышлял недолго, им стало изображение питерского кораблика, которое он наспех набросал на листке бумаги и всучил Кривому.
Вот только проследить, как Джафар управляется с новыми обязанностями, пока не удалось: Тимур с отборными частями войск оторвался от обоза и ушел вперед. Посол страны Мерика, естественно, вынужден был последовать за ним.
* * *
Грозовые тучи начали собираться еще с полудня, медленно наплывая из-за горизонта. А когда он увидел огненные точки горящих костров, словно плывущие в густой фиолетовой мгле ночи, хлынул ливень. Вода падала сплошной стеной. Трава под копытами лошадей пропиталась влагой и стала предательски скользкой. Дмитрий и назначенный ему в сопровождение десяток гвардейцев перевели лошадей с галопа на рысь, благо до обозного лагеря было уже рукой подать.
Дмитрий отлично понимал, что в лагерь, который разбил Хромец в одном дне пути от обоза, ему во что бы то ни стало надо вернуться на заре, когда бивак оживет и снимется с места: Тимур разрешил ему наведаться в обоз, но велел быть на месте к утру.
В пелене ливня они миновали линию часовых и въехали в лагерь. От дождя укрывались, кто как мог: делали на скорую руку навесы из кож и войлока и забивались под повозки. Часовые, которым прятаться было негде, торчали под дождем.
— Ждите меня здесь, — велел Дмитрий, соскакивая с коня и отдавая поводья.
Гвардейцы без лишних следа спешились и заторопились к ближайшему костру, горевшему под навесом. Народу там было яблоку негде упасть, но сансыз, пользуясь своим привилегированным положением, бесцеремонно растолкали солдат и подсели поближе к огню.
Под ногами хлюпала и чавкала грязь. Оскальзываясь на каждом шагу, Дмитрий побежал разыскивать укрытие, где кучковались, пережидая дождь, дервиши. Они всегда держались вместе, несмотря на то что были из множества сект, и богословские споры меж приверженцами разных доктрин частенько ковг-чались банальным рукоприкладством. Свалки дервишей всегда собирали зевак из числа охраны обоза, которые с азартом подзуживали бродячих аскетов и делали ставки на победителя, если особо рьяные спорщики долго не могли утихомириться, оглашая воздух бранью, визгом и треском звучных оплеух. Дервиши вообще отличались какой-то особенной склочностью и стервозностью: если дервиш считал себя обиженным, то по истошным воплям и проклятиям об этом знали в радиусе километров трех, не меньше.
Сейчас Дмитрию было плевать и на склочность дервишей, и на струи воды, льющиеся за шиворот. Перед глазами, как живое, стояло лицо Тамерлана с торжествующими и насмешливыми искорками, прыгающими в зеленых глазах.
* * *
— Срок твоей службы мне определен, — как бы невзначай сообщил ему Тимур, передвигая по шахматной доске слона.
Первая партия с Хромцом, предложенная им самим, — несомненная и величайшая милость эмира. Как игрок кривой маркитант и в подметки Тимуру не годился, так что Дмитрий всерьез углубился в игру, а потому смысл сказанного не сразу дошел до сознания. Когда же он осознал, что сказал Хромец, шахматы сразу напрочь вылетели из головы.
— Определен? — спросил он, не веря своим ушам.
— Я оказался прав, предположив, что есть тот, кто может знать, каковым окажется срок твоего пребывания в ином времени, — сказал Тамерлан. — И спросил его. И он ответил.
— Як Безумец?
— Мудрец и провидец, посланный тебе, — подтвердил Тимур.
Дмитрий задержал дыхание, пытаясь унять сердцебиение. Неужели это возможно?
— И что же ответил тебе Як Безумец, хазрат эмир?
— Ты будешь служить мне до скончания моих дней, змир Димир.
Странное ощущение — словно мышцы лица окаменели и перестали повиноваться. Дмитрий молча поклонился: я принял к сведению твои слова, эмир, — и снова склонился над доской.
— Я подумал о сказанном тобой однажды: замыслы Всевышнего неисповедимы, и дай Он тебе дар чужой речи сразу, возможно, Халиль-Султан и утонул бы. Может статься, ты, эмир Димир, послан не только как вестник, а?
— Не знаю, хазрат эмир, — ответил Дмитрий, думая о джавляке.
Но то ли у Тимура пропала охота продолжать игру, то ли он ожидал от Дмитрия иной реакции.
— Прекратим игру, эмир Димир, — сказал Тамерлан. — Запомни, ход за тобой.
— Хазрат эмир, позволь мне отлучиться из лагеря, — быстро сказал Дмитрий, пока Хромец не отправил его восвояси. — Я хотел бы видеть дервиша.
— Зачем? — спросил Тамерлан. — Разве моих слов тебе недостаточно?
Дмитрий угрюмо молчал. Не отпустит его Хромец, ох, не отпустит.
— Хорошо, езжай, — неожиданно согласился Тамерлан. — Тебе важно услышать и его. Но один не отправляйся, возьми воинов. Вернешься к рассвету.
* * *
Споткнувшись о чью-то ногу, торчавшую из-под кошмы, Дмитрий едва не растянулся в грязи в полный рост. Выгнувшись, он умудрился сохранить равновесие и рванул край кошмы вверх, заглядывая под нее. Дервиш с длинными спутанными волосьями, сальными прядями свисавшими из-под бесформенной шапчонки, с куцей бородкой, которую он не расчесывал, пожалуй, ни разу в жизни, дико сверкнул глазищами. Мокрый и взъерошенный, он тянул кошму на себя, костеря при этом непрошеного гостя отнюдь не святыми словами.
— Где джавляк Як Безумец?
— Тебе нужен, ты и ищи, — громко пыхтя, огрызнулся каландар.
Пыхтел дервиш от натуги, делая бесполезные попытки вырвать войлок из пальцев Дмитрия. Тот показал каландару заранее приготовленную монету. Вид серебра оказал на дервиша благотворное действие.
— Там, — махнул он куда-то во тьму и потянулся к серебру. — Давай дирхем.
— Отведи к нему, — потребовал Дмитрий, отводя руку с монетой. Повадки дервишей он изучил хорошо.
— Не веришь? — оскорбился патлатый.
— Не верю. Отведешь к нему, получишь пять динаров.
Дервиш раздумывал недолго. Пять золотых пересилили его нежелание лезть под дождь.
— Ладно, пошли, — как ни в чем не бывало объявил он, вскакивая на ноги. — Кошму отдай.
Дмитрий разжал пальцы. Каландар с головой закутался в войлок и потопал вперед, разбрызгивая грязь. Поиск он вел своеобразно. Подойдя к собрату, укрывшемуся от дождя под такой же кошмой или же чем-нибудь еще, он отвешивал пинка и, выслушав брань, которой его поливали, удовлетворенно замечал:
— Здесь его нет.
Искали джавляка часа два, на так и не нашли. Подозревая, что неудачный поиск может уменьшить обещанное вознаграждение, каландар потихоньку зверел и пинки его становились все увесистее. Разняв очередную драку, начавшуюся после его пинка, Дмитрий в сердцах рявкнул:
— Хватит!
— Ну, не знаю я, где он, — взвыл отчаявшийся каландар. — Я же искал…
Дмитрий сунул в грязную руку дервиша пять золотых и, махнув рукой, пошел прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Вот только проследить, как Джафар управляется с новыми обязанностями, пока не удалось: Тимур с отборными частями войск оторвался от обоза и ушел вперед. Посол страны Мерика, естественно, вынужден был последовать за ним.
* * *
Грозовые тучи начали собираться еще с полудня, медленно наплывая из-за горизонта. А когда он увидел огненные точки горящих костров, словно плывущие в густой фиолетовой мгле ночи, хлынул ливень. Вода падала сплошной стеной. Трава под копытами лошадей пропиталась влагой и стала предательски скользкой. Дмитрий и назначенный ему в сопровождение десяток гвардейцев перевели лошадей с галопа на рысь, благо до обозного лагеря было уже рукой подать.
Дмитрий отлично понимал, что в лагерь, который разбил Хромец в одном дне пути от обоза, ему во что бы то ни стало надо вернуться на заре, когда бивак оживет и снимется с места: Тимур разрешил ему наведаться в обоз, но велел быть на месте к утру.
В пелене ливня они миновали линию часовых и въехали в лагерь. От дождя укрывались, кто как мог: делали на скорую руку навесы из кож и войлока и забивались под повозки. Часовые, которым прятаться было негде, торчали под дождем.
— Ждите меня здесь, — велел Дмитрий, соскакивая с коня и отдавая поводья.
Гвардейцы без лишних следа спешились и заторопились к ближайшему костру, горевшему под навесом. Народу там было яблоку негде упасть, но сансыз, пользуясь своим привилегированным положением, бесцеремонно растолкали солдат и подсели поближе к огню.
Под ногами хлюпала и чавкала грязь. Оскальзываясь на каждом шагу, Дмитрий побежал разыскивать укрытие, где кучковались, пережидая дождь, дервиши. Они всегда держались вместе, несмотря на то что были из множества сект, и богословские споры меж приверженцами разных доктрин частенько ковг-чались банальным рукоприкладством. Свалки дервишей всегда собирали зевак из числа охраны обоза, которые с азартом подзуживали бродячих аскетов и делали ставки на победителя, если особо рьяные спорщики долго не могли утихомириться, оглашая воздух бранью, визгом и треском звучных оплеух. Дервиши вообще отличались какой-то особенной склочностью и стервозностью: если дервиш считал себя обиженным, то по истошным воплям и проклятиям об этом знали в радиусе километров трех, не меньше.
Сейчас Дмитрию было плевать и на склочность дервишей, и на струи воды, льющиеся за шиворот. Перед глазами, как живое, стояло лицо Тамерлана с торжествующими и насмешливыми искорками, прыгающими в зеленых глазах.
* * *
— Срок твоей службы мне определен, — как бы невзначай сообщил ему Тимур, передвигая по шахматной доске слона.
Первая партия с Хромцом, предложенная им самим, — несомненная и величайшая милость эмира. Как игрок кривой маркитант и в подметки Тимуру не годился, так что Дмитрий всерьез углубился в игру, а потому смысл сказанного не сразу дошел до сознания. Когда же он осознал, что сказал Хромец, шахматы сразу напрочь вылетели из головы.
— Определен? — спросил он, не веря своим ушам.
— Я оказался прав, предположив, что есть тот, кто может знать, каковым окажется срок твоего пребывания в ином времени, — сказал Тамерлан. — И спросил его. И он ответил.
— Як Безумец?
— Мудрец и провидец, посланный тебе, — подтвердил Тимур.
Дмитрий задержал дыхание, пытаясь унять сердцебиение. Неужели это возможно?
— И что же ответил тебе Як Безумец, хазрат эмир?
— Ты будешь служить мне до скончания моих дней, змир Димир.
Странное ощущение — словно мышцы лица окаменели и перестали повиноваться. Дмитрий молча поклонился: я принял к сведению твои слова, эмир, — и снова склонился над доской.
— Я подумал о сказанном тобой однажды: замыслы Всевышнего неисповедимы, и дай Он тебе дар чужой речи сразу, возможно, Халиль-Султан и утонул бы. Может статься, ты, эмир Димир, послан не только как вестник, а?
— Не знаю, хазрат эмир, — ответил Дмитрий, думая о джавляке.
Но то ли у Тимура пропала охота продолжать игру, то ли он ожидал от Дмитрия иной реакции.
— Прекратим игру, эмир Димир, — сказал Тамерлан. — Запомни, ход за тобой.
— Хазрат эмир, позволь мне отлучиться из лагеря, — быстро сказал Дмитрий, пока Хромец не отправил его восвояси. — Я хотел бы видеть дервиша.
— Зачем? — спросил Тамерлан. — Разве моих слов тебе недостаточно?
Дмитрий угрюмо молчал. Не отпустит его Хромец, ох, не отпустит.
— Хорошо, езжай, — неожиданно согласился Тамерлан. — Тебе важно услышать и его. Но один не отправляйся, возьми воинов. Вернешься к рассвету.
* * *
Споткнувшись о чью-то ногу, торчавшую из-под кошмы, Дмитрий едва не растянулся в грязи в полный рост. Выгнувшись, он умудрился сохранить равновесие и рванул край кошмы вверх, заглядывая под нее. Дервиш с длинными спутанными волосьями, сальными прядями свисавшими из-под бесформенной шапчонки, с куцей бородкой, которую он не расчесывал, пожалуй, ни разу в жизни, дико сверкнул глазищами. Мокрый и взъерошенный, он тянул кошму на себя, костеря при этом непрошеного гостя отнюдь не святыми словами.
— Где джавляк Як Безумец?
— Тебе нужен, ты и ищи, — громко пыхтя, огрызнулся каландар.
Пыхтел дервиш от натуги, делая бесполезные попытки вырвать войлок из пальцев Дмитрия. Тот показал каландару заранее приготовленную монету. Вид серебра оказал на дервиша благотворное действие.
— Там, — махнул он куда-то во тьму и потянулся к серебру. — Давай дирхем.
— Отведи к нему, — потребовал Дмитрий, отводя руку с монетой. Повадки дервишей он изучил хорошо.
— Не веришь? — оскорбился патлатый.
— Не верю. Отведешь к нему, получишь пять динаров.
Дервиш раздумывал недолго. Пять золотых пересилили его нежелание лезть под дождь.
— Ладно, пошли, — как ни в чем не бывало объявил он, вскакивая на ноги. — Кошму отдай.
Дмитрий разжал пальцы. Каландар с головой закутался в войлок и потопал вперед, разбрызгивая грязь. Поиск он вел своеобразно. Подойдя к собрату, укрывшемуся от дождя под такой же кошмой или же чем-нибудь еще, он отвешивал пинка и, выслушав брань, которой его поливали, удовлетворенно замечал:
— Здесь его нет.
Искали джавляка часа два, на так и не нашли. Подозревая, что неудачный поиск может уменьшить обещанное вознаграждение, каландар потихоньку зверел и пинки его становились все увесистее. Разняв очередную драку, начавшуюся после его пинка, Дмитрий в сердцах рявкнул:
— Хватит!
— Ну, не знаю я, где он, — взвыл отчаявшийся каландар. — Я же искал…
Дмитрий сунул в грязную руку дервиша пять золотых и, махнув рукой, пошел прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91