Поворотов какое-то время вообще не было, по крайней мере, крутых. Речка расширилась, но при этом свод стал заметно ниже, и в нескольких местах даже приходилось пригибать головы. Магомад, пригибаясь, обеими руками придерживал папаху. Как известно, потерять ее — для уважаемого горца большой стыд.
— Еще метров двести — и мы на воздухе, — сообщил Ольгерд.
— Так… — сказал Ляпунов задумчиво. — Надо думать, гидрокостюмы на берегу нам не понадобятся, и бегать в них, прямо скажем, хреново. Переодеваться после высадки будет некогда. Есть предложение переодеться прямо здесь. Все, кроме боеприпасов, бросить. Броники и шлемы — тоже. Атаковать мы никого не собираемся, а вот бегать с этими килограммами туго.
— Вон там, — сказал Ольгерд, указывая веслом вперед, — будет галечная отмель. Можно встать и переодеться не спеша.
— Что б мы без тебя делали, Сусанин? Ума не приложу! — почти без иронии произнес капитан.
До отмели доплывали уже на веслах, чтобы отвернуть со стрежня. Действительно, из воды тут торчало несколько не очень крупных валунчиков величиной с арбуз и довольно длинный веретенообразный островок из плотно утрамбовавшейся гальки.
— Там, впереди, где нас ждут, — заметил Ляпунов, — точно такие же, только побольше.
Причалили и принялись за переодевание. Камуфляжки, конечно, в рюкзаках капитально промокли, и напяливать их на пропотевшие в резине тела было равносильно купанию в ледяной воде.
— Чирьями не разживемся? — опасливо пробормотал Топорик, застегивая штаны.
— Ничего, — мрачно пообещал Ляпунов, — согреешься…
— Да нет, мне Милку жалко. Представляешь, на такой попе — и чирей? Это ж нарушение всякой эстетики!.
Милка дала зубоскалу нежный подзатыльник и добавила словесно:
— Интересно, а на языках чирьи не заводятся? Допускает такое современная наука?
— Не в курсе, — вздохнул Топорик.
— Жаль! Тебе бы такой очень даже не помешал! И не видно — эстетику не нарушает, и трепался бы поменьше.
— Давайте поживее! — проворчал Ляпунов, которому было явно не до шуток. Таран, пожалуй, как никогда ясно представлял себе душевное состояние капитана. Действительно, Ольгерд свое дело сделал. Фиг бы они смогли без него добраться до катамарана, сплавиться сюда и так далее. В общем, уже ясно, что в большую реку они выплывут и свежим воздухом подышать успеют. Ольгерд не стал врать и отрицать, что там, на воздухе, их дожидаются граждане, собирающиеся захватить Магомада, а всех остальных за ненадобностью ликвидировать. Навряд ли он соврал и в том, что ему неизвестно точное место засады. Так что весь ход дальнейших событий зависел исключительно от того, насколько точно капитан при помощи своего опыта и интуиции вычислил это самое место. Ну и еще от того, насколько ценен в действительности дедушка Магомад. Если он этим типам нужен исключительно живым, тогда прикидки Ляпунова близки к истине. Если он им сойдет и мертвым
— тогда катамаран со всем содержимым изрешетят прямо с ближайшего обрыва, и вся затея с высадкой в бухточке пойдет под откос. О дальнейших делах типа прорыва к площадке, где — опять-таки по предположениям, а не по точным сведениям капитана! — в принципе может находиться вертолет, как и о его захвате, Таран почти не думал. Хотя такой обреченности — все одно ни хрена не получится! — как в начале авантюры, у него уже не было.
Ведь начинали-то с того, что пошли по ручью, не зная точно, куда он ведет! Пришли туда, куда хотели. Попытка Ольгерда добраться до катамарана, пройдя чуть ли не по потолку туннеля, казалась обреченным на неудачу безумством, а он прошел. Не верилось в то, что катамаран удастся перехватить-Перехватили.
И вот теперь очень хотелось верить, что и прикидки Ляпунова окажутся правильными.
— Оружие проверить, по возможности протереть, — распоряжался капитан. — Ну, по местам!
Катамаран столкнули в воду, разместились на сетке и стали выгребать веслами на стрежень. Вода подхватила суденышко, плавно повела вправо, и когда катамаран обогнул скалу, то впереди на стене туннеля забрезжил свет, идущий из-за следующего поворота.
— Бросай свой фонарь, пан Сусанин! Больше не пригодится! — воскликнул Ляпунов.
— Как скажете! — Ольгерд послушно отправил за борт и фару, и сумку с аккумуляторами.
И вот последний поворот туннеля пройден. Впереди показался неправильный полукруг естественного портала. Юрка думал, что после нескольких часов прогулок по пещерам свет покажется очень ярким, но ошибся. Солнце в пещеру не заглядывало, через приближающуюся дыру были видны только вода да серые скалы.
— Из тени выплывем! — возбужденно произнес капитан. — Точно рассчитал! Если кто на обрыве в кустах сидит — будет стекляшками бликовать. Милка, к бою! Если что блеснет — мочи, не стесняйся! Остальные — навались!
— Сразу после того, как выйдем, — посоветовал Ольгерд, — надо выгрести поперек реки и попасть в струю, чтоб нас вынесло к левому берегу. Тогда сможем в вашу бухточку зарулить…
Сердце у Юрки заметно прибавило оборотов, никакого холода от мокрого обмундирования почти не чуялось. Ну, вот двадцать метров до воздуха осталось… А теперь — только десять. Пять, четыре, три, два, один!
— Вон он, гад! — взвизгнула Милка, увидев блик света в кустах над обрывом-
— дотуда и ста метров не было.
Ту-ту-ту-ту! — катамаран еще шел медленно и относительно ровно, а потому очередь из Милкиного автомата с глушителем пошла точно в сторону блика.
— Навались! — отчаянно рявкнул Ляпунов. — Грести! Нажмем! Левый борт — стоп! Правый — крепче! Наддай!
Юрка, получив несколько секунд передышки, бросил взгляд на обрыв, ожидая, что уже в следующее мгновение оттуда роем полетят пули. Катамаран в это время после команды Ляпунова развернуло поперек реки, носом в сторону обрыва. Стало быть, его, капитана и Милку первыми срежут…
Однако на обрыве произошло что-то неожиданное. Во всяком случае, такое, чего никто из сидевших на сетке не ожидал. Через несколько секунд после Милкиной очереди кусты у самого края обрыва как-то странно раздвинулись и из них, цепляясь руками за ветки, спиной вперед выступила человеческая фигурка в камуфляже. А потом, как видно, руки этого человека разжались, и он молча, без крика, рухнул с обрыва вниз, на камни. Шмяк! Издали, сквозь гул реки на перекате, шлепок от удара тела о камни прозвучал совсем тихо, будто мокрая тряпка упала на каменный пол.
— Грести! Оба борта! Навались! Дружно! — орал Ляпунов. Возможно, некоторые все еще ждали огня с берега и несколько мгновений ощущали себя на грани жизни и смерти, но тут Ляпунов, должно быть, первым осознав, что произошло, завопил:
— Братва! Милка наблюдателя завалила! Нет там стрелков! Жмем в бухточку, живы будем, ей-богу!
У всех словно бы сил прибыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Еще метров двести — и мы на воздухе, — сообщил Ольгерд.
— Так… — сказал Ляпунов задумчиво. — Надо думать, гидрокостюмы на берегу нам не понадобятся, и бегать в них, прямо скажем, хреново. Переодеваться после высадки будет некогда. Есть предложение переодеться прямо здесь. Все, кроме боеприпасов, бросить. Броники и шлемы — тоже. Атаковать мы никого не собираемся, а вот бегать с этими килограммами туго.
— Вон там, — сказал Ольгерд, указывая веслом вперед, — будет галечная отмель. Можно встать и переодеться не спеша.
— Что б мы без тебя делали, Сусанин? Ума не приложу! — почти без иронии произнес капитан.
До отмели доплывали уже на веслах, чтобы отвернуть со стрежня. Действительно, из воды тут торчало несколько не очень крупных валунчиков величиной с арбуз и довольно длинный веретенообразный островок из плотно утрамбовавшейся гальки.
— Там, впереди, где нас ждут, — заметил Ляпунов, — точно такие же, только побольше.
Причалили и принялись за переодевание. Камуфляжки, конечно, в рюкзаках капитально промокли, и напяливать их на пропотевшие в резине тела было равносильно купанию в ледяной воде.
— Чирьями не разживемся? — опасливо пробормотал Топорик, застегивая штаны.
— Ничего, — мрачно пообещал Ляпунов, — согреешься…
— Да нет, мне Милку жалко. Представляешь, на такой попе — и чирей? Это ж нарушение всякой эстетики!.
Милка дала зубоскалу нежный подзатыльник и добавила словесно:
— Интересно, а на языках чирьи не заводятся? Допускает такое современная наука?
— Не в курсе, — вздохнул Топорик.
— Жаль! Тебе бы такой очень даже не помешал! И не видно — эстетику не нарушает, и трепался бы поменьше.
— Давайте поживее! — проворчал Ляпунов, которому было явно не до шуток. Таран, пожалуй, как никогда ясно представлял себе душевное состояние капитана. Действительно, Ольгерд свое дело сделал. Фиг бы они смогли без него добраться до катамарана, сплавиться сюда и так далее. В общем, уже ясно, что в большую реку они выплывут и свежим воздухом подышать успеют. Ольгерд не стал врать и отрицать, что там, на воздухе, их дожидаются граждане, собирающиеся захватить Магомада, а всех остальных за ненадобностью ликвидировать. Навряд ли он соврал и в том, что ему неизвестно точное место засады. Так что весь ход дальнейших событий зависел исключительно от того, насколько точно капитан при помощи своего опыта и интуиции вычислил это самое место. Ну и еще от того, насколько ценен в действительности дедушка Магомад. Если он этим типам нужен исключительно живым, тогда прикидки Ляпунова близки к истине. Если он им сойдет и мертвым
— тогда катамаран со всем содержимым изрешетят прямо с ближайшего обрыва, и вся затея с высадкой в бухточке пойдет под откос. О дальнейших делах типа прорыва к площадке, где — опять-таки по предположениям, а не по точным сведениям капитана! — в принципе может находиться вертолет, как и о его захвате, Таран почти не думал. Хотя такой обреченности — все одно ни хрена не получится! — как в начале авантюры, у него уже не было.
Ведь начинали-то с того, что пошли по ручью, не зная точно, куда он ведет! Пришли туда, куда хотели. Попытка Ольгерда добраться до катамарана, пройдя чуть ли не по потолку туннеля, казалась обреченным на неудачу безумством, а он прошел. Не верилось в то, что катамаран удастся перехватить-Перехватили.
И вот теперь очень хотелось верить, что и прикидки Ляпунова окажутся правильными.
— Оружие проверить, по возможности протереть, — распоряжался капитан. — Ну, по местам!
Катамаран столкнули в воду, разместились на сетке и стали выгребать веслами на стрежень. Вода подхватила суденышко, плавно повела вправо, и когда катамаран обогнул скалу, то впереди на стене туннеля забрезжил свет, идущий из-за следующего поворота.
— Бросай свой фонарь, пан Сусанин! Больше не пригодится! — воскликнул Ляпунов.
— Как скажете! — Ольгерд послушно отправил за борт и фару, и сумку с аккумуляторами.
И вот последний поворот туннеля пройден. Впереди показался неправильный полукруг естественного портала. Юрка думал, что после нескольких часов прогулок по пещерам свет покажется очень ярким, но ошибся. Солнце в пещеру не заглядывало, через приближающуюся дыру были видны только вода да серые скалы.
— Из тени выплывем! — возбужденно произнес капитан. — Точно рассчитал! Если кто на обрыве в кустах сидит — будет стекляшками бликовать. Милка, к бою! Если что блеснет — мочи, не стесняйся! Остальные — навались!
— Сразу после того, как выйдем, — посоветовал Ольгерд, — надо выгрести поперек реки и попасть в струю, чтоб нас вынесло к левому берегу. Тогда сможем в вашу бухточку зарулить…
Сердце у Юрки заметно прибавило оборотов, никакого холода от мокрого обмундирования почти не чуялось. Ну, вот двадцать метров до воздуха осталось… А теперь — только десять. Пять, четыре, три, два, один!
— Вон он, гад! — взвизгнула Милка, увидев блик света в кустах над обрывом-
— дотуда и ста метров не было.
Ту-ту-ту-ту! — катамаран еще шел медленно и относительно ровно, а потому очередь из Милкиного автомата с глушителем пошла точно в сторону блика.
— Навались! — отчаянно рявкнул Ляпунов. — Грести! Нажмем! Левый борт — стоп! Правый — крепче! Наддай!
Юрка, получив несколько секунд передышки, бросил взгляд на обрыв, ожидая, что уже в следующее мгновение оттуда роем полетят пули. Катамаран в это время после команды Ляпунова развернуло поперек реки, носом в сторону обрыва. Стало быть, его, капитана и Милку первыми срежут…
Однако на обрыве произошло что-то неожиданное. Во всяком случае, такое, чего никто из сидевших на сетке не ожидал. Через несколько секунд после Милкиной очереди кусты у самого края обрыва как-то странно раздвинулись и из них, цепляясь руками за ветки, спиной вперед выступила человеческая фигурка в камуфляже. А потом, как видно, руки этого человека разжались, и он молча, без крика, рухнул с обрыва вниз, на камни. Шмяк! Издали, сквозь гул реки на перекате, шлепок от удара тела о камни прозвучал совсем тихо, будто мокрая тряпка упала на каменный пол.
— Грести! Оба борта! Навались! Дружно! — орал Ляпунов. Возможно, некоторые все еще ждали огня с берега и несколько мгновений ощущали себя на грани жизни и смерти, но тут Ляпунов, должно быть, первым осознав, что произошло, завопил:
— Братва! Милка наблюдателя завалила! Нет там стрелков! Жмем в бухточку, живы будем, ей-богу!
У всех словно бы сил прибыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134