— За твою свободу, дорогой! И за то, что поумнел немного. Хороший коньяк, верно? — сказал Мурат, когда Заур залпом осушил рюмку. — Куда торопишься? Пей, ты на воле, дорогой. Коньяк надо маленькими глотками пить, смакуя. А ты как арак пьешь, хоп — и нету… Культуры мало у тебя.
Заур пил вторую рюмку медленно, делая вид, что и впрямь смакует коньяк. На самом деле он лихорадочно соображал, что с него потребует Мурат. Конечно, самое простое — повысит таксу и будешь платить за место на базаре вдвое больше, чем остальные. Год, два — пока Мурат не решит, что Заур наказан достаточно.
— Шоколадку кушай, пожалуйста, — радушно угощал Мурат, — ты — гость, я — хозяин, обычай надо уважать.
«А вдруг там стрихнин?» — мелькнула страшная мысль, когда он надкусывал поданную Муратом конфету. Но стрихнина не было. После третьей рюмки Заур чуть-чуть повеселел.
— Муратик, скажи, сколько платить надо, — все отдам!
— А, зачем платить?! Что такое деньги — тьфу! Были и нет — а друг он всегда друг, верно? Ты мне друг, да?
— Конечно… — подавившись конфетой, еле выдавил Заур.
— То, что с тобой в камере сделали, никто знать не будет. Пикнут — язык отрежу! Никто не попрекнет. Одежду сейчас тебе дадим новую. Пойдешь на озеро — умоешься. Но только потом, когда одно дело сделаешь.
— Какое дело? — почти прошептал Бубуев. — Мокрое?
— Испугался, да? — улыбнулся Мурат. — Когда я за мокрые дела брался? Удивляешь меня, вах! Наверно, ты мне все-таки не друг, если так плохо про меня думаешь. Мурат — тихий человек, очень добрый.
— Скажи, что делать надо…
— Ерунда. Надо только в лес немного пройти. Метров двести. Там будет маленький камень лежать. Желтый такой, на череп похож немного. Поднимешь камень, прочтешь записку. Там написано будет, что дальше делать. Понял?
— Понял, да… — Заур встал.
— Вот по этой тропинке иди, — указал Мурат. — Не бойся, все хорошо будет.
Заур пошел по тропинке, изредка оглядываясь. Нет, за ним никто не шел. Действительно, пройдя несколько сот метров, он увидел прямо на тропинке камень, и камень, точно, походил на череп, был гладкий и грязно-желтый. Под камнем Заур нашел записку.
«Дальше иди, там будет двойная береза. Где палочка сухая в кочку воткнута, сними дерн. Что найдешь, бери с собой и читай еще записку».
Заур пошел дальше. Береза оказалась совсем рядом с тропой, и около нее из травы торчала сухая палочка. Заур нагнулся, сдвинул дерн, вырезанный из земли совсем недавно, и обнаружил ямку, узкую, но глубокую. В ямке лежало что-то продолговатое, завернутое в газету, а сверху завязанное в прозрачный полиэтиленовый пакет. Заур разорвал пакет, размотал бумагу. В руках у него оказался обрез двустволки. В маленьком пакетике он насчитал десять патронов с выкрашенными в зеленый цвет гильзами и остроконечными пулями.
«А говорил — не мокрое!» — вздохнул Заур. Но все же прочел записку, лежавшую в пакете вместе с оружием.
«Молодец! Заряди стволы, остальные патроны положи в карман. Курки не взводи! Иди дальше, увидишь большой муравейник у сосны, три метра справа от тропы. В сосне — дупло. Там найдешь еще записку, положишь то, что взял у березы».
В дупле, куда Заур сунул руку с опаской — на Кавказе в дуплах часто живут змеи, — обнаружилась записка.
«Опять молодец. Положи ствол так, чтоб из дупла не торчал, и иди до перекрестка двух троп. Свернешь налево. Пройдешь до очень большого пня. Справа от корня под пучком травы будет ямка. Заберешь оттуда пакет. Все, что в пакете, — твое! Положи за пазуху».
Бубуев дошел до пня. В пакете, лежавшем под пучком травы, он нашел десять пачек с долларами. В записке было только два слова: «Иди обратно».
Заур засунул пакет под рубаху, сжег последнюю бумажку и повернул обратно… Он шел очень довольный и даже не думал, зачем нужны все эти передвижения, пункты, записки. Он не считал себя вправе спрашивать Мурата. Мурат знает зачем. А он сделал, и добрый Мурат дал ему деньги. Погулять по лесу — и такие деньги! Даже это его не удивило.
Когда он миновал пересечение тропинок, в глазах его внезапно сверкнула ослепительно яркая алая вспышка, и на секунду он ощутил страшную боль, которая мгновенно утихла.
Пахнуло горелым. Заур обрел способность видеть и очень удивился. Зеленый русский лес куда-то исчез. Заур увидел горы. Черные, мрачные, без леса и травы, без снежных шапок. Не было солнца и голубого неба. Сильный, жаркий ветер гнал по вершинам гор бесконечные черные и серые тучи. При этом моросил странный, очень мелкий дождь, смешанный с копотью. Зауру было страшно. Он стоял посреди каменной осыпи на дне ущелья.
— Э, дорогой, чего стоишь, а? — спросили из-за спины.
Заур оглянулся и в двух шагах от себя увидел огромного роста джигита в черной мохнатой папахе, в иссиня-черной бурке, из-под которой проглядывала черная черкеска с серебряными газырями, а также тускло поблескивал оправленный в серебро кинжал.
— Ты кто? — спросил Заур, ощущая непередаваемый страх. Страх, который волнами наплывал на него от этого черного джигита.
— Я — Джабраил, — ответил тот, делая шаг к Зауру, — в отделе доставки работаю.
— У Мурата?
— Ха! «У Мурата»… Кто такой Мурат, а кто Джабраил? Ты мусульманин, слушай?
— Да… — Заур напряженно вспоминал рассказы бабушки. Если это тот Джабраил, о котором говорила она, то… «Бисмилла-ар-рахмани-р-ра-хим!» — хотел было крикнуть Заур, но тяжелая рука Джабраила уже легла ему на плечо.
— Поздно, дорогой. Это уже не поможет. Пошли, а?
— Куда? — дрожа всем телом от ужаса, пролепетал Заур.
— Туда, — Джабраил неопределенно махнул рукой куда-то в конец ущелья, где что-то горело, распространяя угарный запах. — Не бойся, у нас весело!
И Заур пошел, хотя совершенно не хотел никуда идти. Пошел, потому что ноги уже не подчинялись ему, а подчинялись воле Джабраила. И поздно было каяться в грехах…
Впереди была Абсолютная Несвобода.
ЗАПИСКА ОТ ТАНИ
Обе лодки — и та, на которой плавала компания Колышкина, и та, которой управлял Котов, — стояли у берега, вытянутые носами на песок. Все шестеро «мореплавателей», вволю накупавшись, мокрые и веселые, лежали рядком на золотистом песке. Им было очень хорошо, а вот Дубыге и Тютюке настроение, прямо скажем, они подпортили.
В присутствии четырех реликтовых, только что искупавшихся в активном плюсе, и Котова, тоже всего несколько часов как из святого ручья, Тютюку прямо трясло и корежило. Однако уход Тани мог бы окончательно отдалить от нее Котова, и тогда намеченная интрига против Вали Бубуевой терпела крах. Тем не менее уходить ей нужно было обязательно — опять начал размягчаться пограничный слой между сущностями Тютюки и Тани.
Дубыга принял соломоново решение. Перенес с дачи на берег реальную Таню Хрусталеву, забрал Тютюку на борт «тарелки», а Таню искусственную отправил на дачу Запузырина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80