Зено дожидался, пока включат освещение. Он решил после представления отыскать осветителя и дать ему пару подзатыльников, чтобы впредь не зевал. Лампы медленно загорались, световое пятно прожектора словно нехотя перемещалось вслед за ним по сцене.
Зено сжал в кулаке яйцо, снова достал, потер руки — и яйцо исчезло. Потом снова появилось — увеличившись вдвое. Он обернул яйцо красным шелковым платком, бережно, как что-то ценное и хрупкое.
А когда снял платок, под ним оказался белый голубь. Приподняв левую лапку, голубь облетел сцену и вернулся. В дальнем углу стоял щит — четыре вертикальные доски высотой в шесть футов. Зено выдвинул его вперед, на освещенное место, и поставил посреди сцены, безо всякой опоры. Теперь щит походил на закрытую дверь. На уровне глаз к нему были приделаны две деревянные жердочки.
Зено привязал голубя к жердочкам красным кожаным ремешком, но они были расположены так, что лишь частично давали голубю точку опоры, и ему приходилось удерживать равновесие взмахами крыльев. Зено взял платок, закрутил его штопором, платок вспыхнул — и голубь оказался в желто-оранжевом огненном кольце.
Казалось, птица взлетела над щитом, но на самом деле она лишь сдвинулась дюйма на два, не больше, и стала взмахами крыльев раздувать пламя, приподняв голову и расправив грудь. Зено оставил голубя и стал спускаться к зрителям. Теперь голубь хлопал крыльями у него за спиной, застыв в воздухе.
Улыбнувшись, Зено обернулся, и в руках у него появился нож. Он метнул его и рассек ремешок. Казалось, голубь неминуемо устремится ввысь, но это была всего лишь иллюзия. Птица помнила больше о пище, чем о страхе, и, пролетев по кругу, кротко уселась на руку Зено. Зено накрыл голубя ладонью, завернул в шелк, и тот исчез.
«Ты сотворил меня из ничего, словно в фокусе», — говорила ему Карла.
* * *
Они поднялись и, шаркая, пошли к выходу: Собачья Морда, Кашляющий Мак, Мужчина с Большим Галстуком-Бабочкой... Оставаясь в темноте, Зено приглядывался к ним. Но они, как всегда, его не заметили. Окончилось представление — перестал существовать и сам Зено; волшебство рассеивалось, все в мире возвращалось на свои места. Но почему-то на сей раз в глубине зала стоял некто, с таким видом, словно ждал продолжения, словно сейчас снова вспыхнет огонь и прилетит голубь.
Зено пригляделся — и его словно ударили в грудь. Он покачнулся, перед глазами все поплыло, в ушах зашумел прибой.
Вот он — самый лучший фокус за весь вечер. Трудно поверить, но перед Зено предстал Преподобный Отец Том Кэри, именно такой, каким он сохранился у него в памяти: в сером облачении священника, с приподнятой то ли в приветствии, то ли в благословении рукой.
Глава 9
Паскью вспотел еще до того, как перед ними распахнулась решетка. Роксборо прошел внутрь и кивком поприветствовал тюремщика. В Лондоне уже несколько дней стояла настоящая индийская жара, поэтому все носили рубашки с короткими рукавами, а в приемной, не смолкая, стрекотали вентиляторы.
На спине у Паскью сквозь рубашку проступило темное влажное пятно, и ему казалось, что он давно не мылся. Кожа зудела под хирургической перчаткой и резиновым манжетом, которые от пота из серых стали темно-серыми. Чемоданчик Роксборо раскачивался, словно маятник.
— Я снова виделся с его матерью, — рассказывал он, понизив голос, потому что тюремщик опережал их всего на пару шагов. — И я ей поверил.
— Неужели? — Паскью старался подстроиться под поступь коллеги. В груди у него как будто камень застрял, затрудняя дыхание.
— Знаешь, я попробовал поставить себя на место присяжных, когда слушал ее.
— И надеешься, что они также поверят?
— Я не усомнился ни в едином ее слове.
— Плохо, когда тебе не верят, но еще хуже, когда тебя опровергают.
— Она знает все наизусть. Говорит не очень бойко, но не дрожит от страха.
Паскью остановился, чтобы глотнуть воздух. Остальные тоже остановились. Он ответил:
— Это мой тебе подарок, Джордж.
Стюарт пожал ему руку и застенчиво улыбнулся. Но стоило Паскью сообщить ему, что дело теперь будет вести Джордж Роксборо, как Стюарт тотчас же забыл о Паскью, будто его вообще больше не существовало, и все внимание переключил на Джорджа.
— Вы уже виделись? С моей мамой? — Отрывистые предложения делали его речь почтительной, словно он был готов к тому, что его прервут.
Роксборо улыбался ему понимающе и подбадривающе. Пока Паскью сидел чуть поодаль, он слушал то и дело прерывающийся, но вполне правдоподобный рассказ Стюарта сочувственно и благосклонно, как слушают присяжные.
...Выйдя наружу, Паскью забрался в машину Роксборо и открыл окно, чтобы рубашка, обдуваемая ветром, быстрее просохла. Время близилось к ленчу, они отыскали паб недалеко от реки и расположились с пивом в тени зубчатого навеса-гриба.
— Что им сказать, когда ты вернешься? — спросил Роксборо.
— Скажи, что через неделю или через две, как тебе больше нравится. Я буду звонить время от времени.
— Они называют это очередным отпуском.
— Да? Неплохо.
— Но объясняют его депрессией или запоем. — Роксборо глотнул пива. — Могу им сказать, что запой здесь ни при чем.
— Скажи, что хочешь, — ответил Паскью и добавил: — Я не собирался тебя обидеть, Джордж. — Он пожал плечами. — Мне нужно на какое-то время отойти от дел. Не могу сказать почему.
— А что с тобой случилось там, в каталажке?
— Я вспотел. Стал задыхаться. Руки дрожали. — Такие приступы уже не раз случались с Паскью, но Роксборо этого не знал и мог подумать, его коллега просто нуждается в отдыхе. Это даже к лучшему. — Временами я очень плохо себя чувствую. — Он говорил вполне искренне. — С тех пор, как от меня ушла Карен, я... — Он запнулся и пожал плечами. — Мне стало трудно ходить по тюрьмам.
— Именно по тюрьмам?
— Пожалуй, да. А больше я нигде и не бываю.
Паскью понимал, что это не связано непосредственно с уходом Карен; и хотя с тех пор, как она покинула его, чувство это обострилось, первопричина все-таки была другая. Но ему только на руку, если Роксборо объяснит это уходом жены.
— Звонил Роб Томас. Сказал, что ты хочешь бросить Пауля Артура Мэнарда на съедение волкам. — Полли Мэнард — тот самый торговец наркотиками, пойманный с поличным, когда сбывал крэк темным личностям в трущобах.
— Все было наоборот. Я предложил ему сделку. Немного поработать на пару имен.
— И что Роб должен для тебя сделать? — Роксборо допил пиво и задумчиво смотрел в стакан. Хлопья пены постепенно оседали на дно. — Карен не вернется к тебе, даже если ты ее отыщешь. Ведь прошли годы.
Паскью снова пожал плечами, оставив его при своих заблуждениях.
— Что сказать Полли? — спросил Роксборо.
— Разозли его. Скажи, что его подставили.
— А его действительно подставили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104