Он шел по тротуару параллельно траурной процессии и изводил всех скорбящих абсолютно непонятными криками.
-- Воры, жулики! -- кричал этот молодой человек, хорошо и добротно одетый. -- Отдайте либо монету, либо деньги! Я на вас мировому жалобу подам!
Кричал молодец не долго. С помощью двух дюжих городовых его посадили в пролетку и увезли в участок. Даже в руках полицейских этот сумасшедший продолжал вести себя буйно, все вырывался и кричал про честь, про какие-то деньги, монету. Всем было очень стыдно за подобные действия столь молодого и с виду благородного человека.
Лишь один Бураев, со скорбным видом шествующий в общей толпе, проводил любопытствующим взглядом отъезжающую пролетку с конвоированным наглецом, а затем снова скорбно потупил очи. В то же воскресенье он венчался, присутствовали и Корф, и Николаев. На обоих молодость, свежесть и красота невесты произвели очень сильное впечатление.
Господина Дергунова осудили за невыплату долгов и кредитов. 5. КАРЛСОН С "ПУШКОЙ".
Остаток того дня Силин провел, делая большие круги вокруг дома на ипподроме. Увы, это ему не дало ничего. Глухие шторы и высокий забор наглухо отгородили Нумизмата от повседневной жизни обитателей трехэтажной громады. Подходить ближе Михаил боялся: первое, что он разглядел в бинокль, были телекамеры на крыше дома и по углам забора. Поразмыслив, Силин в конце концов вернулся в тот короткий тупичок, носивший странное название -- Хлебный переулок. Окна на четвертом этаже были залиты светом, и Михаил, перейдя улицу, по пожарной лестнице забрался на крышу дома напротив.
Чердак чуть не задушил Силина запахом пыли и голубиного помета. Осторожно пробираясь в темноте по хрустящему под ногами керамзиту, Михаил добрался до одного из боковых чердачных окон, глянул вниз и понял, что угадал. Лучшей точки для наблюдения он найти бы не смог. За легкой дымкой белоснежного тюля все происходящее в двухкомнатной квартире было видно как на ладони. Хозяйка дома в блестящих обтягивающих лосинах и широкой блузке с короткими рукавами принимала гостей, двух молодых девиц. Все трое попивали кофе вперемешку с ликером и коньячком, заедали шоколадными конфетами, пощипывали громадную гроздь винограда и непрерывно, как три сороки, щебетали. Судя по тому, что порой все трое неожиданно пускались в пляс, Нумизмат понял, что в квартире во всю гремит музыка.
"Кобылы молодые, -- подумал Силин, разглядывая телодвижения девок. -Пахать бы на вас. Плуг и борону прицепить -- и в поле."
Минут через десять девчонки уморились, дружно плюхнулись на диван, долго над чем-то хохотали, допили коньяк и начали прощаться. Повинуясь воле интуиции, Михаил также торопливо спустился вниз, притаился за углом и стал ждать. Вскоре обе гостьи, довольные и пьяные, выплыли на улицу.
-- Ой, как хорошо, прохладно! -- воскликнула одна из них, та, что повыше.
-- Да, надурились, жарко, -- согласилась вторая, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Для Силина, болезненно воспринимающего осеннюю стужу, весь этот треп звучал как издевательство.
-- А все-таки классно Нинка пристроилась, -- продолжила высокая. Силин различал их только по росту, одеты они были абсолютно по-инкубаторски: одинаковые кожаные куртки, джинсы, осенние сапоги на высокой, массивной платформе.
-- Да ладно, чего хорошего-то? Все равно что на панель вышла. Я ни в жизнь бы на такое не согласилась, -- довольно резко ответила вторая подруга Нины.
-- Ну, ты сказала тоже -- на панель. Он просто ее любовник, один к тому же.
В тихом ночном переулке голоса хоть и звучали приглушенно, но Нумизмат слышал каждое слово. Осторожно выбравшись из-за угла, он потихоньку сопровождал наслаждающихся прохладой, тишиной и легким кайфом подружек.
-- Тоже мне -- просто любовник, -- возмутилась низенькая гостья. -- Вон какую квартиру ей купил, просто люкс. Шлюха, она и есть шлюха!
В этом месте Силин заслушался и, не углядев в темноте небольшую лужу, с маху ступил в нее. Хруст тонкого льда и хлюпанье грязи заставили обеих девиц оглянуться. Увидев в трех метрах за собой на пустынной улице высокую, угрожающего вида фигуру, девчонки пронзительно взвизгнули и припустились бежать со всех ног. Силина это позабавило. Впервые за много дней он позволил себе улыбнуться. Эта полуулыбка-полуусмешка блуждала на его губах, когда Нумизмат снова штурмовал пожарную лестницу. Оказывается, это даже приятно, когда тебя боятся.
Ночь Силин провел там же, на чердаке, пристроившись около теплых труб отопления. От неудобной позы затекла спина, но если она хоть немного согрелась, то ноги Нумизмата неизбежно зябли. А к утру начал одолевать и голод. Еще до рассвета он спустился вниз. Смутные замыслы в его голове к этому времени окончательно сложились в определенный план. Надо было только хорошенько подготовиться.
В первую очередь он прошел в нужный ему подъезд, осмотрел дверь квартиры номер пятьдесят шесть. Внешне она впечатляла: железная, выкрашенная угрожающе-черной краской. Вот только толщина железа заставила Силина хмыкнуть. Изготавливали ее явные халтурщики, пустили на это дело двухмиллиметровый лист.
"Дерьмо, ковырнешь ломиком, и она рассыплется", -- решил Михаил. К тому же дверной глазок стоял слишком низко, и был не с широкоугольной призмой, а с самой обычной.
Выяснив все с дверью, Нумизмат поднялся выше. В отличие от дома, где он провел прошлую ночь, этот не имел чердака и был покрыт мягкой кровлей. Как раз в том подъезде, где жила пассия Чалого, лестница поднималась выше площадки пятого этажа и выводила на крышу, в специально построенную для этого бетонную коробку размером с добрую комнату. Дверь, ведущая из нее непосредственно на крышу, оказалась запертой. Подсвечивая себе фонариком, Михаил осмотрел скважину, иронично улыбнулся и спустился вниз. В подъезде уже начали хлопать двери, народ с утра расходился по делам, и ему не стоило попадаться на глаза постоянным жильцам.
Далеко уходить Силин не стал. В ближайшей столовой он заказал две порции пельменей, три вторых блюда, горячий чай. Хорошее настроение от обильной пищи и тепла подпортило брезгливое выражение лица кассирши, сидевшей в конце раздаточного стола. Михаил полчаса потратил на разгадывание странного поведения женщины, но потом догадался, в чем дело. От его матерчатой куртки жутко несло голубиным пометом.
Насытившись и согревшись, Силин снова отправился на Птичий рынок. Нумизмат хотел избавиться от увесистой тяжести орденов и медалей. Он мог бы продать их в ДК "Звезда", там бы выручил больше, но Силин опасался показываться в столь цивилизованном месте. Кроме запаха и грязных сапог, сильно портила облик Нумизмата черная двухсуточная щетина на лице.
В этот день ему повезло, часа за два он продал почти все, не сойдясь в цене только за орден Ленина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
-- Воры, жулики! -- кричал этот молодой человек, хорошо и добротно одетый. -- Отдайте либо монету, либо деньги! Я на вас мировому жалобу подам!
Кричал молодец не долго. С помощью двух дюжих городовых его посадили в пролетку и увезли в участок. Даже в руках полицейских этот сумасшедший продолжал вести себя буйно, все вырывался и кричал про честь, про какие-то деньги, монету. Всем было очень стыдно за подобные действия столь молодого и с виду благородного человека.
Лишь один Бураев, со скорбным видом шествующий в общей толпе, проводил любопытствующим взглядом отъезжающую пролетку с конвоированным наглецом, а затем снова скорбно потупил очи. В то же воскресенье он венчался, присутствовали и Корф, и Николаев. На обоих молодость, свежесть и красота невесты произвели очень сильное впечатление.
Господина Дергунова осудили за невыплату долгов и кредитов. 5. КАРЛСОН С "ПУШКОЙ".
Остаток того дня Силин провел, делая большие круги вокруг дома на ипподроме. Увы, это ему не дало ничего. Глухие шторы и высокий забор наглухо отгородили Нумизмата от повседневной жизни обитателей трехэтажной громады. Подходить ближе Михаил боялся: первое, что он разглядел в бинокль, были телекамеры на крыше дома и по углам забора. Поразмыслив, Силин в конце концов вернулся в тот короткий тупичок, носивший странное название -- Хлебный переулок. Окна на четвертом этаже были залиты светом, и Михаил, перейдя улицу, по пожарной лестнице забрался на крышу дома напротив.
Чердак чуть не задушил Силина запахом пыли и голубиного помета. Осторожно пробираясь в темноте по хрустящему под ногами керамзиту, Михаил добрался до одного из боковых чердачных окон, глянул вниз и понял, что угадал. Лучшей точки для наблюдения он найти бы не смог. За легкой дымкой белоснежного тюля все происходящее в двухкомнатной квартире было видно как на ладони. Хозяйка дома в блестящих обтягивающих лосинах и широкой блузке с короткими рукавами принимала гостей, двух молодых девиц. Все трое попивали кофе вперемешку с ликером и коньячком, заедали шоколадными конфетами, пощипывали громадную гроздь винограда и непрерывно, как три сороки, щебетали. Судя по тому, что порой все трое неожиданно пускались в пляс, Нумизмат понял, что в квартире во всю гремит музыка.
"Кобылы молодые, -- подумал Силин, разглядывая телодвижения девок. -Пахать бы на вас. Плуг и борону прицепить -- и в поле."
Минут через десять девчонки уморились, дружно плюхнулись на диван, долго над чем-то хохотали, допили коньяк и начали прощаться. Повинуясь воле интуиции, Михаил также торопливо спустился вниз, притаился за углом и стал ждать. Вскоре обе гостьи, довольные и пьяные, выплыли на улицу.
-- Ой, как хорошо, прохладно! -- воскликнула одна из них, та, что повыше.
-- Да, надурились, жарко, -- согласилась вторая, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Для Силина, болезненно воспринимающего осеннюю стужу, весь этот треп звучал как издевательство.
-- А все-таки классно Нинка пристроилась, -- продолжила высокая. Силин различал их только по росту, одеты они были абсолютно по-инкубаторски: одинаковые кожаные куртки, джинсы, осенние сапоги на высокой, массивной платформе.
-- Да ладно, чего хорошего-то? Все равно что на панель вышла. Я ни в жизнь бы на такое не согласилась, -- довольно резко ответила вторая подруга Нины.
-- Ну, ты сказала тоже -- на панель. Он просто ее любовник, один к тому же.
В тихом ночном переулке голоса хоть и звучали приглушенно, но Нумизмат слышал каждое слово. Осторожно выбравшись из-за угла, он потихоньку сопровождал наслаждающихся прохладой, тишиной и легким кайфом подружек.
-- Тоже мне -- просто любовник, -- возмутилась низенькая гостья. -- Вон какую квартиру ей купил, просто люкс. Шлюха, она и есть шлюха!
В этом месте Силин заслушался и, не углядев в темноте небольшую лужу, с маху ступил в нее. Хруст тонкого льда и хлюпанье грязи заставили обеих девиц оглянуться. Увидев в трех метрах за собой на пустынной улице высокую, угрожающего вида фигуру, девчонки пронзительно взвизгнули и припустились бежать со всех ног. Силина это позабавило. Впервые за много дней он позволил себе улыбнуться. Эта полуулыбка-полуусмешка блуждала на его губах, когда Нумизмат снова штурмовал пожарную лестницу. Оказывается, это даже приятно, когда тебя боятся.
Ночь Силин провел там же, на чердаке, пристроившись около теплых труб отопления. От неудобной позы затекла спина, но если она хоть немного согрелась, то ноги Нумизмата неизбежно зябли. А к утру начал одолевать и голод. Еще до рассвета он спустился вниз. Смутные замыслы в его голове к этому времени окончательно сложились в определенный план. Надо было только хорошенько подготовиться.
В первую очередь он прошел в нужный ему подъезд, осмотрел дверь квартиры номер пятьдесят шесть. Внешне она впечатляла: железная, выкрашенная угрожающе-черной краской. Вот только толщина железа заставила Силина хмыкнуть. Изготавливали ее явные халтурщики, пустили на это дело двухмиллиметровый лист.
"Дерьмо, ковырнешь ломиком, и она рассыплется", -- решил Михаил. К тому же дверной глазок стоял слишком низко, и был не с широкоугольной призмой, а с самой обычной.
Выяснив все с дверью, Нумизмат поднялся выше. В отличие от дома, где он провел прошлую ночь, этот не имел чердака и был покрыт мягкой кровлей. Как раз в том подъезде, где жила пассия Чалого, лестница поднималась выше площадки пятого этажа и выводила на крышу, в специально построенную для этого бетонную коробку размером с добрую комнату. Дверь, ведущая из нее непосредственно на крышу, оказалась запертой. Подсвечивая себе фонариком, Михаил осмотрел скважину, иронично улыбнулся и спустился вниз. В подъезде уже начали хлопать двери, народ с утра расходился по делам, и ему не стоило попадаться на глаза постоянным жильцам.
Далеко уходить Силин не стал. В ближайшей столовой он заказал две порции пельменей, три вторых блюда, горячий чай. Хорошее настроение от обильной пищи и тепла подпортило брезгливое выражение лица кассирши, сидевшей в конце раздаточного стола. Михаил полчаса потратил на разгадывание странного поведения женщины, но потом догадался, в чем дело. От его матерчатой куртки жутко несло голубиным пометом.
Насытившись и согревшись, Силин снова отправился на Птичий рынок. Нумизмат хотел избавиться от увесистой тяжести орденов и медалей. Он мог бы продать их в ДК "Звезда", там бы выручил больше, но Силин опасался показываться в столь цивилизованном месте. Кроме запаха и грязных сапог, сильно портила облик Нумизмата черная двухсуточная щетина на лице.
В этот день ему повезло, часа за два он продал почти все, не сойдясь в цене только за орден Ленина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116