Мой второй собеседник, офицер секретной армейской службы, следовательно один из подчиненных адмирала Канариса, охотно поделился всей информацией, которой располагал. Это была причудливая коллекция слухов, сплетен и объективных сведений, добытых большей частью нашими агентами в Северной Африке, плюс — совершенна фантастических предположений; например, одно бесценное сообщение было получено в беседе за стаканчиком в баре от болтливого секретаря одного из французских министерств; другое исходило от подруги морского офицера из окружения адмирала Дарлана, некой «бравой девицы», которая одаривала своей благосклонностью всех без разбору парней, лишь бы на них была престижная военная форма поярче. Вся эта словесная мешанина, естественно, не прибавила мне понимания происходящего, и я только подивился, как на основании подобной информации сам адмирал Канарис способен приходить к каким-либо ясным заключениям.
Шеф нашей тайной полиции оказался осведомлен не больше всех остальных. Единственное, что он мог выдавить из себя, — это честное признание, что ситуация «далеко не ясна», что, естественно, для меня уже новостью не являлось. Впрочем, он тоже горел желанием поделиться внушительным количеством противоречивых сведений. Но почти все они были основаны на данных, позаимствованных у арестованных голлистских агентов. Ему уже дважды за последнее время доносили о грядущих и весьма грозных акциях «Свободной Франции» против правительства Виши, но ничего так и не происходило. Он, кстати, тоже ратовал за немедленный перевоз правительства в оккупированную зону. Я вполне понимал его замысел: подобное решение разом прекратило бы все волнения и суету, которые столь досаждали ему здесь последнее время. Короче, этот человек желал только одного: чтобы его наконец оставили в покое.
В конце концов я даже свел знакомство с полковником Люфтваффе, членом нашей комиссии по перемирию. Этот заявил мне без обиняков, что ничего не знает и что лично он отказывается верить в любой из бесчисленных слухов, которые заразили всю атмосферу города.
— Лучше всего безотлагательно заключить мирный договор с Францией, а если возможно — одновременно и с Англией. Это прекрасное решение всех проблем, — утверждал он, явно радуясь тому, что наконец нашел столь простое и радикальное решение.
Увы, это предложение едва ли могло оказаться мне полезным. На обратном пути я не мог удержаться от тягостного недоумения при мысли о невероятнейшем винегрете, который, по всей видимости, образовали в досье ставки рапорты наших представителей. Как фюрер и его советники могли прийти к какому-либо верному заключению или по крайней мере к ясному пониманию ситуации? Что если, основываясь именно на этих рапортах, чтобы не сказать — сплетнях, ставка совсем недавно отдала мне приказ начать эту тщательно подготавливаемую операцию; а ведь когда решение принимается на основе полного доверия к подобной ошибочной или даже намеренно ложной информации, то в результате выходит ужасная каша: в данном случае во всех отношениях, и нынешних и будущих, — между Францией и Германией.
Единственное утешение, говорю я себе, что моя прогулка, при всей мешанине противоречивых и ненужных сведений в голове, оказалась не так уж и бесполезна. Бродя по городу, я пришел к радостному выводу: очевидно, он весь погрузился в традиционную для южных стран, но заметно затянувшуюся сиесту. К двум часам пополудни все улицы совершенно обезлюдели. И потому я решаю выбрать как час «Икс» именно это время, особенно спокойное. Итак, теперь у меня есть серьезный шанс достичь вместе со своим боевым батальоном центра города, не тревожа отдавшихся дреме жителей. От аэродрома до правительственного квартала, должно быть, километров пять, что соответствует семи минутам езды наших гусеничных автомобилей. Конечно же, следует учитывать в своих планах, что вишистские наблюдатели, а может быть, даже и голлистские агенты, вероятно, присматривают за всем тем, что творится в бараках, в которых разместились мои люди. Против подобной слежки есть только одно средство: попытаться соответствующим маневром обмануть противника и действовать в нужный момент с молниеносной быстротой.
С помощью фон Фолькерсама я прорабатываю, и с большой тщательностью, все детали операции, особенно ту часть плана, что касается действий моей «группы захвата». Мы разделили всю операцию на две фазы и заняли наши войска ежедневными тренировками — дневными и ночными маршами, пешими или на автомобилях. Зато около полудня никаких учений мы не проводим, чтобы — не дай Бог — не возбудить любопытства у наших наблюдателей. Во всяком случае, мы твердо знаем, что наши люди именно в это время всегда тянутся к походным кухням, и, таким образом, находятся под рукой.
Что касается штабов двух батальонов полиции, то они расположились один в Коньяте, к западу от Виши, а другой в Босте, к востоку от города. Почти весь день я носился по нашей территории, проверял патрули. Блокировка города оказалась не такой уж легкой задачей. Из самого центра Виши выходит по меньше мере пятнадцать дорог, которые разбегаются в разных направлениях. Эти дороги с интенсивным движением соединяются друг с другом, и следить за этими вторичными маршрутами весьма трудно. К тому же нам надлежит предусмотреть и такую трудоемкую работу, как отсечение даже проселочных дорог и тропок.
Из восьми рот, которые вместе составляли два батальона полиции, две постоянно оставались в резерве. Им следовало в надлежащий момент блокировать все основные выходы на границе города. Другие части должны были образовать повсюду вокруг Виши как можно более тесный кордон и продвинуться примерно на шесть километров от города. Так, благодаря двойной цепи мы надеялись помешать всем живым существам, лишенным крыльев, как войти, так и выйти из города.
Мой план действий был следующим: как только ставка передаст нам требуемый сигнал, завуалированный весьма странной фразой, «волк залаял», батальон захвата вступает первым. Благодаря постоянным тренировкам людям потребуется только десять минут на подготовку, чтобы экипироваться с головы до ног и погрузиться в свои автомобили. Я надеялся, что в таких условиях смогу отдать приказ о выступлении в час сорок пять. Я не предвижу никаких помех и тем более вооруженного противостояния во время всего пути до правительственных зданий, притом что он будет длиться минут восемь — десять. Итак, головной отряд, первая рота из моего батальона фридентальских охотников, достигнет театра действий без каких-то минут два.
Один взвод из головной роты разделится на группы, чтобы занять маленький мост через один из рукавов реки Алльер, и будет держать, чего бы это ни стоило, открытым путь отступления для нас на аэродром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58