..
- Михайлов из таких?
- Очень даже! Очень! Хотел всюду успеть и быть в первых рядах! Жен менял, как перчатки! Не говорю о любовницах. Спешил жить. И пожил в свое удовольствие. Моя сестра Софочка купалась с ним в роскоши, посещала высшие сферы... не отнять. Набаловалась. Но детей не хотел. Работать мешали. Что в итоге? Одна. Слава Богу, нашла Осю. Загорелась Америкой... Америка! Рай! Ха!
- А вы? Почему туда не рветесь?
- Скорее всего, потому, что... а зачем? В земной рай я не верю, массовому психозу поддаваться не люблю. Я - сам по себе. В свое время во всех этих длинных, дурацких анкетах с гордостью писал: "Родственников за границей не имею..." Я ведь продукт эпохи... Следовало этим гордиться гордился. Мои соплеменники сразу помчались в Америку, когда стало разрешено. Самые ловкие сделали хорошие деньги, мотаясь туда-сюда, как "бедные родственники". Еврейское братство с Брайтон-Бич жалело их, дарило вещи, давало деньги. Они, "сирые" в кавычках, перли в Россию огромные багажи и здесь спекулировали. Я смеялся. Я сам не ангел. Но я смеюсь над большой суетой. У меня жена русская. Мои дети - полукровки. У меня в семье все вопросы не еврейские или русские, а русско-еврейские. Скандалов хватает. Я сам кричу им, чтоб не ссорились, чтоб ценили свою и чужую жизнь. Как иначе? Иначе - сплошная глупость. Нас, каждого, подстерегает масса опасностей! Болезни, преступники, готовые ограбить, убить... Аварии, катастрофы. И вот - черная пропасть могилы, гроб... Так и хочется повторить почти слово в слово сказанное поэтом Михаилом Светловым: "Люди! Лучше дарить цветы в теплые живые руки, чем кидать их поверх холодных..." Лучше не жалеть добрых слов живому человеку, чем произносить их над гробом... Но кто меня послушается? Кто?
И вдруг вопрос на засыпку:
- Неужели вас всерьез интересует покойный Михайлов?
- Да. А что? Вы его сильно недолюбливаете? Потому что он бросил вашу сестру?
- Не крошите меня мелко, девочка. Он Софочку не выгнал на мороз. Он оставил ей квартиру. Он от презрения оставил ей квартиру. Он мог брать у государства другую. И он её взял. Он многое мог себе позволить. Когда он умер, меня вызвали в Союз и потребовали организовать ритуал по самому высшему разряду. Я сделал все в лучшем виде. Но чувствовал себя пигмеем. Он и в гробу презирал всех, кому не было доступа в самые высшие сферы. Не любил я его, не любил... Мне, признаюсь, часто хотелось... когда ещё он был Софочкиным мужем... сказать ему с юмором: "Между прочим, все там будем, и вы в том числе, поэтому не предлагайте мне спитой чай, а заварите свежий".
- Он что, и на чае экономил?
- А как же!
- Получается... его многие не любили?
- Вроде этого... Давил. Всем своим видом давил нас, маленьких людишек. И при советах дворянином глядел.
- Как по-вашему, он умер сам или...
- По документам - сам. Но я давно никаким документам не верю. Я многое должен был скрывать от народа как профессионал. Сколько же было случаев, когда писатель или поэт кончал жизнь самоубийством, но этого никто не знал, кроме посвященных... Человек вообще хрупок, равновесие его психики нарушить не так уж и сложно... Иной раз смотришь - богатырь! Геркулес! А на самом деле - одинокий мальчик, которому осточертело все и вся. А другой вдруг утратил всякий смысл жизни... тем более, если по совести, большого смысла во всей этой суете нет и нет... так, привыкаем, изображаем... Я, представьте, знал одну старую даму, жену известного писателя с удивительно сильным и смелым характером. Она позвала меня и сказала: "Я скоро умру. Сама. Так надо. Врачи подозревают у меня плохую болезнь. Прошу похоронить меня рядом с мужем. Деньги возьмете там-то". Я не очень-то поверил в её решимость. Я исходил из того, что жила она в большой квартире, среди картин, антиквариата... Но она свое решение не изменила... Через три дня после нашего с ней разговора её нашли мертвой на постели, одетой в хорошее платье, причесанной... Вот какие характеры встречаются!
И без перехода:
- Как вы, Танечка, думаете, кому понадобились старые, пыльные рукописи? Зачем их вынули из контейнера с отбросами?
- А это о них шла речь? - состроила я из себя ветошку, брошенную в угол, чтоб уж ничуть не отсвечивала. - О рукописях самого?..
- Чудеса! - повертел головой "похоронщик". - Моя сестра всегда была безалаберна... Хотя строила большие планы. Каждому свое. Вы не верите, что Михайлов умер сам? Вас смущает близость его последней жены Ирины с молодым человеком по имени Андрей?
- Положим.
- Вам мой совет. Добрый, - Михаил Маркович положил мне руку на плечо. - Не копайтесь в помоях. Не ищите справедливость. Занятие хлопотное и пустое. И опасное, кстати. Тот, кто способен убить одного, - легко убьет другого, чтобы сохранить тайну. Я именно это все эти годы вдалбливал в растрепанную голову своей сестрицы Софочки. Ей хотелось позлит вторую жену Михайлова Клавдию... За то, что Клавдия открыто обзывала её "проституткой". Но я сумел удержать... У Клавдии дети и внуки Михайлова, и кто знает, какие у них связи... каким камнем ударят из-за угла. Кажется, Софья что-то уразумела...
- Вы это совершенно серьезно? Про камень из-за угла?
- Девочка, моя профессия давно убедила меня в том, что обиды мало кто способен прощать, а обида, пусть и справедливая, но нанесенная печатно, ведь Софочка хотела обнажить кое-что из жизни Михайловых, - вызвала бы у Клавдии и законных потомков известного, заслуженного непредсказуемую реакцию. Если же учесть, что вряд ли его сын-бизнесмен не имеет своих "бритоголовых", то...
- Ну надо же! Сколько интересного вы мне рассказали! - проворковала "ветошка".
- И поучительного, - добавил "похоронщик", снимая руку с моего плеча. - Ося, между прочим, тоже контактирует с "бритоголовыми"... А как же! Все, все, кто хочет достичь, сохранить, приумножить - держат при себе... - Мой собеседник улыбнулся мне извинительно даже. Но золотой его клычок блеснул как-то нехорошо, многообещающе... Или мне это почудилось?
- Не будем о суетном, - вдруг попросил меня этот весьма непростой человек. - Давайте закончим наш разговор любовью. Почему нет? Я вам расскажу сейчас очень странную, но абсолютно достоверную историю о любви. Возможно, она где-то как-то вам пригодится... Начну так... На одном из московских кладбищ стоит полированный камень со скромной надписью: такая-то, родилась тогда-то, умерла тогда-то. И к этому камню до сего дня приходят двое. Иногда поодиночке, иногда вместе. Один помоложе, другой постарше. Шатен и блондин. Приносят цветы, подолгу стоят молча.
Теперь приготовьтесь возмущаться и митинговать на тему: "Какой ужас! Какой позор! Как они могли! Как она могла!" Ибо у нас почему-то считается самым незначительным грешком изменять мужу или жене, но "так, чтобы никто ничего не знал". Умеешь прятать концы в воду - правильный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
- Михайлов из таких?
- Очень даже! Очень! Хотел всюду успеть и быть в первых рядах! Жен менял, как перчатки! Не говорю о любовницах. Спешил жить. И пожил в свое удовольствие. Моя сестра Софочка купалась с ним в роскоши, посещала высшие сферы... не отнять. Набаловалась. Но детей не хотел. Работать мешали. Что в итоге? Одна. Слава Богу, нашла Осю. Загорелась Америкой... Америка! Рай! Ха!
- А вы? Почему туда не рветесь?
- Скорее всего, потому, что... а зачем? В земной рай я не верю, массовому психозу поддаваться не люблю. Я - сам по себе. В свое время во всех этих длинных, дурацких анкетах с гордостью писал: "Родственников за границей не имею..." Я ведь продукт эпохи... Следовало этим гордиться гордился. Мои соплеменники сразу помчались в Америку, когда стало разрешено. Самые ловкие сделали хорошие деньги, мотаясь туда-сюда, как "бедные родственники". Еврейское братство с Брайтон-Бич жалело их, дарило вещи, давало деньги. Они, "сирые" в кавычках, перли в Россию огромные багажи и здесь спекулировали. Я смеялся. Я сам не ангел. Но я смеюсь над большой суетой. У меня жена русская. Мои дети - полукровки. У меня в семье все вопросы не еврейские или русские, а русско-еврейские. Скандалов хватает. Я сам кричу им, чтоб не ссорились, чтоб ценили свою и чужую жизнь. Как иначе? Иначе - сплошная глупость. Нас, каждого, подстерегает масса опасностей! Болезни, преступники, готовые ограбить, убить... Аварии, катастрофы. И вот - черная пропасть могилы, гроб... Так и хочется повторить почти слово в слово сказанное поэтом Михаилом Светловым: "Люди! Лучше дарить цветы в теплые живые руки, чем кидать их поверх холодных..." Лучше не жалеть добрых слов живому человеку, чем произносить их над гробом... Но кто меня послушается? Кто?
И вдруг вопрос на засыпку:
- Неужели вас всерьез интересует покойный Михайлов?
- Да. А что? Вы его сильно недолюбливаете? Потому что он бросил вашу сестру?
- Не крошите меня мелко, девочка. Он Софочку не выгнал на мороз. Он оставил ей квартиру. Он от презрения оставил ей квартиру. Он мог брать у государства другую. И он её взял. Он многое мог себе позволить. Когда он умер, меня вызвали в Союз и потребовали организовать ритуал по самому высшему разряду. Я сделал все в лучшем виде. Но чувствовал себя пигмеем. Он и в гробу презирал всех, кому не было доступа в самые высшие сферы. Не любил я его, не любил... Мне, признаюсь, часто хотелось... когда ещё он был Софочкиным мужем... сказать ему с юмором: "Между прочим, все там будем, и вы в том числе, поэтому не предлагайте мне спитой чай, а заварите свежий".
- Он что, и на чае экономил?
- А как же!
- Получается... его многие не любили?
- Вроде этого... Давил. Всем своим видом давил нас, маленьких людишек. И при советах дворянином глядел.
- Как по-вашему, он умер сам или...
- По документам - сам. Но я давно никаким документам не верю. Я многое должен был скрывать от народа как профессионал. Сколько же было случаев, когда писатель или поэт кончал жизнь самоубийством, но этого никто не знал, кроме посвященных... Человек вообще хрупок, равновесие его психики нарушить не так уж и сложно... Иной раз смотришь - богатырь! Геркулес! А на самом деле - одинокий мальчик, которому осточертело все и вся. А другой вдруг утратил всякий смысл жизни... тем более, если по совести, большого смысла во всей этой суете нет и нет... так, привыкаем, изображаем... Я, представьте, знал одну старую даму, жену известного писателя с удивительно сильным и смелым характером. Она позвала меня и сказала: "Я скоро умру. Сама. Так надо. Врачи подозревают у меня плохую болезнь. Прошу похоронить меня рядом с мужем. Деньги возьмете там-то". Я не очень-то поверил в её решимость. Я исходил из того, что жила она в большой квартире, среди картин, антиквариата... Но она свое решение не изменила... Через три дня после нашего с ней разговора её нашли мертвой на постели, одетой в хорошее платье, причесанной... Вот какие характеры встречаются!
И без перехода:
- Как вы, Танечка, думаете, кому понадобились старые, пыльные рукописи? Зачем их вынули из контейнера с отбросами?
- А это о них шла речь? - состроила я из себя ветошку, брошенную в угол, чтоб уж ничуть не отсвечивала. - О рукописях самого?..
- Чудеса! - повертел головой "похоронщик". - Моя сестра всегда была безалаберна... Хотя строила большие планы. Каждому свое. Вы не верите, что Михайлов умер сам? Вас смущает близость его последней жены Ирины с молодым человеком по имени Андрей?
- Положим.
- Вам мой совет. Добрый, - Михаил Маркович положил мне руку на плечо. - Не копайтесь в помоях. Не ищите справедливость. Занятие хлопотное и пустое. И опасное, кстати. Тот, кто способен убить одного, - легко убьет другого, чтобы сохранить тайну. Я именно это все эти годы вдалбливал в растрепанную голову своей сестрицы Софочки. Ей хотелось позлит вторую жену Михайлова Клавдию... За то, что Клавдия открыто обзывала её "проституткой". Но я сумел удержать... У Клавдии дети и внуки Михайлова, и кто знает, какие у них связи... каким камнем ударят из-за угла. Кажется, Софья что-то уразумела...
- Вы это совершенно серьезно? Про камень из-за угла?
- Девочка, моя профессия давно убедила меня в том, что обиды мало кто способен прощать, а обида, пусть и справедливая, но нанесенная печатно, ведь Софочка хотела обнажить кое-что из жизни Михайловых, - вызвала бы у Клавдии и законных потомков известного, заслуженного непредсказуемую реакцию. Если же учесть, что вряд ли его сын-бизнесмен не имеет своих "бритоголовых", то...
- Ну надо же! Сколько интересного вы мне рассказали! - проворковала "ветошка".
- И поучительного, - добавил "похоронщик", снимая руку с моего плеча. - Ося, между прочим, тоже контактирует с "бритоголовыми"... А как же! Все, все, кто хочет достичь, сохранить, приумножить - держат при себе... - Мой собеседник улыбнулся мне извинительно даже. Но золотой его клычок блеснул как-то нехорошо, многообещающе... Или мне это почудилось?
- Не будем о суетном, - вдруг попросил меня этот весьма непростой человек. - Давайте закончим наш разговор любовью. Почему нет? Я вам расскажу сейчас очень странную, но абсолютно достоверную историю о любви. Возможно, она где-то как-то вам пригодится... Начну так... На одном из московских кладбищ стоит полированный камень со скромной надписью: такая-то, родилась тогда-то, умерла тогда-то. И к этому камню до сего дня приходят двое. Иногда поодиночке, иногда вместе. Один помоложе, другой постарше. Шатен и блондин. Приносят цветы, подолгу стоят молча.
Теперь приготовьтесь возмущаться и митинговать на тему: "Какой ужас! Какой позор! Как они могли! Как она могла!" Ибо у нас почему-то считается самым незначительным грешком изменять мужу или жене, но "так, чтобы никто ничего не знал". Умеешь прятать концы в воду - правильный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120