Операция удалась хорошо: никто не видел. Говорят, что загорелось само, от папиросы».
Само?..
Блажен, как говорится, кто верует. Ведь был же кто-то, бросивший эту злосчастную папиросу. Пожар возник рано утром, а с вечера в помещении типографии не было ни души. Неужели папироса могла тлеть в течение целой ночи?
Чекисты знали, кто поджёг типографию, но иллюзиям Филистовича решили не мешать. Арестовывать «заграничного эмиссара» пока не спешили, хотя для этого уже все было подготовлено. Останавливали невыявленные детали. Что, если сей «член правительства» ожидает из-за границы помощников? С кем он успел связаться после прилёта? Кто свёл его с бандой бывших полицаев и фашистских пособников? Все это подлежало обстоятельному выяснению.
А вскоре стала известна ещё одна новость: «представитель БНР» усиленно занимается поисками пополнения для своего «войска».
Тогда-то и было решено направить к нему оперативного сотрудника — чекиста, который, выполняя в годы Великой Отечественной войны специальное задание в тылу врага, некоторое время носил мундир офицера СД.
Чекист представился Слуцкому в качестве некоего Дубовика, в прошлом активного помощника фашистов, дослужившегося у них до офицерского чина, а после разгрома гитлеровской Германии превратившегося в «мстителя-одиночку». Во время этой встречи присутствовал один из бывших полицейских, с которым мнимый Дубовик сталкивался в дни, когда носил форму сотрудника СД. Это «старое знакомство» укрепило доверие Филистовича к новоявленному «сподвижнику».
Мешкать «друзья» не стали.
Через некоторое время они вместе отправились в Гродно, где были приняты «единомышленниками» Дубовика как самые дорогие гости. Филистович остался очень довольным оказанным ему приёмом и, возвратившись из поездки, поспешил отправить во Францию какое-то письмо…
«Дубовик» настолько мастерски разыгрывал свою роль, что Слуцкий поверил ему, даже старался расположить к себе. Показал фотографию Абрамчика с дарственной надписью, как свидетельство особого доверия «президента»… Посетовал, что если планы, вынашиваемые его шефами, рухнут, никто за границей не даст «Белорусской раде» ни цента… Рассказал, как перед полётом на самолёте без опознавательных знаков Рогуля просил присылать больше бодрой, многообещающей информации. «От этого, — говорил он, — будет зависеть финансирование организации и отношение к ней за рубежом…»
— Правда о Советском Союзе им не нужна, — тяжко вздыхал Филистович-Слуцкий. — Были бы сногсшибательные донесения. Без них, брат ты мой, и нам с тобой крышка — ни помощи, ни денег от американцев не видать.
— Откуда же ты возьмёшь данные? — сочувственно спросил Дубовик.
— Откуда? — Филистович зло усмехнулся. — Была бы бумага да карандаш, а факты найдутся. Что, думаешь, я недавно во Францию отправил? Донесение о том, что у нас грозная сила. Костяк, вокруг которого развивается широкое партизанское движение. Вот как! Поэтому и нуждаемся в оружии и снаряжении, в присылке подкрепления с радиостанцией, документами и, прежде всего, с деньгами.
— Думаешь, пришлют?
— Поджога одной типографии, конечно, маловато. Но скоро провернём ещё дельце, и тогда наверняка получим все.
Дубовик насторожился:
— А мне можно будет участвовать в этом деле?
— Почему нет? — ответил Филистович. — Если хочешь, валяй. Председателя одного колхозного надо гробануть. Он, гад, оставил нас без жратвы. Обстрелял хлопцев, когда те забрались на картофельное поле.
Признание, в минуту откровенности сорвавшееся с языка главаря банды, заставило чекистов немедленно принять меры к ликвидации всей их шатии. Один за другим были выловлены почти все «лесные братья». Сделано это было настолько внезапно и быстро, что никто из них толком не понял, как все произошло.
Возможное убийство было предотвращено.
На свободе остался только Филистович с одним бандитом. Но и он вот-вот должен был прийти в лагерь, куда на помощь Дубовику успела прибыть оперативная чекистская группа.
Однако тщательно разработанный план этой операции чуть было не сорвался. Из-за досадной случайности Филистовичу едва не удалось ускользнуть.
Он шёл по лесу, как всегда, осторожно, все время прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Недалеко от лагеря сделал вид, будто нужно поправить портянку, и пропустил напарника вперёд. Тот вошёл в кольцо засады, и в это время кто-то из бойцов неосторожно повернулся и нажал на спусковой крючок автомата.
Сопровождающий главаря бандит бросился на землю, стал отстреливаться, пытаясь скрыться в чаще. Но не ушёл. Вскоре с ним было покончено.
А Филистович в это время мчался через густые заросли и топкие болота. К вечеру вышел на опушку, — метрах в двухстах знакомая деревня. Не попросить ли приюта у когда-то знакомого ему человека — Алексея Кошевара?
Встреча была радостной и сердечной. Заметно постаревший Кошевар сразу узнал «Чечётку», невесть откуда ввалившегося в дом в грязи с головы до ног, да ещё с чем-то под брезентовым плащом на груди. «Автомат… — сразу догадался Кошевар. — Ну и дела… Надо принимать меры. Пускай лучше с этим разберутся те, кому надо».
Он усадил нежданного гостя за стол, выставил самогон, деревенские разносолы. С кухни потянуло запахом яичницы со шкварками.
— Алесь, не марудь! — строго прикрикнул старик на внука.
И пока тот носил на стол сковороду с шипящей яичницей, рассыпчатую бульбу и другую снедь, дед успел ему кое-что прошептать…
В доме было тихо, спокойно. Почему же и не отдохнуть? Филистович снял плащ, завернул в него автомат, положил под лавку. Дед принялся угощать «Чечётку», пожалев при этом, что «дорогой гость» не пришёл на свадьбу, которую справляли всего лишь три дня назад. Шутка ли, выдать любимую внучку Алену замуж!
А тем временем тихо открылась дверь, и в хату вошли оповещённые внучонком сотрудники оперативной группы.
— Руки вверх! — внезапно скомандовали чекисты.
Дед сразу приметил, что в кармане у гостя был приготовлен пистолет. И он тут же оказался в руках у хозяина дома. А вслед за ним из-под лавки появился и завёрнутый в брезентовый плащ автомат.
Что же после всего этого оставалось делать «борцу», а на самом деле предателю, закоренелому антисоветчику, наёмнику иностранных разведок?
Пришлось поднять руки, а потом давать показания.
И Филистович заговорил.
Оказавшись на Западе, он быстро нашёл не только единомышленников, но и покровителей, запятнавших себя предательством и изменой. Деятели вроде Островского, Абрамчика, Рогули пригрели и продали «пана Яна» американской разведке. Он охотно участвовал в создании молодёжной буржуазно-националистической организации, куда принимали тех, кто в период временной оккупации Белоруссии служил в полиции, карательных отрядах, а также беглых бургомистров, старост, чиновников и их сыновей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Само?..
Блажен, как говорится, кто верует. Ведь был же кто-то, бросивший эту злосчастную папиросу. Пожар возник рано утром, а с вечера в помещении типографии не было ни души. Неужели папироса могла тлеть в течение целой ночи?
Чекисты знали, кто поджёг типографию, но иллюзиям Филистовича решили не мешать. Арестовывать «заграничного эмиссара» пока не спешили, хотя для этого уже все было подготовлено. Останавливали невыявленные детали. Что, если сей «член правительства» ожидает из-за границы помощников? С кем он успел связаться после прилёта? Кто свёл его с бандой бывших полицаев и фашистских пособников? Все это подлежало обстоятельному выяснению.
А вскоре стала известна ещё одна новость: «представитель БНР» усиленно занимается поисками пополнения для своего «войска».
Тогда-то и было решено направить к нему оперативного сотрудника — чекиста, который, выполняя в годы Великой Отечественной войны специальное задание в тылу врага, некоторое время носил мундир офицера СД.
Чекист представился Слуцкому в качестве некоего Дубовика, в прошлом активного помощника фашистов, дослужившегося у них до офицерского чина, а после разгрома гитлеровской Германии превратившегося в «мстителя-одиночку». Во время этой встречи присутствовал один из бывших полицейских, с которым мнимый Дубовик сталкивался в дни, когда носил форму сотрудника СД. Это «старое знакомство» укрепило доверие Филистовича к новоявленному «сподвижнику».
Мешкать «друзья» не стали.
Через некоторое время они вместе отправились в Гродно, где были приняты «единомышленниками» Дубовика как самые дорогие гости. Филистович остался очень довольным оказанным ему приёмом и, возвратившись из поездки, поспешил отправить во Францию какое-то письмо…
«Дубовик» настолько мастерски разыгрывал свою роль, что Слуцкий поверил ему, даже старался расположить к себе. Показал фотографию Абрамчика с дарственной надписью, как свидетельство особого доверия «президента»… Посетовал, что если планы, вынашиваемые его шефами, рухнут, никто за границей не даст «Белорусской раде» ни цента… Рассказал, как перед полётом на самолёте без опознавательных знаков Рогуля просил присылать больше бодрой, многообещающей информации. «От этого, — говорил он, — будет зависеть финансирование организации и отношение к ней за рубежом…»
— Правда о Советском Союзе им не нужна, — тяжко вздыхал Филистович-Слуцкий. — Были бы сногсшибательные донесения. Без них, брат ты мой, и нам с тобой крышка — ни помощи, ни денег от американцев не видать.
— Откуда же ты возьмёшь данные? — сочувственно спросил Дубовик.
— Откуда? — Филистович зло усмехнулся. — Была бы бумага да карандаш, а факты найдутся. Что, думаешь, я недавно во Францию отправил? Донесение о том, что у нас грозная сила. Костяк, вокруг которого развивается широкое партизанское движение. Вот как! Поэтому и нуждаемся в оружии и снаряжении, в присылке подкрепления с радиостанцией, документами и, прежде всего, с деньгами.
— Думаешь, пришлют?
— Поджога одной типографии, конечно, маловато. Но скоро провернём ещё дельце, и тогда наверняка получим все.
Дубовик насторожился:
— А мне можно будет участвовать в этом деле?
— Почему нет? — ответил Филистович. — Если хочешь, валяй. Председателя одного колхозного надо гробануть. Он, гад, оставил нас без жратвы. Обстрелял хлопцев, когда те забрались на картофельное поле.
Признание, в минуту откровенности сорвавшееся с языка главаря банды, заставило чекистов немедленно принять меры к ликвидации всей их шатии. Один за другим были выловлены почти все «лесные братья». Сделано это было настолько внезапно и быстро, что никто из них толком не понял, как все произошло.
Возможное убийство было предотвращено.
На свободе остался только Филистович с одним бандитом. Но и он вот-вот должен был прийти в лагерь, куда на помощь Дубовику успела прибыть оперативная чекистская группа.
Однако тщательно разработанный план этой операции чуть было не сорвался. Из-за досадной случайности Филистовичу едва не удалось ускользнуть.
Он шёл по лесу, как всегда, осторожно, все время прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Недалеко от лагеря сделал вид, будто нужно поправить портянку, и пропустил напарника вперёд. Тот вошёл в кольцо засады, и в это время кто-то из бойцов неосторожно повернулся и нажал на спусковой крючок автомата.
Сопровождающий главаря бандит бросился на землю, стал отстреливаться, пытаясь скрыться в чаще. Но не ушёл. Вскоре с ним было покончено.
А Филистович в это время мчался через густые заросли и топкие болота. К вечеру вышел на опушку, — метрах в двухстах знакомая деревня. Не попросить ли приюта у когда-то знакомого ему человека — Алексея Кошевара?
Встреча была радостной и сердечной. Заметно постаревший Кошевар сразу узнал «Чечётку», невесть откуда ввалившегося в дом в грязи с головы до ног, да ещё с чем-то под брезентовым плащом на груди. «Автомат… — сразу догадался Кошевар. — Ну и дела… Надо принимать меры. Пускай лучше с этим разберутся те, кому надо».
Он усадил нежданного гостя за стол, выставил самогон, деревенские разносолы. С кухни потянуло запахом яичницы со шкварками.
— Алесь, не марудь! — строго прикрикнул старик на внука.
И пока тот носил на стол сковороду с шипящей яичницей, рассыпчатую бульбу и другую снедь, дед успел ему кое-что прошептать…
В доме было тихо, спокойно. Почему же и не отдохнуть? Филистович снял плащ, завернул в него автомат, положил под лавку. Дед принялся угощать «Чечётку», пожалев при этом, что «дорогой гость» не пришёл на свадьбу, которую справляли всего лишь три дня назад. Шутка ли, выдать любимую внучку Алену замуж!
А тем временем тихо открылась дверь, и в хату вошли оповещённые внучонком сотрудники оперативной группы.
— Руки вверх! — внезапно скомандовали чекисты.
Дед сразу приметил, что в кармане у гостя был приготовлен пистолет. И он тут же оказался в руках у хозяина дома. А вслед за ним из-под лавки появился и завёрнутый в брезентовый плащ автомат.
Что же после всего этого оставалось делать «борцу», а на самом деле предателю, закоренелому антисоветчику, наёмнику иностранных разведок?
Пришлось поднять руки, а потом давать показания.
И Филистович заговорил.
Оказавшись на Западе, он быстро нашёл не только единомышленников, но и покровителей, запятнавших себя предательством и изменой. Деятели вроде Островского, Абрамчика, Рогули пригрели и продали «пана Яна» американской разведке. Он охотно участвовал в создании молодёжной буржуазно-националистической организации, куда принимали тех, кто в период временной оккупации Белоруссии служил в полиции, карательных отрядах, а также беглых бургомистров, старост, чиновников и их сыновей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82