Все прослезятся от умиления…
— Ты учти, что сейчас изъять депутата будет куда сложнее, — возразил Зевс. — Охрану и меры предосторожности он усилил. Акция серьёзная.
— Вы сомневаетесь, что мы её проведём? — вопросительно посмотрел Глеб на Главного координатора.
— Не сомневаюсь… Но мы перегибаем палку… Слишком много шуму производим. К нам и так уже проявляют интерес. Хотите тотальной конфронтации?
— Не хотим. Тогда остаётся шантаж, — заметил Глеб. — Сельмурзаев в лапах Доктора достаточно наговорил. Мы ему напомним об этом. Он сделается уступчивым. Если поймёт, что мы в курсе его фокусов, начнёт работать на нас.
— Для острастки грохнуть кого-нибудь из его родственников, — гнул своё Артемьев. — Пообещать кончить остальных.
— Родственников? — заинтересовался Зевс. — Есть кандидаты?
— Есть.
— Не нравится мне это, — неожиданно произнёс Глеб. — Одно дело убивать врага. Другое дело — выжигать его семьи. Мы не слишком много себе позволяем?
— Что? — В глазах Зевса опять вспыхнула ярость. — У нас завелись гуманисты? Права человека, да? Хельсинские соглашения?.. Много себе позволяем?.. Не больше, чем артиллерист, выбивающий огневую точку противника. Под развалинами тоже могут оказаться невиновные люди. Но без подавления этой огневой точки наступление выдохнется. И погибнут многие. Враг будет гулять по твоей земле, гуманист.
Глеб поморщился. Правоту слов Зевса трудно было не признать. Но от этой правоты всегда тянуло ледяным холодом.
— Решено. Выходим на связь с Сельмурзаевым, — подытожил Зевс.
— Кто переговорщики? — осведомился Артемьев.
— Найдутся, — заверил Зевс. — Не ваша забота…
— Дело нехитрое, — кивнул Глеб. — Вопрос, будет ли наш депутат благоразумен?
— Будет, — пообещал Артемьев. — Ему же не в горы бежать, а здесь жить…
— Проработать детали. И мне доложить, — Зевс поднялся.
Сельмурзаев давно был на грани срыва. Дни потянулись для него чёрной чередой. Он просыпался по ночам с мыслью — какой же он был идиот, что втянулся в эту авантюру. Но отыграть назад можно только в сказке.
После того тяжёлого разговора ночью позвонил Султан и сообщил, что на «даче» заложник сбежал, при этом порубив в капусту троих охранников.
— Аллах милосердный, — поражение прошептал Сельмурзаев. — Никого в живых?
— Твой Бадри остался. Голова слегка разбита…
— Что ты решил?
— На «даче» оставил своих людей…
— Зачем?
— Там кое-какие вещи, их нельзя оставлять без присмотра.
— А если сибиряк отправится в милицию?
— Никуда он не отправится… Мы думали, он крыса. А он оказался львом…
«Зато ты оказался крысой», — подумал Сельмурзаев, но ничего не сказал.
На следующий день Султан сообщил, что оставленные на «даче» охранники не отвечают на звонки.
— Что это значит?! — Сельмурзаеву стало холодно, будто морозом все покрылось. Он начал ощущать нечто, похожее на панику.
— Разберёмся, — заверил Султан. — Может, ложная тревога…
Тревога была не ложная. Разведчики, которых Султан послал на «дачу», сообщили: дом сгорел, людей нет. И тайник с оружием пуст.
Депутат выслушал молча новость от Султана. Отбросил телефонную трубку. И расхохотался.
Телохранители смотрели на него удивлённо. Весёлым нравом хозяин никогда не отличался. Если и было у него чувство юмора, то отдававшее мертвечиной — например, засунуть в задницу человеку ракетницу и дёрнуть. Тут он был изобретателен.
Сельмурзаев смеялся все сильнее.
«С ума схожу… Схожу с ума», — подумал он.
И замолчал, взяв себя в руки… Он уже перестал воспринимать плохие новости. Они стали для него просто фоном его чёрного существования.
А потом был ещё один вечерний звонок. Вежливый голос как будто пришёл из преисподней. Змеиные уста говорившего извергали то, чего Сельмурзаев боялся больше всего. Ему кое-что напомнили. И потом голос сделал предложение, от которого не отказываются.
— Вы думаете сломать меня? — воскликнул Сельмурзаев.
— Мы предлагаем выбор, — произнёс обладатель вкрадчивого голоса…
Депутат нашёл в себе силы оценить здраво ситуацию. И понял, что узел завязался слишком сильно. Притом на его шее. И пора его разрезать.
— Надо встретиться, — прозвонил он Султану.
— Где?
— Давай в пригородном кабачке. Вместе сеяли, вместе и жать будем… Только не приведи за собой слежку.
— Хорошо, — кивнул Султан, отметив, что голос у депутата какой-то непонятный. — А ты не тащи с собой целую свиту. Нам нельзя привлекать внимание. Хорошо?
— Неучи…
Подмосковный ресторанчик представлял из себя стилизованную русскую избу, выходящую на шоссе. Тут же дымился мангал с шашлыком, около которого шустрили двое парней кавказской наружности. На улице за избой стояли столики. Погода сегодня была хорошая, так что говорили на улице.
Со стороны могло показаться, что здесь собирается ячейка мастеров ритуальных услуг — машины все подъезжали как на подбор чёрные и тяжёлые. Из них возникали телохранители, насторожённо озирающиеся и высматривающие врагов. Потом появились охраняемые персоны. По правую руку от Сельмурзаева шёл старший его охраны Ломали. Впереди — злосчастный Бадри, так позорно опростоволосившийся на даче, — он был единственный выживший после побега новосибирского бизнесмена. Его широкий лоб украшал пластырь, но он уже оправился от удара и приступил к работе.
— Проходите, все готово, — стелился мелким бесом перед гостями пожилой азербайджанец — хозяин кафе. Крыша у ресторанчика была чеченская, и это место иногда использовалось диаспорой для различных встреч.
Сельмурзаев и Султан устроились за столиком. Быки расселись по соседству, бесцеремонно расчистив пространство от посетителей. Метрдотель завертелся, обещая обалдевшим гражданам гораздо лучшие места в здании ресторана и ещё по бутылке за счёт заведения. Хозяин же заведения гнулся подобострастно перед депутатом:
— Баранина? Шашлык?
— Принеси чего-нибудь, — махнул рукой Сельмурзаев. — Только не свинину.
— Как можно?
— И двигайся быстрее…
Хозяин улетел птицей.
— «Дачу» спалили, шайтаны, — угрюмо произнёс Султан.
— Ты мне уже говорил, — кивнул депутат. — Забыл?
— Я ничего не забываю, — Султан недобро уставился на него. — Ещё четверо моих погибли. Сельмурзаев нервно хохотнул:
— Скоро вам придётся брать людей по объявлению…
— Возьму, — зло прошипел Султан. — Усман, я работал на тебя. Выбили лучших моих людей…
— Ты хочешь, чтобы я тебе платил за каждую голову или оптом?
— Не шути! — с угрозой произнёс Султан. — Я хочу знать, когда это кончится. И во что ты нас втравил…
— А ты не воин, Султан, — покачал головой Сельмурзаев.
— Что?
— Воин должен уметь драться, когда все против него. И принимать смерть, стремиться навстречу ей. А ты просто любишь убивать, появляясь из ниоткуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Ты учти, что сейчас изъять депутата будет куда сложнее, — возразил Зевс. — Охрану и меры предосторожности он усилил. Акция серьёзная.
— Вы сомневаетесь, что мы её проведём? — вопросительно посмотрел Глеб на Главного координатора.
— Не сомневаюсь… Но мы перегибаем палку… Слишком много шуму производим. К нам и так уже проявляют интерес. Хотите тотальной конфронтации?
— Не хотим. Тогда остаётся шантаж, — заметил Глеб. — Сельмурзаев в лапах Доктора достаточно наговорил. Мы ему напомним об этом. Он сделается уступчивым. Если поймёт, что мы в курсе его фокусов, начнёт работать на нас.
— Для острастки грохнуть кого-нибудь из его родственников, — гнул своё Артемьев. — Пообещать кончить остальных.
— Родственников? — заинтересовался Зевс. — Есть кандидаты?
— Есть.
— Не нравится мне это, — неожиданно произнёс Глеб. — Одно дело убивать врага. Другое дело — выжигать его семьи. Мы не слишком много себе позволяем?
— Что? — В глазах Зевса опять вспыхнула ярость. — У нас завелись гуманисты? Права человека, да? Хельсинские соглашения?.. Много себе позволяем?.. Не больше, чем артиллерист, выбивающий огневую точку противника. Под развалинами тоже могут оказаться невиновные люди. Но без подавления этой огневой точки наступление выдохнется. И погибнут многие. Враг будет гулять по твоей земле, гуманист.
Глеб поморщился. Правоту слов Зевса трудно было не признать. Но от этой правоты всегда тянуло ледяным холодом.
— Решено. Выходим на связь с Сельмурзаевым, — подытожил Зевс.
— Кто переговорщики? — осведомился Артемьев.
— Найдутся, — заверил Зевс. — Не ваша забота…
— Дело нехитрое, — кивнул Глеб. — Вопрос, будет ли наш депутат благоразумен?
— Будет, — пообещал Артемьев. — Ему же не в горы бежать, а здесь жить…
— Проработать детали. И мне доложить, — Зевс поднялся.
Сельмурзаев давно был на грани срыва. Дни потянулись для него чёрной чередой. Он просыпался по ночам с мыслью — какой же он был идиот, что втянулся в эту авантюру. Но отыграть назад можно только в сказке.
После того тяжёлого разговора ночью позвонил Султан и сообщил, что на «даче» заложник сбежал, при этом порубив в капусту троих охранников.
— Аллах милосердный, — поражение прошептал Сельмурзаев. — Никого в живых?
— Твой Бадри остался. Голова слегка разбита…
— Что ты решил?
— На «даче» оставил своих людей…
— Зачем?
— Там кое-какие вещи, их нельзя оставлять без присмотра.
— А если сибиряк отправится в милицию?
— Никуда он не отправится… Мы думали, он крыса. А он оказался львом…
«Зато ты оказался крысой», — подумал Сельмурзаев, но ничего не сказал.
На следующий день Султан сообщил, что оставленные на «даче» охранники не отвечают на звонки.
— Что это значит?! — Сельмурзаеву стало холодно, будто морозом все покрылось. Он начал ощущать нечто, похожее на панику.
— Разберёмся, — заверил Султан. — Может, ложная тревога…
Тревога была не ложная. Разведчики, которых Султан послал на «дачу», сообщили: дом сгорел, людей нет. И тайник с оружием пуст.
Депутат выслушал молча новость от Султана. Отбросил телефонную трубку. И расхохотался.
Телохранители смотрели на него удивлённо. Весёлым нравом хозяин никогда не отличался. Если и было у него чувство юмора, то отдававшее мертвечиной — например, засунуть в задницу человеку ракетницу и дёрнуть. Тут он был изобретателен.
Сельмурзаев смеялся все сильнее.
«С ума схожу… Схожу с ума», — подумал он.
И замолчал, взяв себя в руки… Он уже перестал воспринимать плохие новости. Они стали для него просто фоном его чёрного существования.
А потом был ещё один вечерний звонок. Вежливый голос как будто пришёл из преисподней. Змеиные уста говорившего извергали то, чего Сельмурзаев боялся больше всего. Ему кое-что напомнили. И потом голос сделал предложение, от которого не отказываются.
— Вы думаете сломать меня? — воскликнул Сельмурзаев.
— Мы предлагаем выбор, — произнёс обладатель вкрадчивого голоса…
Депутат нашёл в себе силы оценить здраво ситуацию. И понял, что узел завязался слишком сильно. Притом на его шее. И пора его разрезать.
— Надо встретиться, — прозвонил он Султану.
— Где?
— Давай в пригородном кабачке. Вместе сеяли, вместе и жать будем… Только не приведи за собой слежку.
— Хорошо, — кивнул Султан, отметив, что голос у депутата какой-то непонятный. — А ты не тащи с собой целую свиту. Нам нельзя привлекать внимание. Хорошо?
— Неучи…
Подмосковный ресторанчик представлял из себя стилизованную русскую избу, выходящую на шоссе. Тут же дымился мангал с шашлыком, около которого шустрили двое парней кавказской наружности. На улице за избой стояли столики. Погода сегодня была хорошая, так что говорили на улице.
Со стороны могло показаться, что здесь собирается ячейка мастеров ритуальных услуг — машины все подъезжали как на подбор чёрные и тяжёлые. Из них возникали телохранители, насторожённо озирающиеся и высматривающие врагов. Потом появились охраняемые персоны. По правую руку от Сельмурзаева шёл старший его охраны Ломали. Впереди — злосчастный Бадри, так позорно опростоволосившийся на даче, — он был единственный выживший после побега новосибирского бизнесмена. Его широкий лоб украшал пластырь, но он уже оправился от удара и приступил к работе.
— Проходите, все готово, — стелился мелким бесом перед гостями пожилой азербайджанец — хозяин кафе. Крыша у ресторанчика была чеченская, и это место иногда использовалось диаспорой для различных встреч.
Сельмурзаев и Султан устроились за столиком. Быки расселись по соседству, бесцеремонно расчистив пространство от посетителей. Метрдотель завертелся, обещая обалдевшим гражданам гораздо лучшие места в здании ресторана и ещё по бутылке за счёт заведения. Хозяин же заведения гнулся подобострастно перед депутатом:
— Баранина? Шашлык?
— Принеси чего-нибудь, — махнул рукой Сельмурзаев. — Только не свинину.
— Как можно?
— И двигайся быстрее…
Хозяин улетел птицей.
— «Дачу» спалили, шайтаны, — угрюмо произнёс Султан.
— Ты мне уже говорил, — кивнул депутат. — Забыл?
— Я ничего не забываю, — Султан недобро уставился на него. — Ещё четверо моих погибли. Сельмурзаев нервно хохотнул:
— Скоро вам придётся брать людей по объявлению…
— Возьму, — зло прошипел Султан. — Усман, я работал на тебя. Выбили лучших моих людей…
— Ты хочешь, чтобы я тебе платил за каждую голову или оптом?
— Не шути! — с угрозой произнёс Султан. — Я хочу знать, когда это кончится. И во что ты нас втравил…
— А ты не воин, Султан, — покачал головой Сельмурзаев.
— Что?
— Воин должен уметь драться, когда все против него. И принимать смерть, стремиться навстречу ей. А ты просто любишь убивать, появляясь из ниоткуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92