Обстановка, особенно в начальной стадии мятежа, как нельзя более благоприятствовала повстанцам. На юге страны продолжалась жестокая и кровопролитная борьба с врангелевцами. На западе развивали наступление белополяки. Красная Армия не располагала достаточным количеством сил, чтобы решительно и быстро подавить кулацкое выступление в самом центре России. А местные гарнизоны состояли из считанного количества бойцов. И вскоре восстание, как лесной пожар, охватило не только Кирсановский и Борисоглебский уезды, но и заполыхало в соседних.
Антоновцы перерезали Юго-Восточную железную дорогу, соединяющую Москву с Царицыном. Они взрывали железнодорожные мосты, громили кооперативы и советские учреждения, уничтожали телефонную и телеграфную связь. Зверским пыткам и лютой, мученической казни подвергали коммунистов и комсомольцев, сельских активистов, милиционеров и чекистов, которые попадали в их руки. Достаточно было одного доноса, малейшего намёка на протест того или иного крестьянина, чтобы озверевшее от крови кулачьё убивало и обвинённого, нередко оклеветанного человека, и всю его семью.
Не сосчитать потерь, понесённых в те дни продовольственными отрядами, направлявшимися в деревни Тамбовщины за хлебом. Немногочисленные по своему составу, вооружённые только винтовками, эти отряды нередко попадали в бандитские засады, из которых не удавалось вырваться ни одному человеку.
Страшные факты о кровавом разгуле антоновщины рассказывали чекисты, очевидцы кулацких зверств, которые приезжали в Липецк из охваченных мятежом уездов. А о его начале, о зарождении мятежа я позднее услышал от Якова Фёдоровича Янкина, который до перевода к нам работал в губернской ЧК в Тамбове.
Оказалось, что весной 1920 года в Тамбов приезжал представитель ВЧК, который по поручению Ф.Э.Дзержинского занимался расследованием причин, позволивших отдельным бандитским выступлениям перерасти в крупное кулацкое восстание. Он пришёл к выводу, что в этом в значительной мере были виноваты работники губчека, не сумевшие своевременно пресечь кулацко-эсеровскую агитацию.
Некоторые чекисты были за это арестованы. Яков Фёдорович считал себя в равной с ними степени виноватым в тех обвинениях, которые предъявлялись его сослуживцам. В рапорте на имя Феликса Эдмундовича он доложил, что готов понести наказание наравне со всеми. Но в ВЧК решили, что привлекать его к ответственности нет оснований, и рапорт оставили без последствий.
Узнав об этом случае, я решился спросить у Янкина, чем был вызван его столь необычный рапорт. Мне казалось, что, будь он действительно виновен, наказали бы и без рапорта. Зачем же самому на себя накликать беду?
Яков Фёдорович ответил не сразу. Чувствовалось, что он хочет как можно понятнее, доходчивее разъяснить мне этот вопрос. И наконец нашёл нужные слова:
— Видишь ли, Митя, коммунист должен уметь всегда прямо смотреть правде в глаза. Тяжело смотреть, неприятно, но что поделаешь — так должно быть. В Тамбове я работал вместе с привлечёнными позднее к ответственности товарищами. Был членом коллегии губчека. А ведь антоновщина именно в то время и пускала свои первые ядовитые ростки.
— Но вас вскоре перевели в Липецк…
— Правильно. Мятеж начался после моего отъезда. Но разве нет моей вины в том, что мы не использовали всех возможностей для ликвидации его в самом зародыше? Есть. Мы не раскрыли контрреволюционное гнездо, которое Антонов свил в кирсановской милиции. Слишком поздно раскусили его, проявили недопустимую слепоту. Позволили скрыться… И вот — пожар… За это надо отвечать. Всем, кто виноват. В том числе и мне. Потому и написал рапорт.
Янкин невесело усмехнулся:
— Когда привлекают к ответственности, приятного мало. Но я знал, что Феликс Эдмундович сумеет правильно и беспристрастно разобраться во всем. И если не привлекли, значит, совесть моя перед партией чиста.
Не думали мы во время этого разговора, что скоро и нам, липецким чекистам, предстоит окунуться в самую гущу все более нараставших тревожных событий.
К началу августа кулацко-эсеровское восстание перекинулось с Тамбовщины в смежные уезды Саратовской, Воронежской и Пензенской губерний. Оно могло привести к очень серьёзным осложнениям для всей Советской страны, блокированной белогвардейцами и интервентами. И на борьбу с антоновцами Центральный Комитет партии направил кроме частей Красной Армии уже не раз проверенные в битвах с контрреволюцией силы — чекистов.
В охваченных мятежом уездах помимо чекистских органов, которые там имелись, срочно создавались выездные сессии губчека с весьма широкими полномочиями. Они представляли собой крупные оперативные группы, усиленные красноармейскими отрядами. Это позволяло чекистам, во всей своей работе опиравшимся на деревенскую бедноту, успешно разыскивать, преследовать и уничтожать бандитские шайки.
Я.Ф.Янкина назначили председателем выездной сессии губернской ЧК в Борисоглебском уезде. Мог ли я не обратиться к нему с просьбой взять и меня с собой! Почти не надеялся на согласие, а когда услышал ответ, то чуть не вскрикнул от радости.
— Что ж, собирайся. На фронт тебя не пустил, а с собой возьму. Только учти, что очень тяжёлой работы там будет много. Впрочем, это и лучше: на собственном опыте узнаешь, что значит жизнь чекиста в боевой обстановке, где каждую секунду нужны находчивость, решительность и смелость. Родным ничего не говорил?
— Нет.
— И не надо. Я сам позвоню отцу и предупрежу, что едешь со мной в командировку. Так твоим домашним будет, пожалуй, спокойнее.
Из липецкой ЧК Яков Фёдорович взял в свою группу только несколько оперативных работников, достаточно обстрелянных в борьбе с врагами Советской власти.
Поехали Степан Самарин, Захар Митин — комендант выездной сессии, опытный следователь Сазонов. Все другие сотрудники должны были присоединиться к нам на месте.
Состав группы подобрался боевой, закалённый, а красноармейский отряд, приданный ей на помощь, казался нам небоеспособным. Большинство бойцов, как выяснилось, были недавними дезертирами; под любыми предлогами и без предлогов они уклонялись от призыва в Красную Армию. Как поведут они себя в первом же бою с антоновцами? Но другого выхода не было, рассчитывать на более стойких людей не приходилось, да и группа должна была срочно выезжать на место. И, погрузившись в Борисоглебске на подводы, мы вместе с отрядом отправились в центр Уваровской волости, в большое село Уварово, где должна была разместиться выездная сессия губчека.
Крепенько жили местные богатей в этом торговом селе: в добротных — даже кой-кто в двухэтажных — домах под жестяными, на городской манер, крышами. Многие дома оказались покинутыми:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82