— Ведь вы, полагаю, — из закрытой конторы.
— Не те сейчас времена. Теперь процветают всеобщая любовь, доверие и согласие. Только арабов можно ненавидеть, и все ненавидят их в равной степени. Они даже сами себя ненавидят. А так работы почти не осталось.
— Жаль. Мне кажется, я сумел бы себя показать...
Долан дал незаконченному предложению повиснуть в воздухе вместе с кольцами табачного дыма, пока ходил за очередной порцией спиртного.
— ...Как бы это сказать, в международном сексе и насилии.
* * *
Времени у Эллвуда оставалось в обрез. Карьерист на его месте отложил бы это дело, увещевая себя: занимайся чем-то одним, не позволяй эмоциям сбить себя с правильного пути. Но не таков был Эллвуд. Он слышал всю эту болтовню о профессионализме, о том, что человеком в работе движут амбиции, и ничего больше. Сейчас, когда Хилари Тодд с нетерпением ждал результатов, ему следовало бы вернуться в Лонгрок и постараться сделать все наилучшим образом, а Роланда Мортона внести в список должников, с которых он спросит позднее.
Эллвуд все это знал, но считал для себя бессмысленным. Он руководствовался принципом: клин клином вышибают.
Он подъехал к спортивному залу около пополудни; это было здание с классическим зелено-золотистым фасадом, стоявшее на одной из улиц в глубине Челси; в близлежащих ресторанах подавали разные холодные закуски и минеральную воду семи сортов. Время было выбрано с учетом важнейших факторов в жизни Мортона. Кто относится к спорту серьезно, не пропускает ни одной тренировки. Вечером Мортон занят; вечером и ночью. В это время он торгует в розницу женскими пипками, делая при этом еще один небольшой бизнес: обычно прежде чем положить вам голову на колени, девушка предлагает сигарету с крэком. Так что утром он наверняка отсыпается.
Мортон появился в четыре часа — самое спокойное время в гимнастическом зале. Его сопровождали трое парней, двое в тренировочных костюмах, так же, как он сам, а один — в джинсах и кожаной куртке поверх майки. Эллвуд наблюдал за ними из машины. Они вряд ли ожидали нападения — эти четверо скорее походили на приятелей, спаянных мужской дружбой, чем на босса с телохранителями, но у парня в кожаной куртке наверняка была пушка, так, на всякий случай.
Эллвуд выждал минут пятнадцать, дав им переодеться и сделать первый круг. Потом вышел из машины, тоже в сером тренировочном костюме и с нейлоновой сумкой. Авиаторский «Райбанс» был единственной данью моде.
Накануне он явился в клуб и попросил дать ему членский бланк; потом бродил повсюду, почитывал брошюры и беспрестанно кивал головой, демонстрируя неподдельный интерес. Гуляющий по зданию ветерок приносил соленый запах пота.
— Можно взглянуть на вашу карточку? — Служащая протянула одну руку, не снимая второй с клавиатуры компьютера.
— Нет, нет, — сказал Эллвуд, — я пришел позаниматься физкультурой. Индивидуальные занятия.
Она открыла регистрационный журнал и провела ногтем вдоль колонки. Эллвуд пробежал глазами список тех, у кого занятия начинались в пять часов, и показал на одно из имен.
— Филлипс.
— Правильно.
— Рановато вы пришли.
— Да, знаю. Иногда он отменяет занятия.
— Но только не сегодня.
— Могу я подождать?
— Конечно. — Служащая перевела взгляд на экран, и десять нама-никюренных ноготков снова замелькали, когда она принялась за привычное дело.
* * *
В раздевалке он снял одежду, взял полотенце и, поднявшись по трем ступенькам из искусственного мрамора, прошел по короткому изогнутому коридору, который вел в душевую, тоже выложенную искусственным мрамором. Там было по пять кабинок с каждой стороны, и такой же изогнутый коридор выводил на улицу. Эллвуд постоял под душем с минуту, потом вернулся голый, с полотенцем, намотанным на голову, и прошел туда, где оставил сумку и одежду. Он скромно отвернулся к стене и стал вытираться. На протяжении полутора часов он проделал эту процедуру шесть раз.
Шкафы почти все оставались открытыми, из замков торчали ключи. Лишь семь было заперто.
Какой-то человек пришел в одиночку, принял душ и покинул раздевалку. Эллвуд сидел, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, лицом к стене и листал журнал, как бы расслабляясь после тренировки.
Снова показался человек, за ним еще трое. Эллвуд напрягся. Он подошел к стене с зеркалами, раковинами и фенами, посмотрел на отражение вошедших, промелькнувшее мимо его собственного отражения, и, окончательно убедившись, что это они, вернулся к своей скамье и журналу, ожидая, пока они выйдут.
Оставшись один, он снова пошел под душ, а когда вернулся в раздевалку, похожий на кулачного бойца, который, завернувшись в полотенце, выходит на ринг, парень в кожаной куртке тоже появился в раздевалке. Эллвуд подошел к своей скамейке и встал, выставив задницу и встряхивая руками шевелюру. Телохранитель бросил взгляд на его голое тело — капли воды стекали по плечам и струились вниз, к пояснице, — потом отвернулся. Чуть позже показались остальные трое.
Эллвуд нагнулся, чтобы вытереть ноги. В таком положении он был совершенно беззащитен: как черепаха, перевернутая животом кверху, или выброшенная на берег рыба. Из душевой донеслись громкие голоса — кто-то дурачился, открывая то холодную, то горячую воду, потом раздался смех Мортона. Но все эти звуки заглушил шум воды.
Телохранитель прошел мимо и стал рассматривать себя в зеркало. Быть может, жена втолковывала ему: «Ты стал набирать вес», — или: «Что-то у тебя волосы поредели». Голый, как сама правда, Эллвуд подошел к нему так близко, что их изображения в зеркале соприкоснулись. Он держал в руках пистолет, вынутый из сумки, словно предлагая его парню в подарок. Парень обернулся с широко разинутым ртом. Эллвуд вставил глушитель между его разомкнутыми губами и покачал головой, как бы говоря: «Да-да, понимаю, тут ничего не скажешь».
Они вместе прошли мимо зеркал, миновали шкафчики, все удаляясь от душевой, и оказались наконец перед писсуарами и рядом кабинок из искусственного мрамора с такими же унитазами. Эллвуд вел парня, как опытный танцор партнершу, они ступали след в след, вот только костюмы их явно не соответствовали один другому. Он вывернул парню запястье, как шею — пони, впихнул его спиной вперед в одну из кабинок и выстрелил.
Парня отбросило от пистолета. Кровь фонтанчиком брызнула в стенку вместе с осколками черепа. Уже мертвый, телохранитель растопырил руки, словно огородное пугало, тяжело осел и стал падать вперед. Эллвуд подхватил его за челюсть, приподнял, поставил прямо и быстро захлопнул дверцу кабинки. Мертвое тело снова упало вперед, стукнувшись о дверь головой. Эллвуд снова пошел в душ.
Мортон в этот момент мыл голову, скребя ногтями свою шевелюру, покрытую мыльной пеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Не те сейчас времена. Теперь процветают всеобщая любовь, доверие и согласие. Только арабов можно ненавидеть, и все ненавидят их в равной степени. Они даже сами себя ненавидят. А так работы почти не осталось.
— Жаль. Мне кажется, я сумел бы себя показать...
Долан дал незаконченному предложению повиснуть в воздухе вместе с кольцами табачного дыма, пока ходил за очередной порцией спиртного.
— ...Как бы это сказать, в международном сексе и насилии.
* * *
Времени у Эллвуда оставалось в обрез. Карьерист на его месте отложил бы это дело, увещевая себя: занимайся чем-то одним, не позволяй эмоциям сбить себя с правильного пути. Но не таков был Эллвуд. Он слышал всю эту болтовню о профессионализме, о том, что человеком в работе движут амбиции, и ничего больше. Сейчас, когда Хилари Тодд с нетерпением ждал результатов, ему следовало бы вернуться в Лонгрок и постараться сделать все наилучшим образом, а Роланда Мортона внести в список должников, с которых он спросит позднее.
Эллвуд все это знал, но считал для себя бессмысленным. Он руководствовался принципом: клин клином вышибают.
Он подъехал к спортивному залу около пополудни; это было здание с классическим зелено-золотистым фасадом, стоявшее на одной из улиц в глубине Челси; в близлежащих ресторанах подавали разные холодные закуски и минеральную воду семи сортов. Время было выбрано с учетом важнейших факторов в жизни Мортона. Кто относится к спорту серьезно, не пропускает ни одной тренировки. Вечером Мортон занят; вечером и ночью. В это время он торгует в розницу женскими пипками, делая при этом еще один небольшой бизнес: обычно прежде чем положить вам голову на колени, девушка предлагает сигарету с крэком. Так что утром он наверняка отсыпается.
Мортон появился в четыре часа — самое спокойное время в гимнастическом зале. Его сопровождали трое парней, двое в тренировочных костюмах, так же, как он сам, а один — в джинсах и кожаной куртке поверх майки. Эллвуд наблюдал за ними из машины. Они вряд ли ожидали нападения — эти четверо скорее походили на приятелей, спаянных мужской дружбой, чем на босса с телохранителями, но у парня в кожаной куртке наверняка была пушка, так, на всякий случай.
Эллвуд выждал минут пятнадцать, дав им переодеться и сделать первый круг. Потом вышел из машины, тоже в сером тренировочном костюме и с нейлоновой сумкой. Авиаторский «Райбанс» был единственной данью моде.
Накануне он явился в клуб и попросил дать ему членский бланк; потом бродил повсюду, почитывал брошюры и беспрестанно кивал головой, демонстрируя неподдельный интерес. Гуляющий по зданию ветерок приносил соленый запах пота.
— Можно взглянуть на вашу карточку? — Служащая протянула одну руку, не снимая второй с клавиатуры компьютера.
— Нет, нет, — сказал Эллвуд, — я пришел позаниматься физкультурой. Индивидуальные занятия.
Она открыла регистрационный журнал и провела ногтем вдоль колонки. Эллвуд пробежал глазами список тех, у кого занятия начинались в пять часов, и показал на одно из имен.
— Филлипс.
— Правильно.
— Рановато вы пришли.
— Да, знаю. Иногда он отменяет занятия.
— Но только не сегодня.
— Могу я подождать?
— Конечно. — Служащая перевела взгляд на экран, и десять нама-никюренных ноготков снова замелькали, когда она принялась за привычное дело.
* * *
В раздевалке он снял одежду, взял полотенце и, поднявшись по трем ступенькам из искусственного мрамора, прошел по короткому изогнутому коридору, который вел в душевую, тоже выложенную искусственным мрамором. Там было по пять кабинок с каждой стороны, и такой же изогнутый коридор выводил на улицу. Эллвуд постоял под душем с минуту, потом вернулся голый, с полотенцем, намотанным на голову, и прошел туда, где оставил сумку и одежду. Он скромно отвернулся к стене и стал вытираться. На протяжении полутора часов он проделал эту процедуру шесть раз.
Шкафы почти все оставались открытыми, из замков торчали ключи. Лишь семь было заперто.
Какой-то человек пришел в одиночку, принял душ и покинул раздевалку. Эллвуд сидел, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, лицом к стене и листал журнал, как бы расслабляясь после тренировки.
Снова показался человек, за ним еще трое. Эллвуд напрягся. Он подошел к стене с зеркалами, раковинами и фенами, посмотрел на отражение вошедших, промелькнувшее мимо его собственного отражения, и, окончательно убедившись, что это они, вернулся к своей скамье и журналу, ожидая, пока они выйдут.
Оставшись один, он снова пошел под душ, а когда вернулся в раздевалку, похожий на кулачного бойца, который, завернувшись в полотенце, выходит на ринг, парень в кожаной куртке тоже появился в раздевалке. Эллвуд подошел к своей скамейке и встал, выставив задницу и встряхивая руками шевелюру. Телохранитель бросил взгляд на его голое тело — капли воды стекали по плечам и струились вниз, к пояснице, — потом отвернулся. Чуть позже показались остальные трое.
Эллвуд нагнулся, чтобы вытереть ноги. В таком положении он был совершенно беззащитен: как черепаха, перевернутая животом кверху, или выброшенная на берег рыба. Из душевой донеслись громкие голоса — кто-то дурачился, открывая то холодную, то горячую воду, потом раздался смех Мортона. Но все эти звуки заглушил шум воды.
Телохранитель прошел мимо и стал рассматривать себя в зеркало. Быть может, жена втолковывала ему: «Ты стал набирать вес», — или: «Что-то у тебя волосы поредели». Голый, как сама правда, Эллвуд подошел к нему так близко, что их изображения в зеркале соприкоснулись. Он держал в руках пистолет, вынутый из сумки, словно предлагая его парню в подарок. Парень обернулся с широко разинутым ртом. Эллвуд вставил глушитель между его разомкнутыми губами и покачал головой, как бы говоря: «Да-да, понимаю, тут ничего не скажешь».
Они вместе прошли мимо зеркал, миновали шкафчики, все удаляясь от душевой, и оказались наконец перед писсуарами и рядом кабинок из искусственного мрамора с такими же унитазами. Эллвуд вел парня, как опытный танцор партнершу, они ступали след в след, вот только костюмы их явно не соответствовали один другому. Он вывернул парню запястье, как шею — пони, впихнул его спиной вперед в одну из кабинок и выстрелил.
Парня отбросило от пистолета. Кровь фонтанчиком брызнула в стенку вместе с осколками черепа. Уже мертвый, телохранитель растопырил руки, словно огородное пугало, тяжело осел и стал падать вперед. Эллвуд подхватил его за челюсть, приподнял, поставил прямо и быстро захлопнул дверцу кабинки. Мертвое тело снова упало вперед, стукнувшись о дверь головой. Эллвуд снова пошел в душ.
Мортон в этот момент мыл голову, скребя ногтями свою шевелюру, покрытую мыльной пеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104