Все получили по пять лет тюрьмы. К тому же там, у входа в бухту, частенько крутятся акулы. Один или два любителя дайвинга остались без ног, а еще один вовсе пропал. Так что, если вам придет в голову заняться подводным плаванием, не советую вам выбирать это место.
— Да у вас тут небось везде полно акул! — заметил Таран.
— Нет, это не так, — помотал головой капитан. — На западе острова есть цепочка рифов, а за ними пара очень уютных бухт. Там акулы вообще не появляются. На берегу там целый кемпинг для дайверов, а в бухте всегда стоит шесть-семь катеров или яхт с ныряльщиками и охотниками. Ну, кроме того, те, кто поопытнее, отправляются к острову Сан-Фернандо. Там, неподалеку от него, лежит испанский галеон, потопленный пиратами. Его нашли только в восьмидесятых годах, когда тут у нас правил диктатор Лопес. Говорят, что на галеоне было полтораста бочек с золотыми слитками. Никто так и не знает, куда они делись. То ли Лопес куда-то увез, то ли это уже после него коммунисты украли…
— У вас тут даже коммунисты были? — удивилась Полина.
— Ну, Лопеса-то ведь они свергли! Правда, они, по-моему, не больше недели продержались. Янки прислали эскадру и прекратили это безобразие. С тех пор у нас демократия, и мы живем неплохо… Так вот, слитков золота на галеоне давно нет, но дайверы все равно каждый год ныряют и иногда находят там пушечные ядра, битые горшки и отдельные монетки. Но там, конечно, глубоко, так что без тренировки и большого опыта лучше не соваться.
Между тем катер дона Алехо приближался. Даже без бинокля на носу катера просматривались фигуры двух смуглых длинноволосых брюнеток в алых бикини. Одна была заметно повыше, постройнее и посветлее кожей, а другая пониже, пополнее и совсем шоколадная.
— Вы что-то говорили о сыновьях? — ехидно заметила Полина.
— А-а, — невозмутимо произнес Луис, — высокая — это Хулия, старшая дочь дона Алехо, а вторая, полненькая, — это моя племянница, средняя дочка Мауро. Ее зовут Мона. Вообще-то она работает служанкой на вилле у дона Алехо, но в последнее время младший сын дона, Николас, здорово ею увлекся… Так что кто знает, может, мы с ними когда-нибудь породнимся.
— Не сглазь, Лучо! — проворчал младший брат, поднимаясь на палубу. — Об этом пока рано говорить.
— Как интересно! — воскликнула Надька, которой небось припомнилась целая куча всяких мексиканских, бразильских и аргентинских сериалов, где развивались подобные коллизии.
— Дайте-ка мне бинокль, сеньор капитан! — попросила Полина и, когда Луис почтительно вручил ей оптику, направила объективы в Сторону смуглянок.
Катер дона Алехо застопорил ход и остановился метрах в трехстах от «Мануэлы». Хулия и Мона неторопливо перешли с носа на корму, а из рулевой рубки туда же направился невысокий седобородый и дочерна загорелый мужичок в маленькой капитанской фуражечке и синих плавках. На носу катера Полина с некоторым удивлением прочитала название «Хорхе дель Браво», что в дословном переводе на русский значит «Георгий Храбрый», а в литературном — «Георгий Победоносец».
— Вот это и есть сам дон Алехо! — с большим уважением произнес Луис. — Удивительный сеньор! Говорят, когда-то он, как Генри Форд-старший, начинал свою карьеру с работы автомехаником. Не то в Штатах, не то даже в Канаде. Сейчас у него миллионы на счетах, но наибольшее развлечение для него, как ни смешно, — отремонтировать машину. Притом бесплатно!
— Что там машину! — добавил Мауро, посмотрев в сторону катера — должно быть, поглядывал украдкой, что там милая доченька поделывает. — Дон Алехо — великий механик. Он может все отремонтировать — часы, автомобильный мотор, судовой дизель, даже самолетный двигатель, клянусь Христом!
— Интересно, а почему он назвал свой катер именем этого святого? — спросила Полина.
— Хорхе дель Браво, донья, — вздохнул Мауро, — вообще-то не совсем святой. То есть падре, конечно, ничего поделать не могут, раз он давно канонизирован, но все-таки у нас не очень любят это имя. Потому что при Лопесе у нас был начальник тайной полиции с таким именем — Хорхе дель Браво. Он убил и замучил тысячи людей. Иногда он приезжал сюда на «рыбалку». Приговоренным к смерти продевали через нижнюю челюсть акулий крючок, сбрасывали за борт и буксировали за катером. Акулы, почуяв кровь, сплывались стаями и разрывали человека на части… Но лопесисты его очень уважают и считают, что при нем на острове был настоящий порядок.
— Значит, этот ваш дон Алехо — лопесист? — спросил Таран.
— Я этого не говорил, дон Хорхе! — оскалил металлические зубы Мауро, намеренно проакцентировав здешнее имя Юрки.
ВИЛЛА «СОЛЕДАД»
«Ил-62» благополучно приземлился в аэропорту Сан-Исидро. Он зарулил на очень удаленную от аэровокзала стоянку, находившуюся, однако, достаточно близко от ворот, через которые заезжали трейлеры, доставлявшие в аэропорт различные грузы.
Никакого таможенного и паспортного контроля попросту не было. Прямо к самолету подогнали большой туристический автобус, куда по трапу, оснащенному навесом, который защищал не только от солнца, но и от посторонних взглядов, спустились все сорок восемь человек, прилетевших чартерным рейсом. Автобус скромно вывернул через боковые ворота, а потом по относительно узкой асфальтированной дорожке, проложенной через джунгли, не выбираясь на кольцевое шоссе, покатил в сторону близлежащей горы. Далее автобус минут двадцать ехал в длинном темном, освещенном лишь неяркими лампами на потолке туннеле. Когда туннель кончился, дорожка, сделав два витка по серпантину, уперлась в стальные ворота с полукруглой кованой аркой над створками. На арке красовалась вывеска: «Villa „Soledad“. Ворота охранялись внушительными молодцами в желтых рубашках и синих брюках с солидными револьверами в открытых кобурах.
Конечно, ворота перед автобусом гостеприимно открылись, и он не спеша вкатил на утопающую в зелени и благоухающую многочисленными клумбами территорию виллы.
Проехав еще немножко, он остановился у внушительного трехэтажного здания, явно не очень старого, но построенного в стиле испанской колониальной архитектуры. Само собой, в этот стиль не очень вписывались многочисленные спутниковые тарелки, установленные на крыше.
На полукруглом парадном крыльце гостей, начавших выбираться из автобуса, встречали элегантная стройная дама средних лет с ярко выраженными креольскими чертами лица, а также представительный господин, в облике которого ничего латиноамериканского не просматривалось — окромя белой широкополой шляпы из тонкой соломки, черных очков, распахнутого ворота рубашки и толстой гаванской сигары. А вот на пальцах у этого господина была неплохо заметна синяя надпись «ВОВА».
— Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Да у вас тут небось везде полно акул! — заметил Таран.
— Нет, это не так, — помотал головой капитан. — На западе острова есть цепочка рифов, а за ними пара очень уютных бухт. Там акулы вообще не появляются. На берегу там целый кемпинг для дайверов, а в бухте всегда стоит шесть-семь катеров или яхт с ныряльщиками и охотниками. Ну, кроме того, те, кто поопытнее, отправляются к острову Сан-Фернандо. Там, неподалеку от него, лежит испанский галеон, потопленный пиратами. Его нашли только в восьмидесятых годах, когда тут у нас правил диктатор Лопес. Говорят, что на галеоне было полтораста бочек с золотыми слитками. Никто так и не знает, куда они делись. То ли Лопес куда-то увез, то ли это уже после него коммунисты украли…
— У вас тут даже коммунисты были? — удивилась Полина.
— Ну, Лопеса-то ведь они свергли! Правда, они, по-моему, не больше недели продержались. Янки прислали эскадру и прекратили это безобразие. С тех пор у нас демократия, и мы живем неплохо… Так вот, слитков золота на галеоне давно нет, но дайверы все равно каждый год ныряют и иногда находят там пушечные ядра, битые горшки и отдельные монетки. Но там, конечно, глубоко, так что без тренировки и большого опыта лучше не соваться.
Между тем катер дона Алехо приближался. Даже без бинокля на носу катера просматривались фигуры двух смуглых длинноволосых брюнеток в алых бикини. Одна была заметно повыше, постройнее и посветлее кожей, а другая пониже, пополнее и совсем шоколадная.
— Вы что-то говорили о сыновьях? — ехидно заметила Полина.
— А-а, — невозмутимо произнес Луис, — высокая — это Хулия, старшая дочь дона Алехо, а вторая, полненькая, — это моя племянница, средняя дочка Мауро. Ее зовут Мона. Вообще-то она работает служанкой на вилле у дона Алехо, но в последнее время младший сын дона, Николас, здорово ею увлекся… Так что кто знает, может, мы с ними когда-нибудь породнимся.
— Не сглазь, Лучо! — проворчал младший брат, поднимаясь на палубу. — Об этом пока рано говорить.
— Как интересно! — воскликнула Надька, которой небось припомнилась целая куча всяких мексиканских, бразильских и аргентинских сериалов, где развивались подобные коллизии.
— Дайте-ка мне бинокль, сеньор капитан! — попросила Полина и, когда Луис почтительно вручил ей оптику, направила объективы в Сторону смуглянок.
Катер дона Алехо застопорил ход и остановился метрах в трехстах от «Мануэлы». Хулия и Мона неторопливо перешли с носа на корму, а из рулевой рубки туда же направился невысокий седобородый и дочерна загорелый мужичок в маленькой капитанской фуражечке и синих плавках. На носу катера Полина с некоторым удивлением прочитала название «Хорхе дель Браво», что в дословном переводе на русский значит «Георгий Храбрый», а в литературном — «Георгий Победоносец».
— Вот это и есть сам дон Алехо! — с большим уважением произнес Луис. — Удивительный сеньор! Говорят, когда-то он, как Генри Форд-старший, начинал свою карьеру с работы автомехаником. Не то в Штатах, не то даже в Канаде. Сейчас у него миллионы на счетах, но наибольшее развлечение для него, как ни смешно, — отремонтировать машину. Притом бесплатно!
— Что там машину! — добавил Мауро, посмотрев в сторону катера — должно быть, поглядывал украдкой, что там милая доченька поделывает. — Дон Алехо — великий механик. Он может все отремонтировать — часы, автомобильный мотор, судовой дизель, даже самолетный двигатель, клянусь Христом!
— Интересно, а почему он назвал свой катер именем этого святого? — спросила Полина.
— Хорхе дель Браво, донья, — вздохнул Мауро, — вообще-то не совсем святой. То есть падре, конечно, ничего поделать не могут, раз он давно канонизирован, но все-таки у нас не очень любят это имя. Потому что при Лопесе у нас был начальник тайной полиции с таким именем — Хорхе дель Браво. Он убил и замучил тысячи людей. Иногда он приезжал сюда на «рыбалку». Приговоренным к смерти продевали через нижнюю челюсть акулий крючок, сбрасывали за борт и буксировали за катером. Акулы, почуяв кровь, сплывались стаями и разрывали человека на части… Но лопесисты его очень уважают и считают, что при нем на острове был настоящий порядок.
— Значит, этот ваш дон Алехо — лопесист? — спросил Таран.
— Я этого не говорил, дон Хорхе! — оскалил металлические зубы Мауро, намеренно проакцентировав здешнее имя Юрки.
ВИЛЛА «СОЛЕДАД»
«Ил-62» благополучно приземлился в аэропорту Сан-Исидро. Он зарулил на очень удаленную от аэровокзала стоянку, находившуюся, однако, достаточно близко от ворот, через которые заезжали трейлеры, доставлявшие в аэропорт различные грузы.
Никакого таможенного и паспортного контроля попросту не было. Прямо к самолету подогнали большой туристический автобус, куда по трапу, оснащенному навесом, который защищал не только от солнца, но и от посторонних взглядов, спустились все сорок восемь человек, прилетевших чартерным рейсом. Автобус скромно вывернул через боковые ворота, а потом по относительно узкой асфальтированной дорожке, проложенной через джунгли, не выбираясь на кольцевое шоссе, покатил в сторону близлежащей горы. Далее автобус минут двадцать ехал в длинном темном, освещенном лишь неяркими лампами на потолке туннеле. Когда туннель кончился, дорожка, сделав два витка по серпантину, уперлась в стальные ворота с полукруглой кованой аркой над створками. На арке красовалась вывеска: «Villa „Soledad“. Ворота охранялись внушительными молодцами в желтых рубашках и синих брюках с солидными револьверами в открытых кобурах.
Конечно, ворота перед автобусом гостеприимно открылись, и он не спеша вкатил на утопающую в зелени и благоухающую многочисленными клумбами территорию виллы.
Проехав еще немножко, он остановился у внушительного трехэтажного здания, явно не очень старого, но построенного в стиле испанской колониальной архитектуры. Само собой, в этот стиль не очень вписывались многочисленные спутниковые тарелки, установленные на крыше.
На полукруглом парадном крыльце гостей, начавших выбираться из автобуса, встречали элегантная стройная дама средних лет с ярко выраженными креольскими чертами лица, а также представительный господин, в облике которого ничего латиноамериканского не просматривалось — окромя белой широкополой шляпы из тонкой соломки, черных очков, распахнутого ворота рубашки и толстой гаванской сигары. А вот на пальцах у этого господина была неплохо заметна синяя надпись «ВОВА».
— Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134