Медленно падают золотые листья старых каштанов. Мария Ильинична решительно встряхивает головой: «Пора!» Все оговорено, решено, затягивать пребывание в Париже нет смысла. Она еще не знает, останется в Питере или обоснуется в Москве.
Марк Тимофеевич получил службу в Саратове (ее пришлось долго ждать, никто не хочет принимать на работу инженера с такой политической репутацией), Елизаровы зовут Марию Ильиничну к себе, но она отказывается. «Очень рада, что вы перебираетесь в Саратов. Говорят, это хороший городок и интереснее, вероятно, Урала. Но как-никак я лично предпочту одну из столиц на эту зиму... Выправилась я теперь уже здорово, могу много ходить и растолстела очень, потому что питалась хорошо, а двигалась мало... Теперь можно и за работу, только бы добраться до России, очень уж мне заграница очертела». И дальше Мария Ильинична дает сестре ряд имен товарищей, с которыми можно и нужно связаться. Сама она вся устремлена домой, к партийной работе.
В который уже раз расстается она с любимым братом и пускается в путь. Это настолько привычно, что в поезде она чувствует себя спокойно. Отрываясь от книги, подолгу смотрит в окно, перебирая в памяти все, о чем говорили с Владимиром Ильичем. Поезд движется к русской границе...
Мария Ильинична ошиблась, полагая, что за год русская полиция забыла о ней. По тому, как проверяли ее документы, какому тщательному осмотру был подвергнут ее багаж, сразу стало ясно: она по-прежнему в поле зрения жандармов.
Москва. Родные, привычные улочки. Обнимая мать, Мария Ильинична с тревогой замечает, как она постарела за этот год, появились новые морщинки, но она держится так же прямо, глаза поблескивают молодо и живо.
Опять они обживают новую квартиру, готовятся к зиме. Мария Ильинична уже через несколько дней после приезда связалась с Московским комитетом РСДРП.
В Москве в это время работали Свердлов (его арестовали в декабре 1909 года), Калинин, Ногин, Дубровинский, Скворцов-Степанов.
Многочисленные аресты, увольнения передовых рабочих, отход от партии временных попутчиков вызвали сокращение рядов организации, но работа ее не прекращалась. Шла острая борьба с ликвидаторами и отзовистами. Собравшаяся осенью окружная партийная конференция одобрила решения совещания расширенной редакции «Пролетария».
Рабочее движение, несмотря на репрессии, стало более значительным. Забастовки прошли на ряде московских предприятий. Особенно крупной была на Прохоровской мануфактуре в августе того же, 1909 года.
Все повторяется — надо искать работу, ведь средства к существованию весьма ограниченны — лишь пенсия матери. Мария Ильинична ищет уроки французского языка, ибо попытка устроиться на официальную службу не удалась. Она побывала в министерстве просвещения. Чиновники учтиво взяли документы, ее диплом явно произвел впечатление, предложили через несколько дней прийти за ответом; когда же она явилась в назначенный срок, ответ был вежлив, но категоричен: «Мест нет». Что ж! Это не удивило ее. Косые взгляды служащих яснее ясного говорили о том, какой ответ получен из департамента полиции о ее благонадежности.
Частный урок найти трудно, хотя она согласна на любую оплату. Друзья стараются помочь. Мария Ильинична дала специальное объявление и даже наклеила объявление на воротах того дома, где они с матерью живут. Безрезультатно. Пришлось устраиваться счетоводом в Московскую городскую управу.
Как и всегда, налажена переписка с Владимиром Ильичем, который просит сестру доставать ему периодику и необходимый статистический материал.
В Москву переезжают старые друзья и соратники — Глеб Максимилианович и Зинаида Павловна Кржижановские, Михаил Федорович Владимирский с семьей, Софья Николаевна Смидович. Мария Александровна в письмах рассказывает очень осторожно о деятельности дочери, однако нет-нет да и промелькнет фраза о том, что Маня выходит каждый день, «утром по своим делам, а вечерами больше на свои собрания».
Слежка идет очень большая. Они живут далеко от центра, на Девичьем Поле. Мать беспокоится, что Мария Ильинична много бывает на ногах. А ей действительно приходится несколько раз пересаживаться с трамвая на трамвай, часть пути проделывать пешком, чтобы уйти от шпиков.
Весной 1910 года в Московской организации начинаются аресты. У Ульяновых несколько раз был «профилактический обыск». Чтобы усыпить бдительность полиции и уйти от неминуемого провала, Мария Ильинична ищет место учительницы в отъезд. На помощь пришла давняя знакомая — жена соратника Ленина по «Союзу борьбы» Михаила Сильвина — Ольга Александровна. Она нашла место домашней наставницы в знакомой семье Савельевых, выезжавших на лето на дачу в Финляндию, в маленький поселок Ино-Неми. Сам Савельев был культурным человеком. Инженер по образованию, он объехал всю Европу. Он придерживался прогрессивных взглядов, и его не смущала политическая неблагонадежность будущей учительницы его четверых детей. Ольга Александровна, хорошо знавшая Савельевых, не скрыла от них истинное положение вещей. И все-таки он послал Марии Ильиничне письменное приглашение.
Мария Ильинична не торопится с отъездом: ей нужно еще выполнить ряд партийных поручений. Это беспокоит мать. Она чувствует опасность, нависшую над младшей дочерью. И она оказывается права.
В ночь на 24 апреля в дверь их квартиры раздался громкий стук. Несколько полицейских прошли в комнаты, занимаемые Ульяновыми. Остальным жильцам запретили выходить в прихожую. Обыск продолжался до утра. Он ничего не дал, однако Марию Ильиничну увели в охранное отделение.
Мария Александровна без сил бродила по комнатам, пыталась навести минимальный порядок. В начале четвертого Мария Ильинична неожиданно вернулась в сопровождении четырех полицейских чинов. В охранном отделении Мария Ильинична попросила освободить ее, хоть на время; дома осталась старушка мать, и надо вызвать для ухода за ней старшую сестру. Кроме подозрений, у полиции ничего нет, поэтому пристав позволил Марии Ильиничне вернуться домой, но в квартире он решил устроить засаду. Все жильцы оказались под домашним арестом. Двое полицейских расположились в прихожей, а двое других кочевали из гостиной в кухню и обратно.
На улицу не выпускали ни жильцов, ни прислугу, ни даже хозяйку квартиры. Время, казалось, остановилось. Часы текли в мрачном ожидании. Вдруг тишину пронзил дверной колокольчик. Полицейские оживились, попрятались, только старший стал за дверь в прихожей и грозным шепотом приказал испуганной прислуге: «Открой и впусти». Руки девушки тряслись, она сняла дверную цепочку и открыла, перед дверью стоял почтальон. «Ульяновой письмо», — сказал он, протягивая конверт. Взяв письмо, она закрыла дверь и сделала несколько шагов в сторону стоявшей у дверей своей комнаты Марии Ильиничны, но унтер опередил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81