Слишком уж его вымотала физически эта чудовищная ночь. Когда пассажиры немного рассеялись, Нумизмату даже удалось сесть. Здесь, в тепле, усталость навалилась на него как чугунная плита. Он уснул в неудобной, неестественной позе, весь перекосившись в сторону прохода и лишь чудом не теряя равновесия.
Проснулся он растревоженный всеобщим исходом пассажиров на конечной остановке в Железногорске. Растирая затекшую шею, Михаил пытался вспомнить оборванный сон, что-то неприятное, страшное, с кровью и белым снегом. Что это могло быть? Угрызения совести? Но он не чувствовал себя виноватым. Он думал по-прежнему со злостью и отчаянием: они, все те, кто вокруг, -- они виноваты в том, что он сотворил. Его вынудили поступить именно так. Но тогда какого же черта ему снится эта кровавая ересь?
В подобных раздумьях он поднялся со всеми на виадук. Уже ступив на лестницу, ведущую вниз, Силин очнулся от своих раздумий и увидел две пары глаз, направленных персонально на него. Принадлежали эти глаза двум молодым парням, одетым в сизые милицейские шинели. Нумизмата мгновенно пронзило жуткое подозрение, что ждут они именно его. Правда, иногда оба милиционера поглядывали по сторонам, провожая взглядами наиболее симпатичных девчонок, но глаза их неизменно возвращались к Силину. А тот шел все медленней и медленней. Толпа обтекала его со всех сторон, подобно воде в горном ручье, обтачивающей упавший туда валун. Каждая ступенька вниз давалась ему с трудом, тело словно задеревенело и не желало двигаться. Правая рука Михаила касалась кармана, где по-прежнему лежал пистолет, но у него даже не возникало мысли воспользоваться им, настолько его парализовал подступивший страх.
Михаил старался не смотреть на стражей порядка, но получалось все наоборот. Вот один из них поглубже затянулся сигаретой и бросил окурок в урну. До них оставалось не более двух метров, каких-то пять ступенек.
"Сейчас начнется," -- подумал Силин. Но вместо этого милиционер взглянул на часы и сказал своего напарнику:
-- Пошли, Петро, наше время вышло.
Остановившись у начала лестницы, Михаил смотрел в спины уходящим стражам порядка, и нервная дрожь пробирала его ничуть не меньше, чем тогда, в ванной, когда он оттирал окровавленные руки. Он не думал, что ему будет так трудно жить с этим своим новым прошлым.
По улицам города Нумизмат шел с чувством, что все прохожие смотрят только на него. У зеркальной витрины одного из магазинов он остановился. На него смотрел высокий угрюмый человек в нелепой серой куртке, с большой бородой, длинными, разбросанными по плечам волосами и в безобразной черной шляпе с обвисшими полями. Михаил ужаснулся. То, что он годами культивировал в себе -- свою непохожесть, исключительность даже во внешнем облике, теперь работало против него.
"Господи, да я же как белая ворона! Все так и будут пялиться на меня. А если милиция еще и на след напала, то это вообще труба! Меня задержит первый же патруль."
Немного поразмыслив, Михаил все же успокоился.
"Нет, это вряд ли. Как они могут узнать? Раньше я не привлекался, отпечатков пальцев с меня не снимали. Нет, зря я волнуюсь."
Но именно в это время в милиции уже точно знали, что Михаил Силин опасен для общества.
Все могло бы получиться иначе, тело участкового Жучкова обнаружили примерно в одно время со следами бойни в "Золотом баре". По случайности это дело досталось Филиппову. Стоя у подъезда под продолжающимся дождем, он наблюдал, как собака мучительно пытается взять след в разгулявшейся водной стихии. Точно такой же процесс происходил и в голове следователя. Филиппов чувствовал, что уже видел недавно этот самый адрес: "Короткий переулок, дом восемь, квартира семь". И лишь когда огорченный кинолог подошел сказать ему, что все напрасно, Филиппов вспомнил!
"Это же адрес того чокнутого коллекционера! Как его? Силина. Только у того квартира шесть, а у Жучкова семь."
-- Не, не получается, бесполезно... -- начал было проводник, но Филиппов тут же прервал его:
-- Ну- ка, попробуй завести ее в соседний подъезд...
К их удивлению, уже в тамбуре собака встрепенулась и уверенно рванулась вперед. Когда овчарка остановилась перед дверью с номером шесть, Филиппов не почувствовал радости. Наоборот, какое-то опустошение в душе.
На длительные звонки и стук в дверь никто не отвечал. А собака все рвалась вперед, лаяла и царапала лапами железную дверь.
-- Ну, что делать будем? -- спросил кинолог.
-- Дверь ломать надо, -- посоветовал оперативник.
-- Ее фиг сломаешь, железо четырехмиллиметровое и замочек хитрый, -скептично хмыкнул проводник.
-- Погодите ломать, -- остановил спор Филиппов. Его уже мучили предчувствия больших неприятностей. -- Ты поищи лестницу подлинней, -приказал он оперативнику, затем повернулся к кинологу и двум милиционерам. -А вы оставайтесь здесь. Схожу я, позвонить надо.
Спустившись вниз, он сел в патрульный "жигуленок" и запросил дежурную часть:
-- Дежурный, это Филиппов. Есть ли за эту ночь происшествия с применением огнестрельного оружия?
-- Да, с час назад убит Гаранин и еще двое, прямо в "Золотом баре".
-- Вот как, и кто там работает?
-- Поморцев.
В это время появился оперативник, еле волочивший огромную деревянную лестницу. Филиппов крикнул ему, не выходя из машины.
-- Залезь, посмотри в окно. Больше ничего не делай.
Через пять минут патрульная машина затормозила около "Золотого бара". Филиппов пробился через толпу милиционеров, экспертов, работников бара и, найдя у стойки следователя Поморцева, развернул его за рукав лицом к себе:
-- Юр, давай спорить на литр водки, что я угадаю, из чего грохнули Гараню?
-- Спорить с тобой я не буду, -- рассмеялся следователь. Оба они были ровесниками, друзьями, прекрасно знали друг друга и уже долго варились в одном котле повседневного свечинского криминала. -- Но так и быть, литр пополам. Валяй!
-- ПМ.
-- Точно, все гильзы от "Макарова".
-- У тебя еще что-нибудь есть?
-- Все. Пальчики, отпечатки сапог...
-- Ребристый протектор елочкой, размер сорок три!
-- Верно, -- с заметным удивлением кивнул головой Поморцев.
-- Ну, тогда я тебе точно могу назвать убийцу нашего Аль-Капоне...
К десяти часам дня приметы Нумизмата были разосланы по всей области. Высокий, чуть сутуловатый, в черной шляпе, с длинными волосами и окладистой бородой.
Но к этому времени у Силина не было уже ни бороды, ни длинных волос. Единственное, он позволил оставить девчонкам из парикмахерского салона небольшие рыжеватые усы. Черную шляпу Михаил выбросил еще до захода в парикмахерскую, в одном из магазинов купил кожаную кепку. Не вставая с кресла, Нумизмат долго разглядывал себя в зеркале, привыкая к новой внешности. Лишившись своего "библейского облика", он сильно изменился, помолодел, длинное лицо его уже не выглядело угрюмым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Проснулся он растревоженный всеобщим исходом пассажиров на конечной остановке в Железногорске. Растирая затекшую шею, Михаил пытался вспомнить оборванный сон, что-то неприятное, страшное, с кровью и белым снегом. Что это могло быть? Угрызения совести? Но он не чувствовал себя виноватым. Он думал по-прежнему со злостью и отчаянием: они, все те, кто вокруг, -- они виноваты в том, что он сотворил. Его вынудили поступить именно так. Но тогда какого же черта ему снится эта кровавая ересь?
В подобных раздумьях он поднялся со всеми на виадук. Уже ступив на лестницу, ведущую вниз, Силин очнулся от своих раздумий и увидел две пары глаз, направленных персонально на него. Принадлежали эти глаза двум молодым парням, одетым в сизые милицейские шинели. Нумизмата мгновенно пронзило жуткое подозрение, что ждут они именно его. Правда, иногда оба милиционера поглядывали по сторонам, провожая взглядами наиболее симпатичных девчонок, но глаза их неизменно возвращались к Силину. А тот шел все медленней и медленней. Толпа обтекала его со всех сторон, подобно воде в горном ручье, обтачивающей упавший туда валун. Каждая ступенька вниз давалась ему с трудом, тело словно задеревенело и не желало двигаться. Правая рука Михаила касалась кармана, где по-прежнему лежал пистолет, но у него даже не возникало мысли воспользоваться им, настолько его парализовал подступивший страх.
Михаил старался не смотреть на стражей порядка, но получалось все наоборот. Вот один из них поглубже затянулся сигаретой и бросил окурок в урну. До них оставалось не более двух метров, каких-то пять ступенек.
"Сейчас начнется," -- подумал Силин. Но вместо этого милиционер взглянул на часы и сказал своего напарнику:
-- Пошли, Петро, наше время вышло.
Остановившись у начала лестницы, Михаил смотрел в спины уходящим стражам порядка, и нервная дрожь пробирала его ничуть не меньше, чем тогда, в ванной, когда он оттирал окровавленные руки. Он не думал, что ему будет так трудно жить с этим своим новым прошлым.
По улицам города Нумизмат шел с чувством, что все прохожие смотрят только на него. У зеркальной витрины одного из магазинов он остановился. На него смотрел высокий угрюмый человек в нелепой серой куртке, с большой бородой, длинными, разбросанными по плечам волосами и в безобразной черной шляпе с обвисшими полями. Михаил ужаснулся. То, что он годами культивировал в себе -- свою непохожесть, исключительность даже во внешнем облике, теперь работало против него.
"Господи, да я же как белая ворона! Все так и будут пялиться на меня. А если милиция еще и на след напала, то это вообще труба! Меня задержит первый же патруль."
Немного поразмыслив, Михаил все же успокоился.
"Нет, это вряд ли. Как они могут узнать? Раньше я не привлекался, отпечатков пальцев с меня не снимали. Нет, зря я волнуюсь."
Но именно в это время в милиции уже точно знали, что Михаил Силин опасен для общества.
Все могло бы получиться иначе, тело участкового Жучкова обнаружили примерно в одно время со следами бойни в "Золотом баре". По случайности это дело досталось Филиппову. Стоя у подъезда под продолжающимся дождем, он наблюдал, как собака мучительно пытается взять след в разгулявшейся водной стихии. Точно такой же процесс происходил и в голове следователя. Филиппов чувствовал, что уже видел недавно этот самый адрес: "Короткий переулок, дом восемь, квартира семь". И лишь когда огорченный кинолог подошел сказать ему, что все напрасно, Филиппов вспомнил!
"Это же адрес того чокнутого коллекционера! Как его? Силина. Только у того квартира шесть, а у Жучкова семь."
-- Не, не получается, бесполезно... -- начал было проводник, но Филиппов тут же прервал его:
-- Ну- ка, попробуй завести ее в соседний подъезд...
К их удивлению, уже в тамбуре собака встрепенулась и уверенно рванулась вперед. Когда овчарка остановилась перед дверью с номером шесть, Филиппов не почувствовал радости. Наоборот, какое-то опустошение в душе.
На длительные звонки и стук в дверь никто не отвечал. А собака все рвалась вперед, лаяла и царапала лапами железную дверь.
-- Ну, что делать будем? -- спросил кинолог.
-- Дверь ломать надо, -- посоветовал оперативник.
-- Ее фиг сломаешь, железо четырехмиллиметровое и замочек хитрый, -скептично хмыкнул проводник.
-- Погодите ломать, -- остановил спор Филиппов. Его уже мучили предчувствия больших неприятностей. -- Ты поищи лестницу подлинней, -приказал он оперативнику, затем повернулся к кинологу и двум милиционерам. -А вы оставайтесь здесь. Схожу я, позвонить надо.
Спустившись вниз, он сел в патрульный "жигуленок" и запросил дежурную часть:
-- Дежурный, это Филиппов. Есть ли за эту ночь происшествия с применением огнестрельного оружия?
-- Да, с час назад убит Гаранин и еще двое, прямо в "Золотом баре".
-- Вот как, и кто там работает?
-- Поморцев.
В это время появился оперативник, еле волочивший огромную деревянную лестницу. Филиппов крикнул ему, не выходя из машины.
-- Залезь, посмотри в окно. Больше ничего не делай.
Через пять минут патрульная машина затормозила около "Золотого бара". Филиппов пробился через толпу милиционеров, экспертов, работников бара и, найдя у стойки следователя Поморцева, развернул его за рукав лицом к себе:
-- Юр, давай спорить на литр водки, что я угадаю, из чего грохнули Гараню?
-- Спорить с тобой я не буду, -- рассмеялся следователь. Оба они были ровесниками, друзьями, прекрасно знали друг друга и уже долго варились в одном котле повседневного свечинского криминала. -- Но так и быть, литр пополам. Валяй!
-- ПМ.
-- Точно, все гильзы от "Макарова".
-- У тебя еще что-нибудь есть?
-- Все. Пальчики, отпечатки сапог...
-- Ребристый протектор елочкой, размер сорок три!
-- Верно, -- с заметным удивлением кивнул головой Поморцев.
-- Ну, тогда я тебе точно могу назвать убийцу нашего Аль-Капоне...
К десяти часам дня приметы Нумизмата были разосланы по всей области. Высокий, чуть сутуловатый, в черной шляпе, с длинными волосами и окладистой бородой.
Но к этому времени у Силина не было уже ни бороды, ни длинных волос. Единственное, он позволил оставить девчонкам из парикмахерского салона небольшие рыжеватые усы. Черную шляпу Михаил выбросил еще до захода в парикмахерскую, в одном из магазинов купил кожаную кепку. Не вставая с кресла, Нумизмат долго разглядывал себя в зеркале, привыкая к новой внешности. Лишившись своего "библейского облика", он сильно изменился, помолодел, длинное лицо его уже не выглядело угрюмым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116