Они были в раздевалке в Сплэш-Даун, одного из тех мест, куда детишки ходят, чтобы скатываться по желобам разной длины и крутизны в маленькие бассейны. Это был ее день рождения, и она хотела, чтобы он запомнился, потому что ее отец, державший магазин подержанных гитар на Стоквелл-роуд, сказал, что этот день рождения — последний, за который он платит. Раздевалка была общая, но там было множество ячеек и все с засовами. Конечно, они не сделали ничего серьезного — просто очень внимательное разглядывание друг друга, осторожные прикосновения...
По-настоящему первой была одна рыжая по имени Мойра, ирландская девчонка четырнадцати лет, которая хотела узнать, правда ли то, что говорят о черных парнях...
А третья была женщиной постарше, почти вдвое старше его. Он постучал в дверь ее квартиры: «Помыть вам окна, мэм, помыть полы?» И она показала ему, что такое это все на самом деле, как оно работает, и на третьей попытке взорвалась как бомба, и он попался.
После этого очередность в его памяти была несколько размытой. Женщины сплетничали, и девчонки слушали их, и новости расходились от Ламбета до Стоквелла, от Баттерси до Уолворта, где бы ни собирались молодые женщины — возле школы ждали автобуса до дому или на работу, — их предметом был один жеребец, живущий за Кеннингтон-парк-роуд, который всегда добивается гармонии, чистый, и уважает право не входить в клуб. Вообще приводит к лучшим результатам, чем большинство из них получали от своих дружков или постоянных партнеров.
Уинстон просто любил женщин, на самом деле любил их, всех женщин — пока в них оставалось хоть что-то интересное; и то, что делало его счастливым, было и для них хорошим временем...
Однако он не был слишком уверен в этом относительно Диты. Да, она была сексуальна и играла этим, так все ребята говорили, но он ожидал, что где-то очень глубоко было пространство, где должно быть что-то интересное.
Вот почему, когда женщина, одетая по-боевому и с АК47 в руках, заняла позицию между ним и тропой, прикрывая мост, а потом посигналила кому-то на той стороне, кто в ответ посигналил третьему, он был полностью не способен что-либо сделать.
Он знал, что оказался в дерьме. По самые уши. Ему, конечно, не заплатят второй части вознаграждения, и если достаточное число их спасется, тогда по сравнению с тем, что они сделают с ним, наказание Стрэханов будет выглядеть детской игрой.
Однако по натуре Уинстон был человеком верным. Он поднялся тихо, как только мог — только колено хрустнуло, но она не услышала этого, — и, пустив в ход все свое умение, скользнул в заросли сахарного тростника. Он оставил М16 сзади, и когда выбрался из тростника в сад, сорвал с ветки черимойю, ободрал ячеистую шкурку и впился в нежную кремовую мякоть, позволив сладкому соку с ванильным запахом течь по подбородку, и почувствовал облегчение в сердце. Эти плоды в Брикстон-маркет были дороги и безвкусны. А вот прямо с дерева...
Глеу видел, как четвертый залп ракет прошел в каком-то метре над его головой. Он спрятался обратно в бункер, пересек его, вылез наружу и направился через тростниковую поросль туда, где было укрытие Джеффа под деревьями. И он не стал ложиться, когда просвистел следующий, говоря себе, что даже Мик Стрэхан не станет сносить ему голову. Тем не менее он выругался. Глеу вынул свой «браунинг» из кобуры и держал его двумя руками, но дулом вниз, пока не оказался в десяти метрах от края рощицы.
— Мик, брось это.
Но Стрэхан потянулся за своей свежевычищенной SLR, и Глеу застрелил его дуплетом — в голову и горло.
— Ты должен вызвать Беннета и остальных. Пристрелить этих предателей, и пусть эта штука стреляет снова.
Паркер взглянул на нее, зарядил снова свой миномет, достал рацию и включился на частоте Беннета.
— Гордон, сейчас ты нужен нам здесь.
— Простите, мистер Паркер. Мы приперты к стенке. Я и Уинтл. По меньшей мере три АК на том конце моста, на хорошей позиции. У нас нет возможности.
— А Смит?
— Они, должно быть, зарезали его втихую.
Паркер переключил рацию и повторил то, что сказал Гордон.
Присев над своим маленьким рюкзаком, который она всегда носила, Дита, с волос которой текла вода, вынула черную коробку с клавиатурой, похожую на приемник GPS, которым она пользовалась раньше, но меньше размером. Она вытянула антенну сантиметров на двадцать и застучала по кнопкам.
— Что это?
— Догадайся!
— Радиомаяк? Простой сигнальщик?
— Точно.
— Боже, нам лучше двигать отсюда.
Гудалл знал, что скрываться ему незачем, — никакого реального прикрытия, плохая видимость из-за усилившегося дождя и ветра, который нес листья и прочий мусор через долину под ним. Хотя еще не было одиннадцати часов, темнота была как в сумерках. И они снова шли, теперь крадучись, и не из джунглей справа, а много дальше, через плантации. Люди справа от Паркера никак не могли их увидеть.
— Чертовым Сильвестром Сталлоне — вот, значит, кем я должен быть.
Он встал, сгибаясь под весом всего своего снаряжения, и стал стрелять очередями по пять патронов с колена. Он проследил полосу трассера, почти на сотню метров короче, чем надо бы, затем выстрелил снова, но никак не мог достать мерзавца. Однако он навел на них страху — они отступили, и Стивенс, Хенчард и гуркх Билл увидели их.
Но трассирующая очередь выдала его местонахождение, и он умер, срезанный очередью из RPK, который был в четырехстах метрах слева.
Они пришли, как казалось, из центра бури. Три злые стрелы, три «миража» прямиком от северного берега реки Сан-Хуан, со стороны Карибского моря. Огороженная плантация расцвела под ними цепочками вздымающегося пламени, красного и оранжевого, которое за секунду взметнулось на тридцать метров, испуская клубы черного дыма, и которое даже дождь и ветер не могли погасить. Паркер предположил, что «миражи» были с колумбийского авианосца, который они видели в Лимоне. Когда волна жара докатилась до них, он посмотрел на Диту.
Она ликовала.
— Я люблю запах напалма, — воскликнула она. — Это запах победы!
Эпилог
Сандинисты устроили демократическое обсуждение, которое продолжалось пятнадцать часов. Как анархисты, они не могли прийти к единому решению, пока все не будут согласны с ним. Эстер и Даниэль настаивали на смерти. Большинство остальных были более склонны простить, особенно когда они узнали, что тот, кто застрелил Хуанито, сам был мертв. В конечном счете Эстер уступила, и Даниэль последовал ее примеру. Они передали своих пленников представителям правительства Чаморро, которые освободили их — или, скорее, продали Международной пищевой ассоциации. МПА вернула их на родину.
Коста-риканская Гражданская гвардия конфисковала неиспользованное оружие, и Добсон затребовал через посредников двести пятьдесят тысяч, оставленных Финчли-Кэмденом в залог, и получил на этом сто тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
По-настоящему первой была одна рыжая по имени Мойра, ирландская девчонка четырнадцати лет, которая хотела узнать, правда ли то, что говорят о черных парнях...
А третья была женщиной постарше, почти вдвое старше его. Он постучал в дверь ее квартиры: «Помыть вам окна, мэм, помыть полы?» И она показала ему, что такое это все на самом деле, как оно работает, и на третьей попытке взорвалась как бомба, и он попался.
После этого очередность в его памяти была несколько размытой. Женщины сплетничали, и девчонки слушали их, и новости расходились от Ламбета до Стоквелла, от Баттерси до Уолворта, где бы ни собирались молодые женщины — возле школы ждали автобуса до дому или на работу, — их предметом был один жеребец, живущий за Кеннингтон-парк-роуд, который всегда добивается гармонии, чистый, и уважает право не входить в клуб. Вообще приводит к лучшим результатам, чем большинство из них получали от своих дружков или постоянных партнеров.
Уинстон просто любил женщин, на самом деле любил их, всех женщин — пока в них оставалось хоть что-то интересное; и то, что делало его счастливым, было и для них хорошим временем...
Однако он не был слишком уверен в этом относительно Диты. Да, она была сексуальна и играла этим, так все ребята говорили, но он ожидал, что где-то очень глубоко было пространство, где должно быть что-то интересное.
Вот почему, когда женщина, одетая по-боевому и с АК47 в руках, заняла позицию между ним и тропой, прикрывая мост, а потом посигналила кому-то на той стороне, кто в ответ посигналил третьему, он был полностью не способен что-либо сделать.
Он знал, что оказался в дерьме. По самые уши. Ему, конечно, не заплатят второй части вознаграждения, и если достаточное число их спасется, тогда по сравнению с тем, что они сделают с ним, наказание Стрэханов будет выглядеть детской игрой.
Однако по натуре Уинстон был человеком верным. Он поднялся тихо, как только мог — только колено хрустнуло, но она не услышала этого, — и, пустив в ход все свое умение, скользнул в заросли сахарного тростника. Он оставил М16 сзади, и когда выбрался из тростника в сад, сорвал с ветки черимойю, ободрал ячеистую шкурку и впился в нежную кремовую мякоть, позволив сладкому соку с ванильным запахом течь по подбородку, и почувствовал облегчение в сердце. Эти плоды в Брикстон-маркет были дороги и безвкусны. А вот прямо с дерева...
Глеу видел, как четвертый залп ракет прошел в каком-то метре над его головой. Он спрятался обратно в бункер, пересек его, вылез наружу и направился через тростниковую поросль туда, где было укрытие Джеффа под деревьями. И он не стал ложиться, когда просвистел следующий, говоря себе, что даже Мик Стрэхан не станет сносить ему голову. Тем не менее он выругался. Глеу вынул свой «браунинг» из кобуры и держал его двумя руками, но дулом вниз, пока не оказался в десяти метрах от края рощицы.
— Мик, брось это.
Но Стрэхан потянулся за своей свежевычищенной SLR, и Глеу застрелил его дуплетом — в голову и горло.
— Ты должен вызвать Беннета и остальных. Пристрелить этих предателей, и пусть эта штука стреляет снова.
Паркер взглянул на нее, зарядил снова свой миномет, достал рацию и включился на частоте Беннета.
— Гордон, сейчас ты нужен нам здесь.
— Простите, мистер Паркер. Мы приперты к стенке. Я и Уинтл. По меньшей мере три АК на том конце моста, на хорошей позиции. У нас нет возможности.
— А Смит?
— Они, должно быть, зарезали его втихую.
Паркер переключил рацию и повторил то, что сказал Гордон.
Присев над своим маленьким рюкзаком, который она всегда носила, Дита, с волос которой текла вода, вынула черную коробку с клавиатурой, похожую на приемник GPS, которым она пользовалась раньше, но меньше размером. Она вытянула антенну сантиметров на двадцать и застучала по кнопкам.
— Что это?
— Догадайся!
— Радиомаяк? Простой сигнальщик?
— Точно.
— Боже, нам лучше двигать отсюда.
Гудалл знал, что скрываться ему незачем, — никакого реального прикрытия, плохая видимость из-за усилившегося дождя и ветра, который нес листья и прочий мусор через долину под ним. Хотя еще не было одиннадцати часов, темнота была как в сумерках. И они снова шли, теперь крадучись, и не из джунглей справа, а много дальше, через плантации. Люди справа от Паркера никак не могли их увидеть.
— Чертовым Сильвестром Сталлоне — вот, значит, кем я должен быть.
Он встал, сгибаясь под весом всего своего снаряжения, и стал стрелять очередями по пять патронов с колена. Он проследил полосу трассера, почти на сотню метров короче, чем надо бы, затем выстрелил снова, но никак не мог достать мерзавца. Однако он навел на них страху — они отступили, и Стивенс, Хенчард и гуркх Билл увидели их.
Но трассирующая очередь выдала его местонахождение, и он умер, срезанный очередью из RPK, который был в четырехстах метрах слева.
Они пришли, как казалось, из центра бури. Три злые стрелы, три «миража» прямиком от северного берега реки Сан-Хуан, со стороны Карибского моря. Огороженная плантация расцвела под ними цепочками вздымающегося пламени, красного и оранжевого, которое за секунду взметнулось на тридцать метров, испуская клубы черного дыма, и которое даже дождь и ветер не могли погасить. Паркер предположил, что «миражи» были с колумбийского авианосца, который они видели в Лимоне. Когда волна жара докатилась до них, он посмотрел на Диту.
Она ликовала.
— Я люблю запах напалма, — воскликнула она. — Это запах победы!
Эпилог
Сандинисты устроили демократическое обсуждение, которое продолжалось пятнадцать часов. Как анархисты, они не могли прийти к единому решению, пока все не будут согласны с ним. Эстер и Даниэль настаивали на смерти. Большинство остальных были более склонны простить, особенно когда они узнали, что тот, кто застрелил Хуанито, сам был мертв. В конечном счете Эстер уступила, и Даниэль последовал ее примеру. Они передали своих пленников представителям правительства Чаморро, которые освободили их — или, скорее, продали Международной пищевой ассоциации. МПА вернула их на родину.
Коста-риканская Гражданская гвардия конфисковала неиспользованное оружие, и Добсон затребовал через посредников двести пятьдесят тысяч, оставленных Финчли-Кэмденом в залог, и получил на этом сто тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59