Невдалеке на обочине рядом с мотоциклом стоял молодой парень, широко улыбаясь своей девушке, и, задрав ногу на сиденье, поигрывал новенькой белой кроссовкой. Рубцов подбежал к нему и дернул за кроссовку. Неловко хватаясь руками за воздух, потерявший равновесие парень упал в прорытую неизвестно зачем канаву. Найденова в который раз покоробили действия подполковника, но выяснять отношения было некогда. Он уселся сзади, обхватил руками Рубцова, впившись в его широкий офицерский ремень. Мотоцикл взвыл, задрал колесо и с бешеной скоростью рванул по набережной. По вою сирен стало ясно, что полицейские машины устремились за ними.
Рубцов мчался по прямой и, слава Богу, отлично заасфальтированной дороге. Майор понял, что полицейские машины отстают. Какое счастье! Мотоцикл оказался японским. На предельной скорости беглецы пересекли набережную и извилистыми улочками начали подниматься на холм. Наконец внезапно остановились.
Рубцов слез с мотоцикла. Прислушался. Сирены приближались. Он завел мотоцикл и направил его в пышно растущий кустарник. Махнул Найденову рукой и, не оглядываясь, побежал в какой-то проулок.
Больше всего на свете майор не любил бегать. Сразу начинал задыхаться и в боку ощущал колики. Он старался не отставать от неизвестно куда бегущего подполковника. Так они бежали километра три, плутая между мрачными невысокими домами, из окон которых кое-где на них удивленно смотрели ангольские женщины.
Найденов изнемогал. Еще немного, и он упадет. И пусть будет, что будет. Ему вдруг стало все равно. Почувствовал безразличие к себе и происходящему вокруг. Он никогда ни от кого не убегал. И даже сейчас, еле передвигая отказывающие слушаться ноги, не мог представить, что за ним действительно гонятся. Что сегодня в него в самом деле стреляли, что он оказался втянут в жуткую драку с кровью и увечьями. Перед глазами возникала залитая кровью физиономия мулата, пробитый кастетом череп громадного негра. В уши ворвался вой полицейских сирен. Нет! Это выше его сил... Сделав несколько безотчетных шагов, Найденов повалился боком на пыльную дорогу. Его рвало. Пыль залепила нос. Руки дрожали. Найденов почувствовал себя тем мулатом с разбитым лицом.
Подполковник молча поднял его за шиворот. Платком обтер лицо, перебросил через плечо и побежал с той же неиссякаемой энергией. Голова Найденова болталась в такт его бега.
КОМИССАРОВ
В Москве продолжал валить липкий мокрый снег. Саблин вышел из здания ЦК. Чувствовал он себя уставшим, выжатым и растерянным. Вот так всегда — идешь в это здание с желанием решить вопрос, а выходишь с предложением не спешить. Как же у нас любят ждать! Все ждут. В очередях чего-то ждут — кто колбасу, кто телевизор, очередного звания ждут, партбилет ждут, пенсию и отставку тоже ждут. А делать кто должен? Генерал вздохнул. Не в Анголе, а здесь, в Союзе, нужно наводить порядок. Вот ведь даже машина его вместе с референтом куда-то делась. А он не отпускал...
Влажный воздух и бьющий в глаза снег заставили Саблина стряхнуть ту благостную убаюкивающую дымку, которой его опутал Советов, и генерал Саблин вдруг отчетливо понял, что одурачен. Он поделился самым сокровенным — и мыслями, и планом операции, а в ответ не услышал ни сочувствия, ни одобрения. И ко всему еще не исключена возможность звонка Советова в генштаб, чтобы проинформировать командование о намерениях опального генерала. От таких мыслей Саблин в задумчивости остановился посреди тротуара. Редкие прохожие почтительно обходили его, но неожиданно возникший перед ним гражданин в штатском тихим доверительным голосом произнес: «Товарищ генерал, мне необходимо сказать вам несколько слов».
Генерал крайне недружелюбно взглянул на невысокого человека в сером ратиновом пальто и каракулевом «пирожке» на голове, лицо его было таким же обыденно штатским, как и одежда. «Я по поводу Анголы», — совсем тихо произнес незнакомец. Генерал чуть было не протянул ему руку. Но лишь вопросительно посмотрел.
— Моя машина недалеко, на набережной. Нам есть о чем поговорить. Я полковник КГБ Комиссаров, — человек говорил спокойным, властным голосом.
— А где моя машина? — поинтересовался Саблин.
— Она отправлена в гараж, а ваш референт — домой. Но вы, Иван Гаврилович, не беспокойтесь, мы сами о вас позаботимся.
Генерал кивнул головой в знак согласия и не спеша последовал за Комиссаровым. Подходя к машине, он невольно обратил внимание на номера, чтобы удостовериться, принадлежит ли машина к заявленному ведомству. Комиссаров улыбнулся и, когда они сели в салон с задернутыми серыми занавесками, предъявил свое удостоверение.
Генерал успокоился. Ехали молча. По Москве-реке плыли большие серые льдины, на них черными таинственными знаками сидели вороны. В лобовое стекло Саблин увидел нахохлившийся, по-сиротски одинокий, едва освещенный тусклыми фонарями Парк Горького. Дальше в машину задул запах леденцов и забытого детства. Проезжали кондитерскую фабрику «Красный Октябрь». Потом показалось помпезное и даже на фоне пасмурного дня торжественное, благодаря ажурной золотой короне, здание Академии наук. «Неужто достроили?» — удивился генерал. Приоткрыл занавеску, присмотрелся — оказалось, нет, не достроили.
«Тоже, видать, совещаются», — подумал зло.
Выехали по направлению к Внукову.
— За город? — поинтересовался Саблин.
— Да. Здесь рядом удобное место для беседы.
И снова замолчали. Возникновение Комиссарова не удивило генерала, но насторожило. С их ведомством он привык давно действовать рука об руку. Тем более у них свои задачи, и нужно отдать им должное, генерала редко беспокоили просьбами. Сейчас совсем другое дело. Оно касалось лично его. Неужели решили вывести из игры таким способом? Или запугать? Впервые генерал ощутил свою беспомощность. Здесь свои игры, свои интриги, и, похоже, он в них не вписывается. Поэтому за ним следят на высоком уровне. Получается, многим Саблин мешает. Подонки. Штабные волки. Пока нужен — руки лижут, а чуть не угодил — загрызть готовы. Генерал подобными мыслями возбудил себя До предела и решил, что будет держаться с достоинством и категоричностью. Все-таки за окном не тридцать седьмой. Хотя, черт его знает...
Промчавшись на большой скорости по загородному шоссе, машина съехала на узкую асфальтированную Дорожку, уходящую в лес и, немного проехав, остановилась возле высоких глухих деревянных ворот, выкрашенных в зеленый цвет.
Ворота бесшумно открылись. Но небольшой аллее, усаженной серебристыми елочками, подъехали к двухэтажному красному кирпичному дому под зеленой крышей.
Комиссаров быстро вылез из машины и открыл дверцу генералу. Саблин с папахой в руке и в расстегнутой шинели вошел в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66