Это мог быть жесткий диск с мощного компьютера, который надо аккуратно вывинтить из машины, а мог быть маленький компьютер-ноутбук, который проще унести целиком. Наконец, «носителем информации» мог быть самый обычный человек, с головой, ногами, руками, но самое главное — с языком, которым он мог невзначай сболтнуть что-нибудь из того, чего тем, кто его непосредственно захватывал, знать не следовало.
Исходя из того, что собой представлял неведомый «носитель», можно было представить себе и дальнейшую судьбу участников мероприятия.
Конечно, Юрка не относил себя к числу особо одаренных аналитиков, но житейский опыт за последние годы приобрел немалый. И поскольку судьба уже не раз заставляла его напряженно шевелить мозгами, он имел возможность и сейчас сделать кое-какие прикидки.
Он хорошо знал, что и папиросную бумажку с шифровкой, и папку с документами, и аудио — или видеокассеты, и, уж конечно, все компьютерные прибамбасы можно скопировать и передать через спутниковую связь хоть в соседний аул, хоть в Австралию. Правда, при наличии средств и большого желания эта информация может быть достаточно просто перехвачена теми, кто ее домогается на противной, сиречь федеральной, стороне.
Единственное, чего нельзя ни переслать, ни перехватить подобным образом в полном объеме, — это человеческая память. Конечно, Таран уже сталкивался с препаратами, превращающими людей в послушных роботов, которые делают все, что им приказывают, и правдиво отвечают на все вопросы. Но ведь надо еще знать, какие вопросы задать! И, уж конечно, надо иметь под рукой те препараты, которые вряд ли свободно продаются в аптеках. К тому же даже при их наличии так просто человеческую память до конца не выпотрошишь. Наконец, бумажки, папки, кассеты, дискеты и прочее — это всего лишь документы. Они никак не могут рассказать больше того, что на них написано. А человек, ежели дело идет, допустим, об уголовном процессе, — это свидетель. То есть субъект, который может сказать всю правду или половину правды, а может и вообще ничего не сказать. И от того, что именно скажет и чего не сможет сказать гражданин свидетель, зависит возбуждение или невозбуждение уголовного дела прокуратурой, вынесение судом обвинительного или оправдательного приговора. Возможно, даже очень знаменитой и выдающейся личности, с большими деньгами, связями и влиянием.
В общем, Таран все больше склонялся к тому, что речь идет о человеке, которого господа боевики держат в пещере. Возможно, что кому-то на федеральной стороне он нужен живым, но не исключено, что федералам предпочтительно наверняка знать о кончине данного товарища. И хрен его знает, не идет ли в настоящее время какой-либо торг, по ходу которого Ахмед оговаривает с ненавистными «федерастами» условия передачи искомого гражданина в обмен на благополучный выпуск его банды из окружения!
Самое печальное, однако, состояло не в этом. Таран отчетливо представлял себе, что ежели там, в пещере, куда еще только предстоит добраться, действительно находится не бумажка или компьютер, а живой и. говорящий человек, то шансов выйти из этой операции живым и у Юрки, и у всех остальных не так уж много.
Дело даже не в том, что этот самый «носитель», которому у боевиков, вероятно, жилось не слишком вольготно, от полноты чувств или большой тоски по маме начнет выкладывать своим «спасителям» всю свою подноготную, которую не следует знать ни постороннему Ольгерду, ни даже «мамонтам». Некто, кого даже Птицын в лицо не знает, но тем не менее держащий в руках все нити данного мероприятия, может испытывать дискомфорт всего лишь от того, что на свете осталось пять человек, которые такого-то числа такого-то месяца 2000 года побывали в пещере на энской горе и там застрелили какого-то безымянного типа, известного им только по фотографии, по описанию или особым приметам и не успевшего им ничего сообщить. Потому что от каждого из этих пяти человек может потянуться ниточка, которая приведет к «заказчику музыки».
При этом для господина «заказчика» совершенно не важно, имеют ли его опасения насчет «ниточки» хоть какую-то реальную почву. Ему хочется спать спокойно, даже если он еще не заплатил все налоги. И ради того, чтобы он спал спокойно, четверо мужчин и одна женщина должны тем или иным способом покинуть земной мир задолго до отмеренного им господом срока.
Наверное, Таран не умел так возвышенно мыслить, но суть его умственных выкладок сводилась именно к этому. Так что, хотя требовалось еще дожить до конца операции, ибо шансов свернуть башку в процессе достижения цели было больше чем достаточно, Юрка больше всего опасался финиша.
Делиться итогами своих размышлений Таран, конечно, не собирался. Во-первых, потому, что не считал себя самым умным и вполне понимал, что и Птицын, и Ляпунов не относятся к разряду наивных мальчиков, которые верят в чистоту помыслов своих работодателей. То есть Птицын, приняв на плечи своей конторы этот подряд, имел возможность все как следует взвесить и продумать. А заодно, между прочим, и позаботиться о гарантиях безопасности для своих подчиненных и о контрмерах на разные непредвиденные случаи. Вполне возможно, что честность господина «заказчика» находилась под неусыпным контролем МАМОНТа и в случае каких-либо серьезных нарушений договорных обязательств ему грозили весьма неприятные санкции. В том, что «мамонты» при желании достанут кого угодно и где угодно, Юрка не сомневался. Как и в том, что у них хватит совести взять любую, самую невинную, душу в залог безопасности своих ребят.
Вместе с тем Юрка хорошо знал, что если речь пойдет о существовании МАМОНТа как организации, то Генрих отдаст и пять чужих жизней, и свою собственную. Неизвестно, какие инструкции он дал Ляпунову на тот случай, если какой-либо «умник» типа Тарана начнет высказывать всякие неподтвержденные умозаключения и вносить нервозность в работу группы. Вполне возможно, что капитан обязан пристрелить этого «труса и паникера» на месте, причем как можно быстрее.
Так что лучше было оставить свои сомнения при себе. В конце концов, уже много раз бывало, что Юркины размышления приводили его к необоснованным выводам и заставляли делать то, чего делать не следовало.
Тем временем стоянию Тарана на стреме, а значит, и возможности мыслить, не отвлекаясь от выполнения боевой задачи, почти подошел конец. Ольгерд закончил прокладку двойной веревки по отрицательному уклону и выбрался наверх.
ПЕЩЕРА
— Первым лучше самого тяжелого пропустить, — заметил Ольгерд. — Крюки, конечно, надежные, но для страховки надо их на максимальный вес попробовать.
— Понял, — покорно отозвался Топорик, застегивая ремешки на поясе с карабином — всегда готов разбиться за отечество и общество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Исходя из того, что собой представлял неведомый «носитель», можно было представить себе и дальнейшую судьбу участников мероприятия.
Конечно, Юрка не относил себя к числу особо одаренных аналитиков, но житейский опыт за последние годы приобрел немалый. И поскольку судьба уже не раз заставляла его напряженно шевелить мозгами, он имел возможность и сейчас сделать кое-какие прикидки.
Он хорошо знал, что и папиросную бумажку с шифровкой, и папку с документами, и аудио — или видеокассеты, и, уж конечно, все компьютерные прибамбасы можно скопировать и передать через спутниковую связь хоть в соседний аул, хоть в Австралию. Правда, при наличии средств и большого желания эта информация может быть достаточно просто перехвачена теми, кто ее домогается на противной, сиречь федеральной, стороне.
Единственное, чего нельзя ни переслать, ни перехватить подобным образом в полном объеме, — это человеческая память. Конечно, Таран уже сталкивался с препаратами, превращающими людей в послушных роботов, которые делают все, что им приказывают, и правдиво отвечают на все вопросы. Но ведь надо еще знать, какие вопросы задать! И, уж конечно, надо иметь под рукой те препараты, которые вряд ли свободно продаются в аптеках. К тому же даже при их наличии так просто человеческую память до конца не выпотрошишь. Наконец, бумажки, папки, кассеты, дискеты и прочее — это всего лишь документы. Они никак не могут рассказать больше того, что на них написано. А человек, ежели дело идет, допустим, об уголовном процессе, — это свидетель. То есть субъект, который может сказать всю правду или половину правды, а может и вообще ничего не сказать. И от того, что именно скажет и чего не сможет сказать гражданин свидетель, зависит возбуждение или невозбуждение уголовного дела прокуратурой, вынесение судом обвинительного или оправдательного приговора. Возможно, даже очень знаменитой и выдающейся личности, с большими деньгами, связями и влиянием.
В общем, Таран все больше склонялся к тому, что речь идет о человеке, которого господа боевики держат в пещере. Возможно, что кому-то на федеральной стороне он нужен живым, но не исключено, что федералам предпочтительно наверняка знать о кончине данного товарища. И хрен его знает, не идет ли в настоящее время какой-либо торг, по ходу которого Ахмед оговаривает с ненавистными «федерастами» условия передачи искомого гражданина в обмен на благополучный выпуск его банды из окружения!
Самое печальное, однако, состояло не в этом. Таран отчетливо представлял себе, что ежели там, в пещере, куда еще только предстоит добраться, действительно находится не бумажка или компьютер, а живой и. говорящий человек, то шансов выйти из этой операции живым и у Юрки, и у всех остальных не так уж много.
Дело даже не в том, что этот самый «носитель», которому у боевиков, вероятно, жилось не слишком вольготно, от полноты чувств или большой тоски по маме начнет выкладывать своим «спасителям» всю свою подноготную, которую не следует знать ни постороннему Ольгерду, ни даже «мамонтам». Некто, кого даже Птицын в лицо не знает, но тем не менее держащий в руках все нити данного мероприятия, может испытывать дискомфорт всего лишь от того, что на свете осталось пять человек, которые такого-то числа такого-то месяца 2000 года побывали в пещере на энской горе и там застрелили какого-то безымянного типа, известного им только по фотографии, по описанию или особым приметам и не успевшего им ничего сообщить. Потому что от каждого из этих пяти человек может потянуться ниточка, которая приведет к «заказчику музыки».
При этом для господина «заказчика» совершенно не важно, имеют ли его опасения насчет «ниточки» хоть какую-то реальную почву. Ему хочется спать спокойно, даже если он еще не заплатил все налоги. И ради того, чтобы он спал спокойно, четверо мужчин и одна женщина должны тем или иным способом покинуть земной мир задолго до отмеренного им господом срока.
Наверное, Таран не умел так возвышенно мыслить, но суть его умственных выкладок сводилась именно к этому. Так что, хотя требовалось еще дожить до конца операции, ибо шансов свернуть башку в процессе достижения цели было больше чем достаточно, Юрка больше всего опасался финиша.
Делиться итогами своих размышлений Таран, конечно, не собирался. Во-первых, потому, что не считал себя самым умным и вполне понимал, что и Птицын, и Ляпунов не относятся к разряду наивных мальчиков, которые верят в чистоту помыслов своих работодателей. То есть Птицын, приняв на плечи своей конторы этот подряд, имел возможность все как следует взвесить и продумать. А заодно, между прочим, и позаботиться о гарантиях безопасности для своих подчиненных и о контрмерах на разные непредвиденные случаи. Вполне возможно, что честность господина «заказчика» находилась под неусыпным контролем МАМОНТа и в случае каких-либо серьезных нарушений договорных обязательств ему грозили весьма неприятные санкции. В том, что «мамонты» при желании достанут кого угодно и где угодно, Юрка не сомневался. Как и в том, что у них хватит совести взять любую, самую невинную, душу в залог безопасности своих ребят.
Вместе с тем Юрка хорошо знал, что если речь пойдет о существовании МАМОНТа как организации, то Генрих отдаст и пять чужих жизней, и свою собственную. Неизвестно, какие инструкции он дал Ляпунову на тот случай, если какой-либо «умник» типа Тарана начнет высказывать всякие неподтвержденные умозаключения и вносить нервозность в работу группы. Вполне возможно, что капитан обязан пристрелить этого «труса и паникера» на месте, причем как можно быстрее.
Так что лучше было оставить свои сомнения при себе. В конце концов, уже много раз бывало, что Юркины размышления приводили его к необоснованным выводам и заставляли делать то, чего делать не следовало.
Тем временем стоянию Тарана на стреме, а значит, и возможности мыслить, не отвлекаясь от выполнения боевой задачи, почти подошел конец. Ольгерд закончил прокладку двойной веревки по отрицательному уклону и выбрался наверх.
ПЕЩЕРА
— Первым лучше самого тяжелого пропустить, — заметил Ольгерд. — Крюки, конечно, надежные, но для страховки надо их на максимальный вес попробовать.
— Понял, — покорно отозвался Топорик, застегивая ремешки на поясе с карабином — всегда готов разбиться за отечество и общество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134