-- Симонов, седой такой, полный. Он сегодня дежурит.
-- Это хорошо, Симонова я знаю. Я сейчас, быстро. -- И Макеев легкой своей мальчишечьей походкой отправился в сторону ординаторской.
-- Да, похоже, старая легавая взяла след. Видел, как он в стойку встал? -- задумчиво спросил Ефимов у повисшего на костылях тезки.
-- И на что он рассчитывает? -- недоумевал тот.
-- Не знаю. Федька, как наша уральская погода, непредсказуем.
Минут через пять Макеев вернулся с толстым седовласым врачом.
-- Не знаю, что у вас получится, -- на ходу говорил тот. -- Память к ней возвращается на удивление быстро, а сначала она даже мать свою не узнавала. Говорит довольно хорошо, и это еще более удивительно при ее травмах. Но обычно люди забывают все как раз на момент получения травмы, так что не знаю, стоит ли вам с ней говорить...
-- Доктор, это очень важно, -- уверял его оперативник. -- От этого зависят жизни многих людей.
-- Ладно, заходите, -- сломался, наконец, Симонов.
В палату он вошел первый. Замыкал шествие прыгающий на костылях Филиппов. Девушка в палате оказалась одна, вторая кровать была застеленной, мать в этот вечер уехала в свою деревню передохнуть. На входящих в палату незваных гостей Нина посмотрела с явно читаемой во взгляде тревогой. Именно этот взгляд, осмысленный и не по возрасту мудрый, -- такие встречаются у людей, переживших большую трагедию, -- и остановил Макеева.
-- Нина, к вам пришли товарищи из милиции, они хотят задать несколько вопросов. Вы сможете на них ответить? -- наклонившись над девушкой, ласковым тоном спросил врач.
Нина в ответ только опустила свои длинные ресницы. Синяки уже сошли с ее лица, только небольшой, но широкий шрам над левой бровью чуточку портил ее красивое фарфоровое личико. Марлевая повязка белой чалмой окутывала ее голову, затылок пострадал больше всего, и девушка опиралась на высоко поднятую подушку шеей.
Место врача у постели занял Макеев. Он подставил поближе стул и пристально вгляделся в лицо девушки.
-- Нина, вы хорошо помните тот день?
Девушка снова опустила ресницы и еле слышно прошептала:
-- Да.
Ее ответ слышали все, такая напряженная стояла в палате тишина.
-- Скажите, этот человек говорил с Чалым? Они разговаривали?
И снова еле заметное движение губ принесло еле слышный ответ:
-- Да.
-- Вы слышали, о чем они говорили?
Тут Нина немножко помедлила, но ответила уже не столь односложно:
-- Не все.
Доктор опасался, что жуткие воспоминания повредят здоровью пациентки, но он не знал, что все эти дни она с беспощадным упорством могла думать только о произошедшем с ней. Тот страшный день, хрупкая грань между жизнью и смертью, заслонила собой все остальное, глупое и мелкое.
-- Наверняка он требовал сказать, где находится его коллекция, ведь так?
-- Да, -- снова односложно согласилась Нина.
-- Они называли это место, этот город?
-- Москва.
У Филиппова от усталости ломило все тело, костыли с беспощадной силой давили на подмышки, но он терпел, настолько интересно было происходящее.
-- Москва -- это хорошо, -- Макеев покосился в сторону своего начальника по расформированной бригаде. Оперативник в свое время высказывал мнение, что Силин ехал не просто куда глаза глядят, а именно в столицу, но его версию дружно отвергли.
-- А кто в Москве приобрел коллекцию, они не говорили? Может, называли какие-то фамилии?
-- Да... банкир один... фамилия такая, как у диктора... -- Чувствовалось, что девушка устала, капли пота выступили на ее лице. Доктор тревожно тронул за плечо Макеева, но тот поднял в ответ указательный палец -- один вопрос.
-- Диктор -- мужчина?
-- Да... старый.
-- Ухов? -- подсказал Ефимов, у него самого на лице от напряжения выступил пот.
-- Нет, лысый..
-- Балашов! -- в один голос воскликнули Федор и Ефимов.
-- Да! -- последним усилием выдохнула Нина и прикрыла веки. Из уголка глаза медленно проползла вниз слеза.
-- Спасибо, Нина, огромное вам спасибо! Выздоравливайте скорей!
Осторожно, но с чувством пожав вялую руку девушки, Макеев первым вышел в коридор. Там им пришлось под руки отводить Филиппова обратно в палату, у его койки и произошел первый "разбор полетов".
-- Вот это да! Вот это мы "индюка" подцепили! -- радовался Ефимов. -- Сам Балашов! Такая шишка и занимается скупкой краденого!
-- Кто тебе сказал, что он купил эту коллекцию? Ее ему могли подсунуть под чужими документами, может быть, он вообще посредник, и она сейчас уже где-нибудь за бугром! Зачем ему, с его миллиардами, мелочиться и скупать краденое? -- возражал Макеев. Машинально он закурил сигарету, но тут же вспомнил, где находится, и, чертыхнувшись, загасил ее. В это время подал голос лежащий на животе Филиппов.
-- Интересно, а Силин его тоже замочит?
Этот новый взгляд на проблему удивил даже изощренного Макеева.
-- Ты думаешь, он способен и на такое?
-- Ты же сам говорил, что Силин идет по следу коллекции и убивает всех, кто приложил к этому делу свою руку , -- напомнил оперативнику Ефимов.
-- Ну это-то вряд ли. Ты представляешь, как охраняют таких людей, как Балашов? Но вот предупредить московских сыскарей стоит. Силин бродит сейчас где-то в столице. Он фанатик и пойдет до конца. Я бы ждал его там, рядом с этим банкиром. Хорошая была бы ловушка.
Домой Ефимов и его более старший коллега возвращались уже поздно ночью, благо жили рядом и не так далеко от больницы.
-- Как ты все-таки решился ее расспросить, а Федор? Ну давай, колись? Как это вообще у тебя все получается? -- допытывался Ефимов.
-- Не знаю. Взгляд ее меня удивил, такой осмысленный. -- Говоря это, Макеев несколько нервно оглядывался по сторонам.
-- Ты чего это? -- удивленно спросил Ефимов.
-- Ты вот спрашиваешь, как это у меня получается, а я тебе и сказать не могу, знаю только одно: что-то мне в последнее время тревожно. Хорошо хоть, Машка из нашей дыры перебралась, да и жена, если что, плакать уже не станет.
Ефимов знал, что супруга Макеева умерла два года назад от рака, а дочь, отучившись в Питере, так и осталась жить в Северной Пальмире. Но подобное откровение оперативника повергло его в шок.
-- Ты что, Андреич, с ума сошел? -- По отчеству Макеева Ефимов назвал впервые. Внешний облик и мальчишеские манеры приучили всех называть оперативника по имени, и это несмотря на седую голову и сорок два прожитых года. -- Что за настроение у тебя? Выбрось все из головы!
-- Пробовал, не получается. Чувствую, шкурой чувствую что-то нехорошее. Что-то у нас в городе не то. Вроде бы все затихло, но.. Два моих лучших стукача срочно перекочевали в мир иной, одного вообще найти не могу.
-- Убили?
-- Непохоже, скорее сам сбежал. Семью оставил, дело прибыльное. Ты тех кавказцев из "Милана" помнишь?
-- Те, что с Тягуном встречались?
-- Да. Судя по всему, это чеченцы к нам пожаловали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116