— Генерал устало потер глаза и повернулся к Зукаускасу. — Боже мой, я вынужден назначать лейтенантов командирами мотострелковых рот. Три недели назад их главной заботой было положить документ в нужную папку, а теперь они командуют сотнями людей.
Пальсикас замолчал, стараясь отогнать усталость и оцепенение. На протяжении уже нескольких лет офицеры из «Бригады Железного Волка» были его единственной семьей, и очень трудно было сознавать, что они мертвы. В официальной обстановке он называл их по званию и фамилии, но знал их как Анатолия, или Данаса, или Витаутаса, или Кароля. Пальсикас знал их характеры, сильные и слабые стороны. У Масюлиса осталось восемь детей, Друнга был жутким аккуратистом, Мейлус — ловеласом, этаким пижоном, который ходил по барам и кафе Каунаса, выставляя напоказ молодым девушкам свои ордена и медали.
И вот теперь все они были мертвы, или ужасно покалечены, или впали в шок от этой гражданской войны, начатой им, Пальсикасом. И он не мог ничего поделать, кроме как заменить их более молодыми и, конечно, не менее потрясенными офицерами. И если он сам погибнет, то и его заменят кем-нибудь помоложе и, пожалуй, менее опытным. Когда погибают офицеры, их должности занимают сержанты, потом они получают офицерские звания и все начинается сначала...
— Генерал... четвертый батальон ожидает приказа. Нам продолжать атаку конструкторского бюро и секретного здания?
— Подождите с атакой, пока мы не наладим управление батальоном, — ответил Пальсикас. — Здания окружены... никуда они не денутся.
— Генерал, а что это был за самолет? Почему он сначала обстреливал нас, а потом омоновцев?
— Или это был штурмовик ВВС СНГ, который совершил ужасную ошибку, — предположил Пальсикас, — или кто-то другой пытается вмешаться в ход боя. Думаю, он засек, что его захватила РЛС ЗСУ-23-4, и решил, что она представляет для него угрозу, а потом, когда понял, что бронетехника, защищающая конструкторское бюро, тоже представляет для него угрозу, он оставил нас в покое. Но теперь это уже не имеет значения, сегодня он спас нам жизни, так что не будем злиться на того, кто им командовал. А сейчас мне нужны сообщения от нашей зенитной артиллерии, пусть доложат об этом самолете и других воздушных целях. Мы должны закрепиться в комплексе, прежде чем начнется контратака войск СНГ. И пригласите командиров...
— Вертолеты! — крикнул кто-то. — Идут с севера!
Все головы повернулись в этом направлении, но в ночном небе ничего не было видно, только сквозь отдельные пулеметные очереди и выстрелы пушек они могли слышать шум лопастей быстро приближающихся вертолетов.
— Тяжелые вертолеты... штурмовые или десантные, — предположил командир первого батальона подполковник Симас Зобарскас. — Один, может быть, два. Пролетают над конструкторским бюро. Чьи бы они ни были, они не атакуют, по крайней мере, пока.
— Похоже, что все эти самолеты и вертолеты крутятся возле конструкторского бюро, — заметил Пальсикас, заинтересовавшись этим обстоятельством. Он показал на крупные воронки от снарядов пушек, окружавшие четырехметровую ограду конструкторского бюро. — Посмотрите на эти воронки... они расположены точно вокруг ограды, но сама ограда не уничтожена. Они похожи на ловушки для танков...
— Ловушки для танков? — недоверчиво спросил Зобарскас. — Для наших танков?
— Не знаю, — задумчиво произнес Пальсикас. — Но, если бы они хотели не подпустить нас или нашу бронетехнику к конструкторскому бюро, они могли бы сделать это более эффективным способом...
— Другими словами, могли бы просто разбомбить нас! — воскликнул полковник Зукаускас.
— Эти воронки сделаны не бомбами, Виталис, — пояснил Пальсикас. — Я четко слышал стрельбу пушек во время атаки самолета. Один и тот же самолет расстреливал из тяжелых пулеметов омоновские БМП и вел огонь из крупнокалиберной пушки... и, возможно, он же взорвал бензохранилище. Я знаю единственный самолет в мире, который обладает такими возможностями...
— Первая и третья роты сообщают, что за легкими вертолетами следуют тяжелые, с интервалом в пятнадцать секунд, — доложил радист. — Просят разрешения атаковать их.
— Пусть подождут, — приказал Пальсикас.
До сих пор картина была ясной — все подразделения и боевая техника, не входящие в состав «Бригады Железного Волка», являются вражескими. Но теперь картина изменилась. Неопознанный самолет атаковал только бронетехнику СНГ и ЗСУ-23-4, которые пытались его сбить. И если не считать зенитные самоходки, то он не трогал литовцев, а весь свой убийственный огонь сосредоточил на омоновцах.
А сейчас подлетают еще неопознанные вертолеты.
Могут это быть дружественные вертолеты? Если это так, то Пальсикас мог испортить все дело, атаковав их. А мог этот неопознанный самолет принадлежать ВВС СНГ? Пожалуй, нет, ведь совершенно ясно было, что войска СНГ защищают объект, а литовские войска атакуют его. Значит, ошибки тут быть не может: самолет считал обороняющихся врагами, а атакующих — друзьями.
Пальсикас понимал, что тут происходят еще какие-то события. Секретное здание являлось важной целью еще для кого-то...
— Нет, — наконец решил он. — Ни в коем случае не атаковать их без моего специального приказа. Передайте всем подразделениям: не открывать огонь ни по каким воздушным целям над комплексом без моего специального приказа. Мне нужно немедленно выяснить принадлежность этих вертолетов.
* * *
На борту «Молота-4».
Информация об обстановке в зоне высадки поступала к «Молотам» только от двух вертолетов AH-1W «Морская змея», прикрывавших «Призрак», но теперь улетали и они, совершив последний заход над зданием конструкторского бюро.
«Молотам» предстояло заканчивать штурм одним.
— "Молот", я — «Трещотка», наблюдаю внизу войска, от двухсот до трехсот человек, рассредоточены к востоку и к югу от вашей зоны высадки, — сообщил по командной сети один из пулеметчиков «Морской змеи». — Еще войска, может быть, батальон, движутся с юга на легких БТРах и грузовиках. Батальон, атакованный обороняющимися, производит перегруппировку и организует оборону периметра на западе. Вижу в движении одну установку «Зевс», но пушки у нее подняты, повторяю, подняты в положение для обслуживания.
— Черт побери, что это значит? — спросил лейтенант Маркс.
— Это значит, что они обслуживают пушки, — торопливо вмешался сержант Тримбл. Он все еще был зол на своего командира за то, что тот осадил его в присутствии чужаков. — У 23-миллиметровых пушек «Зевса» стволы очень недолговечны, рассчитаны примерно на три тысячи выстрелов, то есть несколько атак. Поэтому их надо часто менять. Так что эта установка еще боеспособна.
— Но нет никаких сигналов, что нас захватили РЛС, — высказал свое мнение Макланан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Пальсикас замолчал, стараясь отогнать усталость и оцепенение. На протяжении уже нескольких лет офицеры из «Бригады Железного Волка» были его единственной семьей, и очень трудно было сознавать, что они мертвы. В официальной обстановке он называл их по званию и фамилии, но знал их как Анатолия, или Данаса, или Витаутаса, или Кароля. Пальсикас знал их характеры, сильные и слабые стороны. У Масюлиса осталось восемь детей, Друнга был жутким аккуратистом, Мейлус — ловеласом, этаким пижоном, который ходил по барам и кафе Каунаса, выставляя напоказ молодым девушкам свои ордена и медали.
И вот теперь все они были мертвы, или ужасно покалечены, или впали в шок от этой гражданской войны, начатой им, Пальсикасом. И он не мог ничего поделать, кроме как заменить их более молодыми и, конечно, не менее потрясенными офицерами. И если он сам погибнет, то и его заменят кем-нибудь помоложе и, пожалуй, менее опытным. Когда погибают офицеры, их должности занимают сержанты, потом они получают офицерские звания и все начинается сначала...
— Генерал... четвертый батальон ожидает приказа. Нам продолжать атаку конструкторского бюро и секретного здания?
— Подождите с атакой, пока мы не наладим управление батальоном, — ответил Пальсикас. — Здания окружены... никуда они не денутся.
— Генерал, а что это был за самолет? Почему он сначала обстреливал нас, а потом омоновцев?
— Или это был штурмовик ВВС СНГ, который совершил ужасную ошибку, — предположил Пальсикас, — или кто-то другой пытается вмешаться в ход боя. Думаю, он засек, что его захватила РЛС ЗСУ-23-4, и решил, что она представляет для него угрозу, а потом, когда понял, что бронетехника, защищающая конструкторское бюро, тоже представляет для него угрозу, он оставил нас в покое. Но теперь это уже не имеет значения, сегодня он спас нам жизни, так что не будем злиться на того, кто им командовал. А сейчас мне нужны сообщения от нашей зенитной артиллерии, пусть доложат об этом самолете и других воздушных целях. Мы должны закрепиться в комплексе, прежде чем начнется контратака войск СНГ. И пригласите командиров...
— Вертолеты! — крикнул кто-то. — Идут с севера!
Все головы повернулись в этом направлении, но в ночном небе ничего не было видно, только сквозь отдельные пулеметные очереди и выстрелы пушек они могли слышать шум лопастей быстро приближающихся вертолетов.
— Тяжелые вертолеты... штурмовые или десантные, — предположил командир первого батальона подполковник Симас Зобарскас. — Один, может быть, два. Пролетают над конструкторским бюро. Чьи бы они ни были, они не атакуют, по крайней мере, пока.
— Похоже, что все эти самолеты и вертолеты крутятся возле конструкторского бюро, — заметил Пальсикас, заинтересовавшись этим обстоятельством. Он показал на крупные воронки от снарядов пушек, окружавшие четырехметровую ограду конструкторского бюро. — Посмотрите на эти воронки... они расположены точно вокруг ограды, но сама ограда не уничтожена. Они похожи на ловушки для танков...
— Ловушки для танков? — недоверчиво спросил Зобарскас. — Для наших танков?
— Не знаю, — задумчиво произнес Пальсикас. — Но, если бы они хотели не подпустить нас или нашу бронетехнику к конструкторскому бюро, они могли бы сделать это более эффективным способом...
— Другими словами, могли бы просто разбомбить нас! — воскликнул полковник Зукаускас.
— Эти воронки сделаны не бомбами, Виталис, — пояснил Пальсикас. — Я четко слышал стрельбу пушек во время атаки самолета. Один и тот же самолет расстреливал из тяжелых пулеметов омоновские БМП и вел огонь из крупнокалиберной пушки... и, возможно, он же взорвал бензохранилище. Я знаю единственный самолет в мире, который обладает такими возможностями...
— Первая и третья роты сообщают, что за легкими вертолетами следуют тяжелые, с интервалом в пятнадцать секунд, — доложил радист. — Просят разрешения атаковать их.
— Пусть подождут, — приказал Пальсикас.
До сих пор картина была ясной — все подразделения и боевая техника, не входящие в состав «Бригады Железного Волка», являются вражескими. Но теперь картина изменилась. Неопознанный самолет атаковал только бронетехнику СНГ и ЗСУ-23-4, которые пытались его сбить. И если не считать зенитные самоходки, то он не трогал литовцев, а весь свой убийственный огонь сосредоточил на омоновцах.
А сейчас подлетают еще неопознанные вертолеты.
Могут это быть дружественные вертолеты? Если это так, то Пальсикас мог испортить все дело, атаковав их. А мог этот неопознанный самолет принадлежать ВВС СНГ? Пожалуй, нет, ведь совершенно ясно было, что войска СНГ защищают объект, а литовские войска атакуют его. Значит, ошибки тут быть не может: самолет считал обороняющихся врагами, а атакующих — друзьями.
Пальсикас понимал, что тут происходят еще какие-то события. Секретное здание являлось важной целью еще для кого-то...
— Нет, — наконец решил он. — Ни в коем случае не атаковать их без моего специального приказа. Передайте всем подразделениям: не открывать огонь ни по каким воздушным целям над комплексом без моего специального приказа. Мне нужно немедленно выяснить принадлежность этих вертолетов.
* * *
На борту «Молота-4».
Информация об обстановке в зоне высадки поступала к «Молотам» только от двух вертолетов AH-1W «Морская змея», прикрывавших «Призрак», но теперь улетали и они, совершив последний заход над зданием конструкторского бюро.
«Молотам» предстояло заканчивать штурм одним.
— "Молот", я — «Трещотка», наблюдаю внизу войска, от двухсот до трехсот человек, рассредоточены к востоку и к югу от вашей зоны высадки, — сообщил по командной сети один из пулеметчиков «Морской змеи». — Еще войска, может быть, батальон, движутся с юга на легких БТРах и грузовиках. Батальон, атакованный обороняющимися, производит перегруппировку и организует оборону периметра на западе. Вижу в движении одну установку «Зевс», но пушки у нее подняты, повторяю, подняты в положение для обслуживания.
— Черт побери, что это значит? — спросил лейтенант Маркс.
— Это значит, что они обслуживают пушки, — торопливо вмешался сержант Тримбл. Он все еще был зол на своего командира за то, что тот осадил его в присутствии чужаков. — У 23-миллиметровых пушек «Зевса» стволы очень недолговечны, рассчитаны примерно на три тысячи выстрелов, то есть несколько атак. Поэтому их надо часто менять. Так что эта установка еще боеспособна.
— Но нет никаких сигналов, что нас захватили РЛС, — высказал свое мнение Макланан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179