Дюбри продержал осаду несколько дней. Он предпринял вялую атаку, подкатив таран, чтоб продолбить стену. Однако защитники города, которым теперь нечего было опасаться стрел, без труда накинули цепную петлю на головку тарана и опрокинули махину. Тогда Дюбри попытался сделать подкоп, но горожане затопили подземные лазы водой.
Дюбри знал, что голод защитникам не грозит, потому как флот Кортолии, усиленный эскадрой Фузонио, надежно охранял водные подступы к городу. Когда в лагере оссарийцев вдруг разразилась эпидемия, Дюбри снял осаду и убрался восвояси, но по возвращении обнаружил, что правительство его низложено и в столице воцарился один из самых многообещающих отпрысков деспотического семейства.
Вот и весь сказ про Форимара Эстета и Дюбри Безупречного. А мораль, как видать из примера с Кортолией, такова: в том, что Форимар почитал искусство, а Дюбри — нравственность, не было б худого, соблюдай они умеренность. Но любая добродетель — ежели следовать ей с излишним рвением и постоянством — может обратиться в порок.
* * *
Джориан и его слушатели только что вышли из огромных, обитых бронзой дверей храма и теперь стояли в портике. Разматывая нить сказки, Джориан потихоньку, бочком, выбрался за пределы средокрестия и по главному нефу вывел всю честную компанию наружу. Стоя в портике, он напряженно прислушивался, не раздастся ли шум из святая святых. Карадур с Вальдониусом вот-вот могли выскользнуть из храма и присоединиться к остальным.
— Твоя история, доктор Мальто, — говорил в это время наместник, — очень поучительна и забавна. Даже в нашей святой вере приходится иногда сдерживать чрезмерный пыл некоторых возлюбленных братьев. Безусловно, нам одним подвластна высшая мудрость, и это обязывает нас возвещать истину и с корнем вырывать ростки заблуждений; но грубый натиск искореняющего зло может порой вызвать обратное...
КВАК! Оглушительно бухнуло из храма: звук был похож на лягушачье кваканье, но по громкости мог сравниться разве что с рыком льва или ревом буйвола.
— Горголор милосердный, что это? — вскричал один из владык и, обернувшись, заглянул в храм через приоткрытую дверь. Мгновением позже краснорясый владыка, схватившись за голову, отшатнулся с диким воплем: «Храни нас, Святая Лягушка! Статуя ожила!»
КВАК! Взревело над самым ухом; сквозь рев можно было расслышать какой-то глухой чавкающий звук. Бронзовые двери распахнулись, и из них одним прыжком вымахнуло изумрудное божество, ничуть не уменьшившееся в размерах, зато полное жизни. Горголор приземлился в самую гущу стоящих в портике людей. Джориан успел отскочить, но несколько служителей бога — в том числе и наместник — были сбиты с ног. В последний раз проревев свое КВАК, исполинская лягушка оттолкнулась для нового прыжка-полета и махнула в темноту.
Джориан торопливо подал Каэло руку и подобрал с земли измятую белую тиару. Однако наместник, казалось, не видел ни Джориана, ни протянутого ему Жреческого колпака.
— Выслать погоню! — вопил он, приплясывая на мраморных плитах портика. — Бог ускакал к Болотине Спраа; если он туда доберется, нам его не поймать. Поднять войска! Сети тащите! Живей! Живей! Что стоите столбами? Ты, Идэс, займись погоней! Остальные — за мной!
Низенький толстяк в развевающейся белой рясе вприпрыжку помчался по восточной аллее парка. Из темноты выскакивали ничего не понимающие служители бога. Узнав о причине переполоха, они с причитаниями и криками ужаса присоединялись к погоне. Через минуту гомонящая толпа полуодетых заспанных людей выплеснулась на одну из извилистых столичных улочек и скрылась в восточном направлении.
Джориан, Карадур и Вальдониус остались в портике одни. Карадур по обыкновению рыдал. Сквозь деревья парка было видно, как в городе заметались огни факелов и фонарей: это по Тарксии разнесся слух о превращении бога, и сотни жителей, побросав дела, устремились к Восточным Воротам.
— Ну, — оглядев сообщников, молвил Джориан, — надо понимать, ваши чертовы заклинания опять сработали шиворот-навыворот?
— Можно и так выразиться, можно и так, — с напускным спокойствием отозвался Вальдониус. — Наверное, мы что-то неправильно перевели в этом старинном пергаменте; он писан на сильно устаревшем наречии. Тем не менее я, можно сказать, доволен результатами.
— Ладно, — сказал Джориан, — сдается мне, нам с Карадуром самое время смыться, пока тарксийцы гоняются за своим богом. Карадур, где твой осел?
— Пришлось его бросить в лагере Гендингов; хотелось, чтобы варвары не сразу обнаружили мой побег. Я приплыл в Тарксию на корабле из Истхойна.
— Доктор Вальдониус, у тебя есть вьючная скотина?
— Ну, — замялся Вальдониус, — у меня есть подобранная пара белых коней для экипажа. Не могу же я разбить пару...
— О, еще как можешь! Либо ты отдашь лошадь Карадуру, либо наместник узнает о том, что ты приложил руку к сегодняшней свистопляске.
— Ты ведь не посмеешь донести на соучастников, правда?
— Испытай меня, сам тогда увидишь. Я все так распишу Каэло, что вина падет на тебя одного. А еще я им скажу, будто теперь, дескать, припоминаю, что ты при мне колдовал — а это чистая правда; я всякой магии насмотрелся и знаю: без ворожбы, по одному приказу, мечи в ножнах не застревают.
— Судари мои, — утирая глаза рукавом, встрял Карадур, — почему бы доктору Вальдониусу не отправиться вместе с нами в своем экипаже на метурский Конклав? Он бы меня подвез. Альтруистам пригодится каждый голос.
— Не могу, — отозвался Вальдониус. — Мне нужно встретиться с единомышленниками и решить, нельзя ли одним точным ударом свергнуть эту поповскую тиранию. Я одолжу вам лошадь; только пообещайте держать ее на конюшне в Метуро, покуда я не выберу время прислать за ней слугу — если не кончу свои дни на костре.
— Как бы тебе самому не пришлось драпать в Метуро, — сказал Джориан. — Чуть только у святой братии найдется время пораскинуть мозгами, они живо докопаются, что ихнее богоявление — твоих рук дело. Ну, поспешим в дорогу, пока не заперли ворота.
Глава 10
Безликая пятерка
На пятый день месяца Щуки Джориан с Карадуром подъехали к долине реки Кьямос. Весна была в разгаре. Землю устилал пестрый цветочный ковер, пруды оглашались лягушачьим пением, а деревья утопали в листве. Время одуряющей жары еще не пришло, но разлитое в воздухе тепло предрекало, что лето не за горами.
Всадники — Джориан на верном, хоть и тряском, Оузере и Карадур на белом пони, позаимствованном в Тарксии у Вальдониуса — больше не кутались в тяжелые овчинные полушубки, памятные по швенским степям. Теперь зимние наряды были скатаны и приторочены за спиной к седлам. Путешествуй Джориан в одиночестве, дорога заняла бы вдвое меньше времени, но Карадур не отваживался ехать рысью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83