Он стал богатым, построил дом на холме...
— А потом?
— Он стал жадным. Как все такие люди. Он позволил использовать свою землю Эль-Пастору, одному из никарагуанских контрас, который готовил здесь мятежников, чтобы проникать в Никарагуа через реку Сан-Хуан, и получал деньги от ЦРУ. Говорят, что еще он разрешил самолетам ЦРУ использовать взлетную полосу для перемещения наркотиков, коки из Колумбии и тому подобного. Часть ЦРУ планировала представить дело перед всем миром так, что сандинисты торгуют «ангельской пылью». Но он не стал работать с контрас на севере и скоро навяз у ЦРУ в зубах. Эль-Пастора брали на испуг, убили только двух журналистов, которые пытались взять у него интервью. Это бросило тень на «Макбургер». Потом они не стали брать у него оптом его говядину, и он вынужден был выйти на открытый рынок, где ему сбили цену местные крестьяне, которые были счастливы взять много меньше, чем он...
— Понятно. Он хочет получить контракт с «Буллбургером». Поэтому он и позволил нам использовать его землю...
— Да. Но, возможно, мы не заключим с ним контракта. Кроме всего остального, мы еще и платим ему за это.
— Знает ли он, зачем мы здесь?
— Нет. Но может догадываться.
— А ты? Ты знаешь, зачем мы здесь?
Она поставила свою почти пустую тарелку на пол. Паркер желал бы знать — намеренно ли она позволяет ему заглянуть под ее блузку, когда делает это? Она выпрямилась, вглядываясь в сумерки.
— Мне никто ничего не говорил, но я могу догадываться, как и Форд. Вы с вашими людьми, которые должны еще приехать, хотите уничтожить исследовательскую станцию на том берегу реки, в Никарагуа. Это уже пытались сделать, но безуспешно. Вы хотите это сделать как следует. Так?
Паркер ничего не ответил. Это все было так легкомысленно, так легко. Он чувствовал, что она не предполагает — она знает. Но, возможно, не потому, что Франко или кто еще из «Буллбургера» сказал ей, но откуда-то еще — из более высокого звена? И откуда это исходит? Явно откуда-то дальше, чем из «Буллбургера». Это была довольно большая компания, но не настолько большая. Он припомнил нечто, замеченное им на большой стеклянной двери главного офиса компании: «Член группы Международной пищевой ассоциации», что-то вроде того. А их логотипом была буква М на фоне початка кукурузы. Надо бы принять это во внимание, потом припомнить все, что возможно.
Если бы Паркер в своем городском амплуа торговал кофе, какао, кукурузой или зерном, а не металлами, он должен был бы очень хорошо знать, что из себя представляет МПА.
Гудалл тоже заметил, что Дита знает больше, чем они.
— Так что же они выращивают в своих теплицах? Коноплю? Коку? Определенно это не кукуруза, она же растет на всех плантациях вокруг.
— Но та плантация должна быть сожжена, как и все остальное. Особенно она, — подал голос Паркер.
— Почему?
— Тим, это не наше дело...
— Наше дело — выполнять или умирать, так?
— А ты что думаешь, голубушка?
— Голубушка? — переспросила Дита непонятное слово.
— Не обращай внимания на его чудной английский. Так что ты думаешь обо всем этом, Дита? — спросил Паркер.
— Я знаю не больше, чем вы, — она встала, хлопнув руками по бедрам. — Было очень хорошо. Мне понравилось. Вы готовили, так что я убираю.
— А, вот подожди, приедет наш хам Гордон Беннет. Он-то на самом деле знает толк в готовке. Я тебе помогу.
Паркер спустился на луг, достал «данхилл», прикурил от маленькой золотой зажигалки и оглянулся на холм. Огрызок серебряной луны лежал на нем кверху рожками. Под ним сверкал электрическими огнями изящный дом Форда. Отдаленное жужжание дизельного генератора выдавало источник их питания. Паркер вдохнул дым, обернулся к пастбищу, сказав «бу-у» бычку, который развернулся и удалился снова в ночь.
«Однако, — сказал себе Паркер, — ничего не ясно. Кто-то там, — он взглянул на очистившееся небо, на котором сиял Млечный Путь такого же странного вида, как и луна, — знает, что здесь готовится, и кто-то внизу тоже знает. Черт меня побери, если это я. Но я хотел бы знать».
На кухне Дита тоже ломала голову над загадкой. Эти... головорезы, которые могли развалить человека надвое, не только помыли пол и приготовили еду, но и были готовы помочь ей мыть посуду. Она добавила холодной воды из-под крана в кастрюлю с горячей, которую Гудалл предусмотрительно оставил на огне.
— Итак, — задала она вопрос, — кто такой этот... как вы его зовете? Гордон?
— Гордон Беннет. Чертовски хороший повар, — Гудалл огляделся в поисках сухого полотенца, но ничего такого не нашел. — Мы оставим их сохнуть. Гордон Бле, как мы его зовем, — вроде «кордон бле», это телятина такая, понимаешь?
14
На следующий день, в девять часов утра по Гринвичу, Гордон Беннет поздоровался с последним из завербованных парней в отдельном кабинете в баре отеля «Биариц» на Эрлс Корт. Теперь их было четырнадцать, и они расселись по креслам и диванчикам, обложившись рюкзаками и сумками, у каждого — кружка эля или крепкого светлого пива. Они уже разговаривали громче, чем надо бы, обмениваясь воспоминаниями, эпизодами из жизни или, если они прежде не встречались, выясняли, бывали ли они там-то и там-то.
Последними были близнецы Стрэхан из Ливерпуля, Мик и Джеми. Они уже были слегка под хмельком.
— Ого-го, какая чертова прорва дерьма, — напевал Джеми, стоя в дверях. Здоровенные парни с соломенными волосами и красными лицами, ливерпульские ирландцы в каком-то там колене, они ввалились в комнату.
— Гордон Беннет! Мик, смотри-ка, кто здесь, и если это не Гордон Беннет, то это старина-архиепископ.
Это было старое прозвище, которое намекало на мрачный вид Беннета, отстраненную манеру и догматическое обращение с новичками во время подготовки на базе САС в Брэдфорд-Лайнс, что в Херефорде, и которую позднее переименовали в Стерлинг-Лайнс.
— Ладно, парни. Возьмите себе выпивки в баре от имени начальства и садитесь, — сказал Беннет.
— Что же это за начальство, хотел бы я знать? — спросил кто-то.
— Насколько вы могли бы сообразить, начальство здесь я, потом — мистер Паркер, — Беннет встал, оглядел их и припомнил, что сказал Веллингтон в подобных обстоятельствах в 1809 году в Испании: «Я не знаю, какое впечатление эти люди производят на врага, но Боже мой, они ужасают меня».
Здесь был Джефф Эриксон со своими забранными в хвост волосами и по-прежнему слабым после лихорадки, подхваченной в Папуа, сердцем; Уинстон Смит по обыкновению скабрезно повествовал о своей последней победе, сопровождая рассказ непристойными жестами. Завершился рассказ тем, что он высунул язык, покачал им и дотянулся кончиком до носа. Беннет по губам догадался, что напоследок он сказал: «Чтоб мне провалиться! Ясно, что я имею в виду?»
Вокруг Смита сидели трое парней с запада, которых Беннет вытащил с гулянки неподалеку от Дорчестера, — Майк Хенчард, Джон Крик и Альфред Стивенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— А потом?
— Он стал жадным. Как все такие люди. Он позволил использовать свою землю Эль-Пастору, одному из никарагуанских контрас, который готовил здесь мятежников, чтобы проникать в Никарагуа через реку Сан-Хуан, и получал деньги от ЦРУ. Говорят, что еще он разрешил самолетам ЦРУ использовать взлетную полосу для перемещения наркотиков, коки из Колумбии и тому подобного. Часть ЦРУ планировала представить дело перед всем миром так, что сандинисты торгуют «ангельской пылью». Но он не стал работать с контрас на севере и скоро навяз у ЦРУ в зубах. Эль-Пастора брали на испуг, убили только двух журналистов, которые пытались взять у него интервью. Это бросило тень на «Макбургер». Потом они не стали брать у него оптом его говядину, и он вынужден был выйти на открытый рынок, где ему сбили цену местные крестьяне, которые были счастливы взять много меньше, чем он...
— Понятно. Он хочет получить контракт с «Буллбургером». Поэтому он и позволил нам использовать его землю...
— Да. Но, возможно, мы не заключим с ним контракта. Кроме всего остального, мы еще и платим ему за это.
— Знает ли он, зачем мы здесь?
— Нет. Но может догадываться.
— А ты? Ты знаешь, зачем мы здесь?
Она поставила свою почти пустую тарелку на пол. Паркер желал бы знать — намеренно ли она позволяет ему заглянуть под ее блузку, когда делает это? Она выпрямилась, вглядываясь в сумерки.
— Мне никто ничего не говорил, но я могу догадываться, как и Форд. Вы с вашими людьми, которые должны еще приехать, хотите уничтожить исследовательскую станцию на том берегу реки, в Никарагуа. Это уже пытались сделать, но безуспешно. Вы хотите это сделать как следует. Так?
Паркер ничего не ответил. Это все было так легкомысленно, так легко. Он чувствовал, что она не предполагает — она знает. Но, возможно, не потому, что Франко или кто еще из «Буллбургера» сказал ей, но откуда-то еще — из более высокого звена? И откуда это исходит? Явно откуда-то дальше, чем из «Буллбургера». Это была довольно большая компания, но не настолько большая. Он припомнил нечто, замеченное им на большой стеклянной двери главного офиса компании: «Член группы Международной пищевой ассоциации», что-то вроде того. А их логотипом была буква М на фоне початка кукурузы. Надо бы принять это во внимание, потом припомнить все, что возможно.
Если бы Паркер в своем городском амплуа торговал кофе, какао, кукурузой или зерном, а не металлами, он должен был бы очень хорошо знать, что из себя представляет МПА.
Гудалл тоже заметил, что Дита знает больше, чем они.
— Так что же они выращивают в своих теплицах? Коноплю? Коку? Определенно это не кукуруза, она же растет на всех плантациях вокруг.
— Но та плантация должна быть сожжена, как и все остальное. Особенно она, — подал голос Паркер.
— Почему?
— Тим, это не наше дело...
— Наше дело — выполнять или умирать, так?
— А ты что думаешь, голубушка?
— Голубушка? — переспросила Дита непонятное слово.
— Не обращай внимания на его чудной английский. Так что ты думаешь обо всем этом, Дита? — спросил Паркер.
— Я знаю не больше, чем вы, — она встала, хлопнув руками по бедрам. — Было очень хорошо. Мне понравилось. Вы готовили, так что я убираю.
— А, вот подожди, приедет наш хам Гордон Беннет. Он-то на самом деле знает толк в готовке. Я тебе помогу.
Паркер спустился на луг, достал «данхилл», прикурил от маленькой золотой зажигалки и оглянулся на холм. Огрызок серебряной луны лежал на нем кверху рожками. Под ним сверкал электрическими огнями изящный дом Форда. Отдаленное жужжание дизельного генератора выдавало источник их питания. Паркер вдохнул дым, обернулся к пастбищу, сказав «бу-у» бычку, который развернулся и удалился снова в ночь.
«Однако, — сказал себе Паркер, — ничего не ясно. Кто-то там, — он взглянул на очистившееся небо, на котором сиял Млечный Путь такого же странного вида, как и луна, — знает, что здесь готовится, и кто-то внизу тоже знает. Черт меня побери, если это я. Но я хотел бы знать».
На кухне Дита тоже ломала голову над загадкой. Эти... головорезы, которые могли развалить человека надвое, не только помыли пол и приготовили еду, но и были готовы помочь ей мыть посуду. Она добавила холодной воды из-под крана в кастрюлю с горячей, которую Гудалл предусмотрительно оставил на огне.
— Итак, — задала она вопрос, — кто такой этот... как вы его зовете? Гордон?
— Гордон Беннет. Чертовски хороший повар, — Гудалл огляделся в поисках сухого полотенца, но ничего такого не нашел. — Мы оставим их сохнуть. Гордон Бле, как мы его зовем, — вроде «кордон бле», это телятина такая, понимаешь?
14
На следующий день, в девять часов утра по Гринвичу, Гордон Беннет поздоровался с последним из завербованных парней в отдельном кабинете в баре отеля «Биариц» на Эрлс Корт. Теперь их было четырнадцать, и они расселись по креслам и диванчикам, обложившись рюкзаками и сумками, у каждого — кружка эля или крепкого светлого пива. Они уже разговаривали громче, чем надо бы, обмениваясь воспоминаниями, эпизодами из жизни или, если они прежде не встречались, выясняли, бывали ли они там-то и там-то.
Последними были близнецы Стрэхан из Ливерпуля, Мик и Джеми. Они уже были слегка под хмельком.
— Ого-го, какая чертова прорва дерьма, — напевал Джеми, стоя в дверях. Здоровенные парни с соломенными волосами и красными лицами, ливерпульские ирландцы в каком-то там колене, они ввалились в комнату.
— Гордон Беннет! Мик, смотри-ка, кто здесь, и если это не Гордон Беннет, то это старина-архиепископ.
Это было старое прозвище, которое намекало на мрачный вид Беннета, отстраненную манеру и догматическое обращение с новичками во время подготовки на базе САС в Брэдфорд-Лайнс, что в Херефорде, и которую позднее переименовали в Стерлинг-Лайнс.
— Ладно, парни. Возьмите себе выпивки в баре от имени начальства и садитесь, — сказал Беннет.
— Что же это за начальство, хотел бы я знать? — спросил кто-то.
— Насколько вы могли бы сообразить, начальство здесь я, потом — мистер Паркер, — Беннет встал, оглядел их и припомнил, что сказал Веллингтон в подобных обстоятельствах в 1809 году в Испании: «Я не знаю, какое впечатление эти люди производят на врага, но Боже мой, они ужасают меня».
Здесь был Джефф Эриксон со своими забранными в хвост волосами и по-прежнему слабым после лихорадки, подхваченной в Папуа, сердцем; Уинстон Смит по обыкновению скабрезно повествовал о своей последней победе, сопровождая рассказ непристойными жестами. Завершился рассказ тем, что он высунул язык, покачал им и дотянулся кончиком до носа. Беннет по губам догадался, что напоследок он сказал: «Чтоб мне провалиться! Ясно, что я имею в виду?»
Вокруг Смита сидели трое парней с запада, которых Беннет вытащил с гулянки неподалеку от Дорчестера, — Майк Хенчард, Джон Крик и Альфред Стивенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59